Наталия Шнейдер - Сказочки
Клубок катился и, было ему все равно что котомка с припасами опустела. Иван уже начал всерьез задумываться, где раздобыть еды, когда в чаще столкнулся с медведицей. Руки сработали прежде разума, выхватывая меч…
— Не губи меня, Иван-царевич. Пожалей моих малых детушек.
От неожиданности Иван выронил оружие.
— Чур меня… медведь разговаривает!
— Не убивай, Иванушка. Пригожусь я тебе.
— Да ну тебя — плюнул царевич. — Чтобы я этакое чудо убил. Ступай себе.
И бросился догонять окаянный клубочек.
Через пару дней он начал сожалеть об этом решении. Котомка тяжелее не становилась, а клубок, похоже, вовсе не собирался останавливаться. Во время очередного привала, царевич решил хоть щавеля да ягод набрать, благо дни стояли летние. Обшаривая поляну, он наткнулся на гнездо, спрятанное в густой траве до того искусно, что он заметил его только едва не наступив. Он впервые видел такие большие яйца и задумался, какая же птичка должна из них вылупиться, когда сверху послышался шум. Иван поднял голову и оторопел.
— Не губи моих деточек, Иван-Царевич!
Иван окинул взглядом саженные крылья, прикинул, что примерно случится, попади этот клювик ему по голове…
— И не собираюсь. Откуда вы только все взялись, говорящие. Не иначе, чтобы меня уморить.
Пришлось-таки ограничиться ягодками. Равно как и на следующий день. А еще через день царевич вышел на берег моря. Тащиться по песку на жаре при доспехе было сущим издевательством. Он остановился снять хотя бы шлем, когда волной выбросило на берег рыбину.
Иван посмотрел на бьющую хвостом рыбу:
— Так тебя слопать или сперва приготовить?
И уже совершенно не удивился, услышав:
— Не губи, Иван-Царевич.
— Да спелись вы все, что ли, — в сердцах плюнул он, — Жрать я хочу, понимаешь!
— Пригожусь я тебе, Иван-царевич. Отпусти в сине море.
Иван глубоко вздохнул. Как ни силен был голод, хладнокровно убить существо, умоляющее о пощаде, он был не в состоянии. Почти с отвращением выкинув рыбу в прибой, он отправился дальше. И на следующий день вышел-таки к дубу, стоящему на берегу.
Дерево было не просто огромным Оно было невероятным. Первая ветка находилась на высоте по крайней мере десять Ивановых ростов. Оставалось только пожалеть, что царевич не удосужился запастись хотя бы завалящей секирой прежде, чем отправляться на поиски. Использовать же меч для рубки дерева напоминало кощунство. Выбора, впрочем, не было. Иван со вздохом вытащил меч… и застыл. Из леса вышла давешняя медведица.
Уму непостижимо, как она вскарабкалась на это дерево. И, ничтоже сумняшеся швырнула сундук вниз. Тот с грохотом рухнул на землю, разбившись в щепы. Из обломков выпорхнула утка и, как ни в чем не бывало, взвилась в небеса. И пока остолбеневший царевич соображал, доставать ли лук, или уже бесполезно, в небе появилась еще одна тень. Догнав утку, она вцепилась в нее когтями. Выпало яйцо. Вниз, вниз… и благополучно плюхнулось в море. Чтобы через несколько минут показаться у рыбы в зубах.
— Держи, царевич. Говорила же тебе — пригожусь.
Иван осторожно разбил скорлупу и медленно достал длинную стальную иглу…
Кощей с Василисой за тавлеями продолжали нескончаемый диспут.
— Ну с какой стати я должен заботиться об этих людишках, — горячился Кощей. — Эти неотесанные беспрерывно плодящиеся существа выгнали твой народ и истребили мой.
— Так в том то и дело, что надо помочь им поумнеть и научиться жить в мире с себе подобными. И тогда мой народ сможет вернуться обратно. А твой… нечего было воевать.
— И вообще, — продолжал Кощей, будто не слыша. — Ты хоть знаешь, как они меня описывают? Скелетообразный старикашка, беспрерывно скрипящий костями. С длинным крючкообразным носом к тому же Допускаю, что когда признаком красоты считается дородство, мой облик несколько не соответствует общепринятому, но старикашка…
Его прервал мелодичный звон, раздавшийся откуда-то из-под потолка.
Кощей широко улыбнулся.
— А вот и весточка. Добрался-таки Иванушка до сундучка.
— Какого сундучка? — не поняла Василиса
— Ну как же. Смерть кощеева на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, а сундук на дубе. — Кощей откровенно веселился.
— Что ты несешь, Темный?
— А что, — ухмылялся он, — Я уж и помереть не могу, ежели захочу?
Василиса изумленно ахнула.
— Ты сам сотворил себе смерть? Артефакт может убить своего создателя, если его запустит кто-то другой. И украл меня только для того, чтобы… Отпусти меня, я успею его остановить!
Кощей покачал головой, и перестал обращать на Василису внимание. Почувствовал за спиной присутствие. Обернулся. Увидел знакомый силуэт в черном балахоне. Улыбнулся, точно долгожданной возлюбленной:
— Ну, здравствуй, старая. Заждался я.
Мачеха героя
Если муж внезапно становится идеальным — дело нечисто. Как правило, гадать о причинах приходится недолго — найдется лучшая подруга, которая все расскажет. И покажет — если представится возможность. Чтобы «раскрыть глаза» и «восстановить справедливость», сетуя на горькую женскую долю.
— Ну нельзя же так! — громкий возглас Фемиды оторвал от сонного созерцания облаков. Мы сидели под яблоней с золотыми плодами, выращенной Геей к моей свадьбе. Самое красивое место на Олимпе. Слушать сплетни совершенно не хотелось, но подруга не унималась:
— Ты прощаешь все его выходки. Снова и снова. Конечно, если жена не против, можно продолжать перебирать юбки!
Хотела бы я знать, каким образом протесты жены способны изменить ситуацию. Впрочем, можно устроить скандал, вспомнить обо всех грехах, случившихся за последние пару тысяч лет и в качестве знака примирения вытребовать… Я от души рассмеялась. Смертные в таких случаях окупаются драгоценными безделушками. А чем решит откупиться Зевс? Потребовать что ли золотую статую в свой главный храм?
— Чему ты смеешься? — похоже, подруга решила обидеться. — Ее брак трещит по швам, а она смеется!
А что еще остается? С таким мужем, как у меня, через десяток тысяч лет супружеской жизни расстанешься либо с ревностью, либо с разумом. Рассудком я предпочитаю пользоваться — вещь в хозяйстве необходимая. А если уж спасать свою семейную жизнь, так в первую очередь, от тебя, подружка. Думаешь, не знаю, кто папаша твоих очаровательных детишек?
— Я подумала: знает ли Амфитрион о своих рогах? И если знает, хватит ли у него ума понять, что интерес Громовержца к его супруге делает честь вкусу мужа?
— Ты ему расскажешь? — в глазах собеседницы мелькнула надежда на хороший скандальчик.
