Катарина Керр - Чары зари
Другие, более обыденные, проблемы также требовали внимания Невина. Гвербретрин был слишком богатым, слишком желанным, чтобы в нем сохранялся мир, если линия наследования нарушится. Невину очень не хотелось участвовать во вражде благородных кланов.
Однако долг перед вирдом Родри — вирдом, который был отмечен двеомером, — накладывал на Невина также определенный долг перед всем раном Родри и его подданными, которые предпочитают мир войне.
В отличие от господ благородного происхождения, вроде Талида, Невин будет сражаться любым доступным оружием за безопасность Аберуина. Несмотря на то, что Ловиан скептически относилась к его политическим навыкам (о чем он прекрасно знал), для этой схватки Невин был вооружен лучше, чем какой-либо человек в королевстве, вплоть до самых мудрых советников короля.
«О, я владею парой недурных уловок, — подумал Невин. — А наш Родри оказался в самом центре той небольшой заварушки, несмотря на то, что являлся простым всадником из боевого отряда и человеком вне закона!»
То, о чем вспомнил Невин, случилось более ста лет назад. Невин знал, что означает борьба за трон.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Дэверри и Пирдон
833-845
Дилли-Невидимка отправился к реке
Глянуть: что там любопытного мелькает вдалеке?
И что же он увидел? А он увидел скоро:
Исподнее стирает там сам король Керрмора!
Старинная народная песня ЭлдисаГлава первая
Год 833. Слумар II, король, проживающий в дане Дэверри, был серьезно ранен во время сражения. Второй сын Глина II, короля Керрмора, родился мертвым. Мы посчитали это плохими знаками. Только позднее мы поймем, что мудрый Бел готовил мир для своего народа…
«Священные хроники Лухкарна»Мухи были хуже всего. Умирать и без того плохо, но мухи, облепившие лицо, казались несправедливым унижением. Они жужжали вокруг раны и пытались пить кровь. Попытки отогнать их причиняли слишком много боли. Его ранили в правый бок, чуть ниже подмышки.
Маддин предполагал, что если бы кто-нибудь зашил ему рану, то он мог бы выжить, но поскольку он находился один в диких горах, то обречен умереть. Маддин не видел оснований лгать себе: он истекает кровью. Он ухватился за луку седла левой рукой, держа правую приподнятой. Рана горела огнем, если ее касаться. Кровь продолжала пузыриться и выходить сквозь разбитую кольчугу, а огромные, блестящие, черные с синим отливом мухи все прилетали и прилетали. Время от времени мухи кусали его коня который слишком устал и мог только протестующе бить копытом.
Маддин остался последним из своего боевого отряда. Когда он умрет, победа врага станет полной. Поэтому Маддин считал делом чести попытаться хоть на какое-то время отсрочить этот миг. Это казалось важным, и он медленно ехал сквозь золотистый осенний туман, чтобы лишить их окончательного торжества еще на двадцать минут. Примерно в миле впереди находилось озеро, золотистая поверхность которого блестела в лучах заходящего солнца. Вдоль берега стояли белые березы. Они дрожали на поднимающемся ветру. Маддину хотелось пить. После мух жажда была худшим. У него во рту стало так сухо, что он едва мог дышать. Конь медленно, но прямо шел к озеру. Смерть не имеет значения, только бы ему вначале напиться.
Озеро приближалось. Маддин увидел тростник — темные штрихи на фоне яркой воды — и белую цаплю, стоящую на одной ноге у берега. Затем что-то случилось с солнцем. Оно не садилось прямо, но качалось из стороны в сторону, подобно фонарю, который кто-то держит в руке во время ходьбы. Небо потемнело, как ночью, а солнце продолжало качаться, взад и вперед, по большой дуге. Оно высоко взлетало над ним, до самого зенита, и светило все ярче. Затем наступила тьма. Здесь пахло притоптанной травой, гудели мухи и мучила жажда. А после осталась только тьма.
Во тьме горел фонарь. Вначале Маддин думал, что это солнце, но свет был слишком слабым и слишком ровным. Над ним склонилось лицо старика. У старика была густая копна седых волос и холодные голубые глаза.
— Рикин! — Голос старика звучал тихо, но напряженно. — Рикко, посмотри на меня.
Маддин никогда раньше не слышал этого имени, но каким-то образом знал, что это его имя, и попытался на него отозваться. Его губы оказались слишком сухими и не могли шевелиться. Старик поднес холодную чашу с водой к его рту и помог напиться. Сладкая и холодная вода. «В конце концов, я все-таки не умру от жажды», — подумал Маддин. И снова спустилась тьма.
Когда он очнулся в следующий раз, то понял, что не умрет. Он долго лежал абсолютно неподвижно и раздумывал об этом. Он не умрет. Маддин медленно огляделся вокруг, впервые задумавшись над тем, где он, и понял, что лежит обнаженный под мягкими шерстяными одеялами на куче соломы. На каменных стенах огромной комнаты плясали отблески огня. Хотя рана все еще болела, она оказалась аккуратно перевязана льняными бинтами. Когда Маддин повернул голову, то увидел старика, сидящего за грубо сколоченным деревянным столом рядом с каменным очагом и читающего книгу в кожаном переплете.
Старик поднял голову и улыбнулся ему.
— Пить хочешь, парень?
— Да, добрый господин.
Старик налил воды из деревянной бочки в золотой кубок, затем встал на колени рядом с Маддином и помог ему напиться.
— Мой конь? — спросил Маддин.
— С ним все в порядке, и он ест сено, — старик опустил руку на лоб Маддина. — Лихорадка спала. Хорошо.
Маддину едва удалось улыбнуться перед тем, как он снова заснул. На этот раз ему снилось последнее сражение. Он видел происходящее так четко, что казалось, чувствовал пыль и запах конского пота. Его боевой отряд собрался на возвышенности, а тьерин Девир и его люди ждали через дорогу. У тьерина Девира было более сотни человек, а их набралось всего тридцать семь, но они в любом случае собирались вступить в безнадежную схватку и броситься в атаку вниз по склону. Маддин знал это. Он видел, как лорд Бриноик сидя в седле, расхохотался, как сумасшедший, и откинул голову назад. Они ничего не могли сделать — только умереть. Они попали в ловушку. У них не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Хотя Маддин посчитал себя идиотом из-за этого, но он начал думать о матери. В мыслях он ясно видел ее. Она стояла в дверях их дома и тянула к нему руки.
Затем протрубили в рог, и они полетели вниз по склону, дальше и дальше. Люди Девира приближались… произошло столкновение. Кругом кричали. Во сне Маддин заново пережил все удары и стычки, он снова задыхался в пыли, поднятой конскими копытами, а потом проснулся с отчаянным воплем, когда меч противника глубоко вошел ему в бок.
— Спокойно, парень, — рядом с ним находился все тот же старик. — Теперь все в порядке.
