Денис Лапицкий - Застава
— Но есть одно средство. Последнее и окончательное…
Он развязал тесемки, раскрыл ворот, обнажая грудную клетку.
— О, боги…, — прошептал Харан. — Кровь Сердца?
Над сердцем у Энвальта виднелся небольшой прокол. Края раны почернели, словно обугленные.
— Да, — кивнул Энвальт, с трудом держась на ногах. — Последнее и окончательное средство… В глазах темнеет. Теперь я действительно уже ничем не смогу вам помочь… Но они, — он ткнул пальцем за спину, указывая на безмолвных мертвецов, — надеюсь, помогут… Я направлю их вперед, когда лигиррийцы начнут атаку.
— Хорошо, Энвальт, — Харан помог магу сесть возле костра и накинул ему на плечи прихваченное из ближайшей палатки одеяло. — А я пока пойду к солдатам — надеюсь, у нас еще есть немного времени, чтобы подготовиться…
Но Харан ошибался — как раз времени-то и не оставалось.
— Они идут! — закричал дозорный.
* * *Это был самый странный и страшный бой, в котором когда-либо участвовал Харан. Лигиррийцы, окончательно оправившиеся от нанесенного двумя днями ранее магического удара, обратившего в прах «черепахи», и понимающие, что опоздали к намеченному времени сбора, рвались вперед с отчаянием обреченных.
Натиск тяжелой лигиррийской пехоты был настолько мощным, что его почти не замедлили ни рогатки, ни «ежи». Да, несколько бойцов напоролись на острые колья, немало было и тех, кто покатился по земле с искаженными от боли лицами, когда шипы «ежей» проткнули им ступни — но основная масса лигиррийцев бронированной волной обрушилась на защитников.
С треском ломались копья, прогибались под ударами щиты, а через несколько мгновений дело дошло и до мечей. Бойцы Харана сражались, словно одержимые демонами — он своими глазами видел, как Огирн, оставив треснувшее копье в теле лигиррийца, срубил двоих вражеских солдат прежде, чем первый погибший от его руки противник упал. Но силы были слишком неравны, и строй, и без того хлипкий и держащийся на честном слове, мог рухнуть в любую минуту.
Выпад — и проворот клинка! Лигиррийский пехотинец с мгновенно побледневшим лицом выронил меч, пытаясь удержать внутренности, и медленно осел на землю. Теперь он будет медленно и мучительно умирать под ногами бойцов, но его судьба Харана уже не волновала — его лишь радовало то, что еще одним врагом стало меньше.
В следующее мгновение строй лигиррийцев чуть раздался в стороны, и перед Хараном возник новый противник — тот самый офицер, который в первый день выходил с флагом парламентера.
Мечи сшиблись с глухим лязгом, выпад следовал за выпадом, блок за блоком. Один из ударов врага был столь силен, что Харан с трудом удержал меч. Но бои настоящих мастеров никогда не длятся долго, затяжные поединки есть вымысел досужих книжников, сильнейший побеждает в тот же момент, когда отыщет видимую лишь ему брешь в защите противника — уже в следующее мгновение меч Харана с чавканьем врубился в плоть чуть выше кольчужного воротника, скрипнул по кости, и голова лигиррийского офицера отделилась от тела. Неуловимым движением Харан смахнул с лица брызги чужой крови, продолжая плести вокруг себя стальную паутину защиты.
«Вы все умрете», припомнил он слова вражеского офицера, сказанные им при прошлой встрече, и усмехнулся. «Это так. Но ты все равно умер раньше, и не будешь торжествовать победы».
Словно взбешенные смертью офицера, лигиррийцы с новой силой ринулись вперед — и Харан понял, что строй рушится. Пехотинцы рубились все также неистово, лучники всаживали в людскую массу стрелу за стрелой, и редко какая не находила цели — но имперские бойцы падали один за другим, а уцелевшие отступали шаг за шагом, постепенно поднимаясь выше по холму. Но поднимаясь выше, они уже не могли перекрывать всю ширину дороги, и с минуты на минуту масса лигиррийцев могла взять их в клещи… Вот уже две группы лигиррийцев, сделав бросок, отсекли жалкие остатки лучников и пращников от пехотинцев… Они же режут их там сейчас, режут, как скот! Уперевшись спиной в гранитный валун, выступавший из холма, словно спина чудовищной черепахи, Харан рубился с наседающими на него лигиррийцами… Проклятье, где же обещанная Энвальтом помощь?
Откуда-то сбоку Харана выскользнуло копье. Стремительно, словно атакующая змея, широкий наконечник ударил в голову наседавшего на Харана пехотинца, ломая лицевые кости, превращая лицо в кровавую маску, и мгновенно убрался назад. Еще один выпад — и другой лигирриец с развороченным животом падает на землю. И еще один. И еще. В удушающей смеси запахов крови, пота и железа, висевшей в сыром осеннем воздухе над полем боя, Харан различил смрад начавшего разлагаться тела — тяжелой и не слишком уверенной поступью, прикрываясь иссеченными щитами, мертвецы шли вперед. Копья пронзали закованных в железо лигиррийцев, словно остроги — блестящих серебром чешуи рыбин, короткие пехотные мечи вспарывали плоть, проникая между пластинами доспехов — а удары лигиррийцев не причиняли мертвым воинам заметного вреда.
И несколько минут спустя, обливаясь кровью, объятые ужасом перед мертвыми воинами, лигиррийцы начали откатываться назад — сначала медленно, стараясь сохранять строй, потом все быстрее, быстрее… И вот они уже бегут, обратившись из войска в беспорядочную толпу. Редкие группы, возглавляемые командирами, еще пытаются оказывать организованное сопротивление, но таких групп все меньше и меньше… А мертвецы преследуют отступающих врагов по пятам, поражая их в спину без всякой жалости.
Солнце едва прошло зенит, когда все было кончено.
* * *— Как же нам теперь быть, Энвальт?
Маг, который, нахохлившись, сидел около костра, молчал.
— Мы не дали им пройти, Харан, — сказал он некоторое время спустя. — Понимаешь — ни один лигирриец не смог пройти через нашу заставу.
Из всего отряда уцелели только Харан и Энвальт — остальные девять человек, выжившие в утренней бойне, навеки уснули прежде, чем солнце начало клониться к закату. Харан похоронил их на вершине холма, выкопав неглубокую общую могилу.
Говоря с Энвальтом, Харан старался не смотреть влево — там, словно темные тени, застыли мертвецы.
— Но что мы будем делать теперь? Твое заклятие слабеет, скоро ты уже не сможешь их контролировать — как нам быть, Энвальт? Если они разбредутся по округе, это будет похуже лигиррийцев…
— Я уведу их, Харан.
— Уведешь? Куда?
Энвальт кивнул в сторону болота.
— Да ты что, с ума сошел? Даже и не думай…
— Отдавший Кровь Сердца все равно не выживет, — продолжал маг, словно и не слыша возражений. Харан знал этот тон — когда Энвальт говорил так, его уже нельзя было переубедить. — Но мне понадобится твоя помощь, Харан…
