Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина
Из-под эшафота протянулась длинная тощая рука; пальцы схватили жемчужину. Сэр Тристано резко опустил каблук сапога на костлявую кисть — из-под эшафота послышался приглушенный вопль боли и негодования.
Подошел стражник: «Что происходит?»
Сэр Тристано указал на руку, прижатую сапогом. Схватившись за эту руку, стражник вытащил из-под эшафота щуплого субъекта с длинным, чуть свернутым носом и пепельно-серым оттенком кожи: «Это еще кто?»
«Если я не ошибаюсь, вор-карманник, — ответил сэр Тристано. — Если порыться у него в поясной сумке, можно найти все, что он сегодня стащил на площади».
Карманника втащили на эшафот. Из его сумки, вывернутой наизнанку, на помост посыпались монеты, броши, золотые цепочки, застежки и пуговицы; их владельцы, стоявшие вокруг, стали проталкиваться к эшафоту, громко требуя возвращения своих ценностей.
Граф Эмменс поднялся на ноги: «Что я вижу? Неслыханная дерзость! Пока мы избавляемся от одного грабителя, другой подкрадывается из-за спины, похищая наше имущество и украшения, подобающие торжественной церемонии. Палач, твои руки еще не устали, топор не затупился! Сегодня тебе полагается двойное вознаграждение. Плаха не ждет! Жрец, отпусти грехи этому мошеннику — его душе предстоит долгий и трудный путь».
Сэр Тристан обратился к дородному собеседнику: «На сегодня с меня хватит отрубленных голов. Давайте вернемся к медовухе и пряникам… И все же — что делать с жемчужиной? Нельзя же оставить ее в пыли!»
«Одну минуту! — Орло нашел какую-то веточку, расщепил ее ножом и ловко защемил жемчужину этим самодельным пинцетом. — В таких делах осторожность не помешает. Сегодня мы уже познакомились с судьбой двух человек, прикоснувшихся к жемчужине».
«Мне она не нужна, — заявил сэр Тристано. — Возьмите ее себе».
«Невозможно! Не забывайте, пожалуйста, что я дал обет нищеты и смирения. В любом случае, меня вполне устраивают условия моего существования».
Сэр Тристано брезгливо взял расщепленную веточку с жемчужиной и вернулся в сопровождении Орло к таверне гостиницы «Голубой вол». где они снова уделили внимание закускам и медовухе. «Еще только полдень, — заметил Тристано. — Сегодня я собирался выехать в Аваллон».
«Я еду в том же направлении, — отозвался Орло. — Вы не возражаете, если я составлю вам компанию?»
«Буду очень рад. Но что делать с жемчужиной?»
Орло почесал небритую щеку: «По сути дела, ничего не может быть проще. Выйдем на мол, сбросим ее в воду — и дело с концом».
«Разумное предложение! Возьмите ее, и пойдем».
Взглянув на жемчужину, Орло опасливо прищурился: «Так же как вас, меня воротит от ее мерзкого блеска. Тем не менее, раз уж мы вместе занялись этим делом, все должно быть по справедливости». Монах-расстрига указал на муху, севшую на стол: «Положите руку рядом с моей. Я подниму руку и положу ее рядом с вашей, но с другой стороны. Потом вы поднимите руку и сделаете то же самое — потихоньку или быстро, как вам будет угодно. Будем играть в эту чехарду, пока муха не испугается и не улетит. Тот, чье движение спугнет муху, возьмет жемчужину».
«Хорошо».
Положив правую руку на стол, каждый из них принялся поочередно приподнимать и опускать ладонь, стараясь угадывать побуждения мухи, то замиравшей, то озабоченно передвигавшейся на пару вершков. Наконец, встревоженная неожиданным движением руки сэра Тристано, муха улетела.
«Увы! — огорченно воскликнул Тристано. — Мне придется нести жемчужину».
«До набережной недалеко, вы скоро с ней расстанетесь».
Осторожно взявшись за самый конец расщепленного прутика, сэр Тристано пересек площадь, нашел пустовавший причал и вышел на него — отсюда открывался вид на спокойную гладь Скайра.
«Прощай, жемчужина! — торжественно произнес подвыпивший Орло. — Отныне ты возвращаешься в породившую тебя соленую зеленую стихию! Бросьте ее, сэр Тристано, и подальше!»
Тристано выбросил веточку с жемчужиной в море. Убедившись в том, что сомнительная драгоценность скрылась под водой, Тристано и Орло вернулись к таверне и обнаружили жемчужину, как ни в чем не бывало блестевшую на столе там, где сидел сэр Тристано — у того волосы встали дыбом.
«Ага! — воскликнул Орло. — Штуковина не хочет, чтобы мы от нее избавились! Но пусть она не заблуждается! Мы не такие простаки, как может показаться! В любом случае, многоуважаемый рыцарь, время не ждет, и нам предстоит дальний путь. Может быть, по дороге нам встретится архиепископ, с благодарностью принимающий пожертвования богобоязненных прихожан».
Сэр Тристано с сомнением смотрел на жемчужину: «Вы рекомендуете мне взять ее с собой?»
Орло развел руками: «Если мы оставим ее здесь, ее подберет какой-нибудь служка или поваренок — за что ему такое наказание?»
Сэр Тристано мрачно расщепил еще один прутик и зажал в нем жемчужину: «Что ж, поехали!»
Оба вывели лошадей из конюшни и покинули Дун-Кругр. Сначала дорога тянулась вдоль берега, мимо песчаных пляжей, орошаемых пеной прибоя; время от времени попадались рыбацкие хижины. По пути Орло и сэр Тристано обсуждали жемчужину.
«Размышляя о поведении этой явно заколдованной драгоценности, я подмечаю определенную закономерность, — сказал Орло. — Жемчужина упала на землю, и в этот момент никому не принадлежала. Карманник схватил ее, и она стала его собственностью. Но вы наступили ему на руку и тем самым, по существу, отняли у него жемчужину; теперь она считает вас своим владельцем. Но вы к ней не прикоснулись, и ее колдовские чары на вас не действуют».
«Значит, вы считаете, что она не нанесет мне вред, если я к ней не прикоснусь?»
«Таково мое предположение — по-видимому, прикосновение к жемчужине свидетельствует о намерении пользоваться ее влиянием».
«У меня нет ни малейшего намерения пользоваться ее влиянием — напротив, я во всеуслышание заявляю, что если такое прикосновение будет иметь место, его следует считать исключительно случайным происшествием с точки зрения всех заинтересованных сторон!» Сэр Тристано взглянул на спутника: «Как вы думаете, это поможет?»
Орло пожал плечами: «Кто знает? Может быть, ваша декларация побудит жемчужину искать другого хозяина. А может быть и нет».
Дорога повернула направо, удаляясь от берега, и через некоторое время сэр Тристано указал вперед: «Смотрите, над деревьями колокольня! В этой деревне есть церковь».
«Несомненно. Кельты любят строить церкви — тем не менее, в глубине души они все еще скорее язычники, нежели христиане. В каждом лесу притаилась священная роща друидов — когда восходит полная луна, они привязывают к голове оленьи рога и пляшут, перепрыгивая костры. А как обстоят дела в Тройсинете?»
