Сергей Карелин - Тонкая Стена:Крушение
Оценив красоту получившейся задумки, Федор вновь мысленно поблагодарил осенний лес за вдохновение и отдал команду возвращаться в Муром. Идея была хороша, но, чтобы ее воплотить, предстояло сделать еще немало маленьких, но столь необходимых шагов.
Глава 3 - Практикант
- Шамтор! Шамтор! Ну-ка вставай! Тебя ректор вызывает!
Громкий шепот Петри, сегодняшнего дежурного по нашей комнате, разбудил меня. Я разлепил глаза и негромко поделился с ним тем, что я думаю о нем и о ректоре. Такой вот я грозный - пока не проснулся.
Петри перешел на второй курс, и уже начал разбираться в тонкостях жизни нашей "общаги". Он не стал приставать ко мне, а быстренько испарился, понимая, что, когда человека разбудят в два часа ночи, после тяжелого дня, то можно и пострадать. Тем более, если это происходит в Академии Магии Нюрнберга. Кстати, в одном из самых уважаемых университетов в королевстве Фатерлянд.
Больше всего меня мучил вопрос, какой озабоченный олух сегодня баловался с эротическими наваждениями после отбоя. Это было строго-настрого запрещено, и нарушителя изгоняли из Академии раз и навсегда. Причиной тому была далеко не забота старших магов о нашей нравственности. Поскольку действовало наваждение на пару сотен локтей вокруг, не высыпался практически никто из курсантов.
Как всегда, когда я, наконец, пришел в себя, наступило отрезвление. Ну, конечно же, ректор Академии, старый магистр Меркот, не узнает, как я отзывался здесь о его персоне. А если и узнает, то вряд ли отреагирует. Старику, похоже, уже все равно, кто и что о нем думает. Он занимается вопросами глобальными и редко снисходит до общения со школярами, то бишь, студентами Академии.
Кстати, я не представился. Меня зовут Шамтор. Фамилия моя очень длинная и труднопроизносимая, поэтому я всегда обходился одним именем. Поступил я в эту Академию пять лет назад, и нынче готовился к выпускным экзаменам. Признаюсь, что я несколько раз становился лучшим студентом курса. Ну ладно. Сам не похвалишь - никто не похвалит.
Когда я умылся и нарядился в приличествующий случаю ночной побудки костюм, вновь появился Петри. Он был бледен и смотрел на меня с искренним сочувствием.
- Что случилось? - вырвалось у меня
- Давай, - произнес он, - старикан рвет и мечет. Он тебя ждет. На улице. Кстати, ты бы переоделся. Я понимаю - два часа ночи, но парадка подошла бы больше.
- Святые Повелители! - я почувствовал, что сейчас, наверно, выгляжу так же, как и Петри. Только уши горели. Появление перед студенческим общежитием ректора, было событием из ряда вон выходящим. Об этом случае будут, наверно, полвека вспоминать. Вот так. Взял и попал в историю. Кстати, похоже, что наш ночной эротоман тоже попал в историю - начальство, видно, стоит по случаю навытяжку еще с полуночи. Ну да поделом ему, дураку.
Я кинулся переодеваться. Так, волосы, еще пару раз в лицо холодной водой, чистая рубашка…Убью своего соседа по комнате за привычку вертеть мои пуговицы во время разговоров! Другая рубашка…Сколько раз говорил себе - подшивай подворотнички, подшивай. Третья рубашка…Это, конечно, не то, в чем я хотел бы сегодня быть, но что поделаешь… Ладно, поскакали.
Выйдя из комнаты с несколько ошалевшим видом, я нервно хмыкнул и отправился следом за Петри. Мы прошли вдоль коридора к лестнице и быстро сбежали вниз. Кстати, вот интересно - почему эта зараза так скрипит, когда идешь с самоволки, а сейчас даже звука не издала? Магические шуточки Высших? Брр… Хорошо что набросил на себя куртку. Какое хреновое лето…Какое, к черту, лето! Приближалась зима, а зимы в Нюрнберге были суровыми.
Я осмотрелся. Ноябрьская ночная темнота была похожа на мокрую тряпку. Она почти физически липла к рукам и лезла за шиворот мелким дождичком. В неверном, тусклом свете фонаря я увидел громадную черную карету, запряженную четверкой лошадей. Им тоже было холодно. Они перебирали ногами и косились на меня, как бы укоряя "Ну, чего встал - садись".
Тяжело вздохнув, я направился к карете. Через несколько секунд дверца экипажа приоткрылась, изнутри потянуло теплом и каким-то приятным запахом, посреди всего этого благолепия в щели материализовалась рука в перчатке из дорогой кожи и поманила меня пальцем.
Вскоре я сидел напротив магистра. Живая легенда академии выглядела так, как и должен выглядеть маг, которому перевалило за семьсот. Сгорбленный сухой старик.
Но в тщедушном теле чувствовалась мощь. Мощь магии, способной сокрушить любого. Меркота боялись даже придворные маги нашего герцога. Да что там герцога. Я слышал - даже королевские волшебники Бремена обращались к нему за советом.
- Здравствуй, Шамтор - прокаркал ректор в тот момент, когда карета тронулась с места. У меня аж мороз по коже прошел.
- Здравствуйте, Ваше Святительство.
- Называй меня просто. Мэтр Меркот. Ясно?
- Да, мэтр.
- Вот и хорошо. Тебе, конечно, интересно, зачем ты мне понадобился?
Я кивнул. Значит, вот так просто "мэтр Меркот"…Может, еще проще - "папаня"? Ну да ладно. Это я, видно, от холода расшалился.
- Тебе оказано огромное доверие. Мы едем в Ратушу. Нас там ждут.
Я невольно покачал головой. Мэтр Меркот (черт же дернул меня назвать его про себя "папаней" - прилипло и теперь вот следи, чтоб не вырвалось вслух не по делу) действительно просто так по ночам за студентами не ездит.
Ратушей назывался храм, расположенный за пределами города. Это был один из храмов Хранителей. Кто такие "Хранители", спросите вы? Дело в том, что наш мир не один. Есть и другой мир, другая, если хотите, реальность, отличная от нашей. Правда, о ней не принято говорить, но, как вы понимаете, все равно говорят. Тем более что в Академии учатся люди с талантом к магии, и им известно больше, чем простым обывателям.
Так вот наш мир отделен от Грубого Мира некой преградой. Магической преградой. Тонкой Стеной. Эта преграда поддерживается именно Хранителями. Говорят, что они вступают в контакт с Повелителями Случайностей. Богами, которые призваны не допустить преодоление стены кем бы то ни было.
Короче, меня, юного, розовенького Шамтора везли прямо на пир к небожителям. Интересно, в качестве десерта или как? И в принципе, на кой черт старикам понадобился молодой практикант?
Обо всем об этом я размышлял, пока мы летели по улицам спящего города. Каменные мостовые были практически безлюдны. Только в одном месте нам попался какой-то крестьянин, перепивший пива и бодро, с видом бунтаря, орошавший пенной струей стену Канцелярии его Величества Герцога. Минут через пятнадцать мы добрались до городской стены, а еще спустя десять минут были на месте.
