Наталия Мазова - Золотая Герань
Мари, Маруте, девочка моя, прости меня за то, что мы с самого начала играли не на равных…. Ты даже не подозреваешь, что была отравлена тогда, в самый первый вечер в кафе. Моими губами отравлена, так, как во всем мироздании умеют только Лорд и Леди Жизнь, и как против моей воли научила меня полубезумная Нездешняя по прозвищу Лань…. Прости меня, ибо не вечен праздник, а в обычной жизни Тихой Пристани отрава эта разъест твою кровь, и ты будешь плакать по ночам, а потом, когда вся отрава выйдет гноем сквозь поры, будешь смертельно бояться всего, на чем почуешь огненную мету. В том числе и своей дочери….
Я обманывал тебя все эти дни, девочка моя – ты жаждала воды, которой так много в этом безрадостном мире вокруг тебя, но ты хотела ее именно от меня – а я давал тебе всего лишь иллюзию, ибо и сквозь мои пальцы вода протекает, оставляя лишь капли. Но ты пила это и верила, что пьешь воду…. как легко обманывать того, кто сам жаждет быть обманутым – особенно такому, как я….
Но сегодня я больше не обманщик, ибо сегодня ты жаждешь уже не Воды, но Огня! И ты получишь этот огонь – это для меня так же просто, как быть собой. Сегодня любая «не вполне дозволенная магия» – дозволена!..
Проходя мимо зеркала, он задержался возле него на несколько секунд…. Тот, кто отошел от него и легким шагом выбежал на лестницу, ведущую в зал, уже был совсем другим человеком.
Кончился «Ночной город», одна из самых популярных песен «Хлекк», и танцующие пары замерли, положив руки на плечи друг другу, в ожидании новой мелодии. Замерла и Мара вместе со своим партнером в морской форме.
«Еще один танец – и пусть убирается ко всем чертям!» – подумала Мара все так же зло. А почему зло, она и сама объяснить не могла. Глупо же считать человека исчадием ада только за то, что он – не тот….
Партнер же ее, даже не подозревая о том, какая кара вот-вот обрушится на его голову, перебрасывался репликами со своим приятелем, одетым в такую же форму:
– ….Нет, с тех пор, как Пауль нацепил этот плащ с крестом, я не стал бы поворачиваться к нему спиной. Хоть и был он мне другом, а не подойду я к нему сегодня, даже здороваться не хочу….
Невольно Мара бросила взгляд в ту сторону, куда указал приятель ее партнера – и задохнулась.
У левого входа в зал, опираясь на гитару, стоял юноша в средневековом одеянии, с небрежно наброшенным на одно плечо золотисто-коричневым плащом. Такого же цвета берет прикрывал копну сильно вьющихся волос…. и лишь по медовому отливу этих волос Мара осознала, кого видит перед собой, ибо лицо его было скрыто маской, а вся фигура приобрела какую-то странную легкость, словно он лишь на секунду прервал свой полет над зимним городом, чтобы взглянуть на то, что творится в зале.
И в этот миг на зал обрушилось ТАКОЕ, что замершие пары еще не меньше полуминуты стояли, как громом пораженные, и только потом начался танец, да такой, что сердце замирало в груди….
– Прошу прощения, капитан, но эта дама – моя! – голос его тоже изменился – словно затаенная радость звенела в нем серебряной струной. Он, едва кивнув партнеру Мары, низко склонился перед ней – и она, позабыв от счастья все на свете, буквально кинулась ему на шею. И необыкновенная, никогда раньше не слыханная мелодия понесла их по залу – казалось, все смотрят только на них…. Коричнево-золотое рядом с ее розово-серебряным – словно солнце и луна.
– Я знала! – выдохнула Мара в упоении. – Я так и знала, что ты все равно вырвешься ко мне, Лазор….
Близко-близко – темные чувственные губы и ослепительный взгляд из-под маски….
– Серраис, прекрасная моя госпожа. Сегодня вечером ты можешь звать меня этим именем.
Она не поняла, что он имеет в виду. Может, какую-то книгу, которую она не читала, или исторический эпизод, о котором она ничего не знает? Ах, да какое это имеет значение? Он – со мной, и все остальное никакой роли не играет!
На руках, обнимавших ее, были наборные янтарные браслеты, которыми стягивались рукава рубашки – и почему-то именно эта деталь приводила ее в неописуемое, доселе неведомое состояние, от которого сладко замирало в груди…. Не та стандартная желто-прозрачная смола, которой завалены все туристские магазинчики Гинтары и которую все время хочется считать искусственной – нет, камень на его запястьях был красноватый, оттенка жженого сахара, и словно подернутый изнутри облачной дымкой…. камень страсти….
– Как тебе эта мелодия, госпожа моя?
– О, это…. – она просто задохнулась. – Я даже не умею сказать, насколько это прекрасно!
– Слушай, слушай…. Это знаменитый «Снежный танец» Люка Роуби из Города Огня и Снега. Сегодня он звучит для тебя одной – слушай….
Музыка, чарующая, как сон, как кружение снежинок в лучах вечерних фонарей, завораживающая, как пламя, и пьянящая, как терпкое вино…. И хотя это был лишь оркестр, без голоса – ниоткуда сами собой явились слова, и Мара начала тихонько напевать их в лад мелодии…. «Над песней белых ветров, над снежным маревом крыш взлети, как будто ты спишь, освободись от оков – и забирайся на небо….»
– Что это, Ла…. Серраис? Неужели это я сама придумала?
Над вечной пляской огней, над каруселью коней, над ночью Города – ввысь, ладонью ветра коснись – и забирайся на небо….
– Это магия, госпожа моя. Магия Люка. Никто не знает, как ему это удалось, но каждый слышит в этой музыке СВОИ слова.
– Разбился отблеск в стекле….
– Но ты, как птица, паришь….
– Растаял Город во мгле….
– По белой лестнице крыш….
– МЫ ЗАБЕРЕМСЯ НА НЕБО…. – на этих словах губы их соприкоснулись, и Мара почувствовала себя так, словно ее обмахнули изнутри огненной кистью.
Почти теряя сознание, она закинула голову вверх, к стеклянному потолку зала – и увидела подсвеченный снег, что, казалось, летел прямо ей в лицо…. Словно звездное небо в этот вечер решило обрушиться на землю.
– Я уже на небе…. – прошептала Мара под последние тающие звуки «Снежного танца». – На земле не бывает так…. – помедлила и, собравшись с силами, докончила: – ….любимый мой!
В ответ он скользнул губами по ее шее – дерзко и дразняще, как не делал никогда раньше.
– Пойдем, госпожа моя – теперь оператор не менее получаса будет приходить в себя, прежде чем решится дальше крутить эту запись…. Так что у тебя есть время передохнуть.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, Мариллия. Пойдем отсюда….
После «Снежного танца» народ прямо-таки валом повалил в буфет – воистину это требовалось запить. У прилавка сразу же выросла непристойно длинная очередь, но он и тут успел – усадил Мару в легкое креслице у дальней стены и через пару минут уже стоял перед нею с двумя бокалами в руках.
Первую минуту Мара действительно приходила в себя – обмахивалась веером, выданным напрокат все той же Генной, потягивала из бокала «Осенний сад», да смотрела во все глаза на того, кто в этот вечер велел называть его – Серраисом….
