Кирилл Манаков - История хорошего человека
Надеюсь, мой голос звучал не слишком фальшиво.
- Бедный, - пожалела Марта, - пойду, принесу чистую тряпочку, надо перевязать.
Она вышла. Я бросил ложку на стол и отодвинул тарелку. Затылок и плечи свело вязкой тянущей болью, я закрыл глаза и сжал голову ладонями, пытаясь загнать в темные глубины сознания внезапно появившееся предчувствие беды. Девочка моя... Роник... Этого не может случиться с нами... Нет, не может быть. Пришло почти физическое ощущение того, насколько хрупким был маленький мирок, построенный для нас троих.
- Да что же с тобой?!
Марта испугалась по-настоящему. Она стояла в дверях, прижав руки к груди, и смотрела на меня так, словно увидела первый раз в жизни.
- Ничего, - я попытался улыбнуться, - просто очень устал... Был тяжелый день, разболелась голова. Ничего страшного, сейчас все пройдет.
Она осторожно приблизилась. Великий Создатель! Она меня боится! Марточка, ты что! Продолжая улыбаться, я взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Ладонь была мягкая и теплая, она пахла молоком и Роником.
- Вот видишь, уже все прошло.
Марта отняла руку и рассмеялась.
- Фу ты, глупый, испугал! Давай руку, перевяжу.
Она поставила на стол плошку с водой, промыла рану и перевязала чистой тряпицей.
- Больно?
Я покачал головой.
- Терпеливый ты мой... А я даже испугалась. У тебя глаза были такие... такие темные. И страшные.
- Ага! - я страшно зарычал, - Я вообще страшный. Хотя некоторые говорят, что глаза у меня все-таки голубые.
Марта, кажется, совсем успокоилась.
- Ух ты, какой серьезный. Прямо зверь дикий. Защитник ты наш. Гере переписчик третьей ступени.
- Второй.
- Второй-второй. А скоро будешь первой... - она вздохнула. Было видно, что занимают ее совсем другие мысли.
- Ладо, - сказал я, - пойдем спать. Завтра вставать рано.
Наутро Плумкис был бодрым и свежим, как пупырчатый огурчик с грядки, чем выгодно отличался от изрядно помятых Крума и Догса. Глядя на их невыспавшиеся физиономии, я представлял, что выгляжу немногим лучше.
Плумкис приоткрыл дверь и посмотрел в зал, где собрались родители с детьми. Шум стоял, как на воскресной ярмарке. Три несчастных чиновника из Ратуши совершенно выбились из сил, пытаясь вразумить неуправляемую ораву мамаш, доказывающих, что именно их чадо создано для служения Владетелю. И напрасно взмокшие чиновники объясняли, что лично от них ничего не зависит, и что их задача - увидеть самого ребенка, переписать имя в формуляр и предоставить на рассмотрение Комиссии. И все! И не надо рассказывать о многочисленных талантах ваших отпрысков. Разговаривать с ними будет лично гере Экзекутор. Лично! Вы знаете, кто такой гере Экзекутор? Знаете? Ну, тогда просто ответьте на несколько вопросов и до завтрашнего утра можете быть свободны!
Плумкис смотрел на происходящее с выражением, каким художник осматривает созданную им картину.
- Да, гере, - он прикрыл дверь, - можно быть уверенным, что к завтрашнему дню все будет прекрасно. К встрече гере экзекутора все готово?
- Да, да, - закивал Крум, - освободили постоялый двор "У подковы". За ночь привели в порядок комнаты. Новое белье доставят сегодня от белошвеек. Портьеры поменяли. Посуду предоставляет лично гере бургомистр... грузчики разбили половину сервиза, но гере бургомистр претензий не высказал. Продукты доставляют зеленщик Булис и мясник Руппс. Да, гере канцеляристы, - Крум рассмеялся, - мясник просил замолвить словечко за его сына. Предлагал свежайшие продукты.
- Так что же вы отказались? - ухмыльнулся Плумкис, - Сейчас парочка кровяных колбасок не помешала бы.
- Я как-то... - опешил Крум, - Не знаю... Гере Экзекутор...
- Не смущайтесь, дружище, - Плумкис хлопнул его по плечу, - я же пошутил.
Я едва сдержал улыбку, вот, оказывается, с кем переговорил предприимчивый мясник. И, правда, Круму стоило взять с него несколько колбасок. В воспитательных целях, так сказать.
- Кстати, Рюмпель, - обратился ко мне старший советник, - вас хочет видеть гере Директор Коллегии образования.
- Меня? - я меньше всего ожидал интереса со стороны столь высокого начальника.
- Именно вас. Понимаете, на время визита гере Экзекутора к Коллегии прикомандировывается сотрудник Канцелярии. Для связи, так сказать. И Коллегия запросила вашу кандидатуру. Наверное, ваш вчерашний визит произвел на них неизгладимое впечатление. К тому же, вы получили прекрасный отзыв от Тайной Канцелярии. Они особо отметили вашу изобретательность и настойчивость.
А вот это как раз неудивительно. От вчерашнего привратника за милю разило Тайной Канцелярией
- И... и что я должен делать?
- Вы что, Рюмпель, правил не знаете? - пожал плечами Плумкис, - Обратитесь в Общий департамент, возьмите открепление, подпишите его у начальника и отправляйтесь в Коллегию. Представьтесь по форме и приступайте к работе.
Он хотел что-то сказать Круму, но заметив, что я остаюсь на месте, повернулся ко мне:
- Как Рюмпель, вы еще здесь?
- Да, да, - я вскочил со стула так энергично, что тот упал, - бегу, гере старший советник.
Делопроизводитель Общего отдела, толстая девица с прилизанными волосами сначала наградила меня привычным недовольным взглядом, но тут же расплылась в широкой улыбке. Я несколько раз сталкивался с ней в коридорах Канцелярии, и у меня сложилось стойкое убеждение, что моя скромная персона интересует ее не только в плане своевременной сдачи недельных отчетов. Однажды она сама заговорила со мной, но я, воспользовавшись случаем, улизнул. Извини, крошка, но ты совсем не в моем вкусе. Отдельные дефекты фигуры еще можно как-то перенести, но окружающий ее запах сургуча меньше всего настраивал на романтический лад.
- Гере Рюмпель, - сказала она низким грудным голосом, - ваши бумаги готовы.
Я развернул запечатанные свитки. В одном была заявка на командирование переписчика второй ступени Рюмпеля в распоряжение Коллегии образования сроком на три дня с размашистой подписью Директора. А вторая - это направление от Канцелярии.
- Ах, гере Рюмпель, - сладко сказала делопроизводитель, - вы пользуетесь такой популярностью. Секретарь Директора Коллегии лично приносила заявку. Вы произвели такое впечатление на эту наивную девушку...
Я вспомнил чувственные губы и достаточно откровенный наряд секретарши Директора. Слово "наивная" меньше всего подходило к ее образу.
