Терри Брукс - Крюк
В дверях снова появилась женщина. Это была Лайза, горничная Дарлингов, ирландка по происхождению. Она смеялась и говорила сто слов в минуту:
— Миссис Мойра! Здравствуйте! Посмотрите-ка на этих удивительных ребяток! Дарлинги там внизу, играют в кегли! Добро пожаловать домой, входите!
Мойра по-дружески обняла ее:
— Лайза, как я рада тебя видеть!
— Ах, мистер Питер, — Лайза посмотрела на него почти с сожалением. — Бедный дядюшка Тутлс. Он сегодня сам не свой. Впрочем как и всегда в последнее время. — Она вздохнула. — Ну, проходите, проходите, пожалуйста.
Из непогоды, из мрачной сырой темноты они вступили в мир света и покоя. Сначала Лайза и Мойра, потом Джек и Мэгги вместе с Нана. Питер минутку постоял на месте, снимая со своих брюк прилипшую собачью шерсть. Не зная почему, он чувствовал себя как-то не в своей тарелке. Он помедлил на пороге и поднял голову, рассматривая старинный дом с покатой крышей и рядами окон, большинство из которых были темными. «Да, тут не так-то просто забраться наверх, — мрачно размышлял он. — И трудновато спуститься вниз». Он стоял, задрав голову, не в силах отвести взгляд, и чувствовал, что у него кружится голова.
Неожиданно появилась Мойра, ласково взяла его под руку и увела в дом.
Дверь за ними закрылась. Они очутились в прихожей старинного дома. Пред ними была гостиная, справа — столовая, а слева — кабинет. Все помещения были отделаны полированным дубом. Полы, карнизы, панели, полки, балки и перекладины, двери — все блестело. Повсюду стояла мебель трехсотлетней давности, странные безделушки и антиквариат, белые слоники, прекрасные и удивительные или ужасные и примитивные, в зависимости от ваших взглядов. Множество медных и железных вещей поблескивало в свете ламп Тиффани и канделябров. На полках покоились пахнувшие плесенью, истертые, много раз перечитывавшиеся книги. В кабинете весело сверкала огнями рождественская елка.
Мойра помогла Питеру снять плащ и повесила его вместе с детской одеждой на вешалку, которой служила голова единорога. Следом за Лайзой и Нана они прошли через холл в гостиную. Перед ними вилась лестница на балкон и в другой холл. Арочные своды открывали гостиную в нескольких направлениях. Питер осматривался, стараясь запомнить расположение комнат и дверей.
Сквозь открытую дверь в столовую он видел дядюшку Тутлса, который, ползая на четвереньках, что-то искал. Потерял свои шарики… — приговаривал он себе под нос. — Я должен их найти… Потерял… потерял… потерял».
Вдруг Тутлс поднял голову и увидел, что все смотрят на него. Он вылез из под стола и, оставшись стоять на коленях, приветливо улыбнулся Мэгги. Она также улыбнулась ему в ответ. Он поманил ее, и она подошла. Сунув руку в карман, он неожиданно, как фокусник, вытащил помятый бумажный цветок.
Он протянул цветок Мэгги, и она захихикала от удовольствия. Поднявшись с колен, он повернулся к Джеку и скромно поклонился ему.
Джек ответил тем же, притворяясь, что заинтересовался керамическим кувшином с нарисованными на нем тиграми.
— Я думал, что он опять в приюте, — прошептал Питер на ухо Лайзе.
Горничная покачала головой:
— Это разбило бы сердце миссис Уэнди. Она не могла этого перенести. В конце концов, он был первым ее воспитанником, не так ли?
Мойра позвала Питера. Она стояла перед старинными дедушкиными часами. Циферблат на них был выполнен в форме улыбающейся луны.
— Человек-луна, Питер, помнишь? — сказала она. — Бывало он посматривал на меня с гораздо большей высоты.
Питер смотрел на часы, а думал о дядюшке Тутлсе, и потому совершенно не обратил внимания на теплый взгляд, подаренный ему Мойрой.
Сзади на лестнице послышалось какое-то движение, и они обернулись. Это была бабушка Уэнди. Медленно, царственной поступью она спускалась по лестнице, и взгляд ее был прикован исключительно к одному Питеру. Он невольно выпрямился, а на лице его появилось озадаченное выражение, сменившееся не то слабой улыбкой, не то гримасой. Бабушка Уэнди была высокой и стройной, с седыми волосами и мелкими морщинками в уголках глаз и рта. Но глаза ее тем не менее были настолько живыми, что ей можно было дать сколько угодно лет, только не те 92, которые она прожила на самом деле. На ней был удобный белый халат с поясом, с кружевами на груди и пурпурной отделкой на рукавах и горловине.
Джек и Мойра молча стояли рядом с Лайзой и смотрели на нее. Уэнди вполне сознавала их присутствие, в том числе и Мойры, но все равно ни на минуту не отрывала глаз от Питера.
Она шагнула с последней ступеньки и остановилась.
— Здравствуй, мальчик, — прошептала она.
Питер шагнул ей навстречу, стараясь казаться выше, прямее и моложе, таким, каким он был когда-то.
— Здравствуй, Уэнди, — прошептал он в ответ.
Потом он, кажется, несколько пришел в себя.
— Извините, что мы приехали так поздно. Я теперь на новой работе целиком завишу от своих собственных ушей. Все, знаете ли, дела да случаи…
Он был настолько взволнован, что, кажется, не мог остановиться. Он знал, что дети смотрят на него. Уэнди протянула к нему руки:
— О, ничего страшного. Иди сюда, Питер.
Питер немедленно подошел к ней, и они обнялись. Ее руки обвились вокруг него и держали с такой силой, которую даже трудно было предположить в ней. Его же объятия были осторожными и неуверенными.
— О, бабушка, так здорово, что я вижу вас, — поприветствовала Мойра и также обняла ее.
— Мойра моя, — похлопала Уэнди свою внучку по худощавой спине. Она отшагнула назад и посмотрела на детей. — Ну, не может быть, чтобы эта хорошенькая молодая леди была Мэгги.
Мэгги засияла:
— Может! Может!.. Бабушка, а я чего знаю! Я как раз играла тебя в нашей школьной постановке!
Питер нахмурился, а Уэнди ободряюще улыбнулась:
— А ты там не играешь? — обратилась она к Джеку, немного приподняв голову. — Да может ли быть, чтобы этот огромный парень был Джек?
Джек покраснел от неловкости и удовольствия одновременно.
— Я должен поздравить вас с вашим приютом для сирот, прабабушка, — нескладно сказал он. Слова путались и прилипали к языку, когда он произносил их.
Уэнди ласково потрепала его волосы.
— Спасибо, Джек. — Она взяла детей за плечи и повела их с собой. — А теперь я хочу напомнить вам одно правило, которое вы должны неукоснительно выполнять, пока находитесь в моем доме. Вы не должны расти. Если в данную минуту вы растете, то немедленно прекратите это!
Джек и Мэгги засмеялись, очарованные и почувствовавшие свободу. Уэнди наклонилась и, смеясь, обняла их обоих. Она вдруг посмотрела на Питера:
