Nik Держ - Кулаком и добрым словом
— Целебна трава, если собирать её знаючи! Плакун-траву собирай на зорьке под Иванов день, безо всяких железных орудий выкапывай корень. Симтарин в ночь на Купалу, а Девясил — накануне Иванова дня, до восхода солнца. А вот Нечуй-ветер надо собирать зимой под Новый год в полночь. Растёт Нечуй по берегам рек и озёр, даётся в руки эта трава одним слепцам, только они одни могут её почуять. Когда они наступают на эту траву, их незрячие глаза словно кто иголками колет. И если сумеют они схватить траву не руками, а ртом, тогда только трава силы не потеряет. А тот, кто получил сию траву и силу ея знает — многое сможет.
— Что сможет? — у мальца от таких рассказов захватывало дух.
— Остановить ветер на воде, избавить себя и судно от утопления и рыбу ловить сможет без невода.
Долгими зимними вечерами очень любил Морозко слушать стариковы байки, незаметно для себя впитывая новые знания. Про дела ратные, про богов и героев древних, про страны заморские — много чего мог порассказать старый волхв.
Однажды Морозко спросил у Силиверста:
— Деда, а почему всегда кто-нибудь у кого-нибудь что-то отбирает? Разве нельзя сделать так, чтобы у всех всё было? Что если вещь такую сделать, волшебную. Чтобы оттуда всё, что нужно сыпалось. Неужели боги, или чародеи могучие не могут такого чуда сотворить?
— Было уже и это Морозко, было. Всегда найдётся такой, кто захочет эту вещь только для себя.
— Расскажи, дедунь!
— Ну, да ладно, слушай. Однажды, давным-давно, когда многих из богов еще не было, а другие только-только набирали силу, жил на бескрайних просторах Финляндии великий колдун Вяйнямейнен — Непоколебимый. Был Вяйнямейнен силой подобен богам, а некоторых даже превосходил своим могуществом. В те давние времена землю окутывали невидимые чародейные силы. Только немногие могли управлять ими. Древние мудрецы, к которым принадлежал и Вяйнямейнен, обладали великим знанием, корни которого в самой сути бытия. Умел Вяйнямейнен оживлять волшебными песнями предметы, да и ещё много такого, что не под силу многим теперешним богам. Такие чародеи одновременно и люди и боги: Вяйнямейнен зачат с помощью ветра и волн, и провёл тридцать лет в утробе матери, прежде чем появился на свет. Да, то была эпоха великих чудес и великого волшебства. Вяйнямейнен защищал свой народ от нападок злой Лоухи.
— Я знаю, — сказал Морозко, — это та, с которой наша Зима-Марена сражалась, ты рассказывал.
— Слушай дальше. В то время финские племена были сильными и многочисленными, не то, что сейчас. Но благополучие их держалось не только на волшбе Вяйнямейнена, — было еще кое-что. Лоухи искала это что-то, и наконец-то нашла. Еще раньше, чем родился Вяйнямейнен, некий чародей Сампо сотворил волшебную мельницу. Эта мельница могла по желанию хозяина творить все из ничего. Лоухи с помощью лжи и коварства завладела мельницей и спрятала её в укромном месте. Вяйнямейнен, хоть и был уже стар, собрал воинов и по морю отправился во владения злой колдуньи. Когда они добрались до берегов, где скрывалась Лоухи, Вяйнямейнен принялся напевать и играть на арфе. Это такие гусли, — пояснил он пареньку. — От сладкой музыки заснули все: птицы не пели, звери не рычали. Лоухи тоже не могла противиться чудной мелодии. Вяйнямейнен отыскал мельницу, и его команда взяли курс к родным берегам. Три дня они гребли изо всех сил. К исходу третьего дня судно окутал густой туман: Лоухи очнулась и обнаружила пропажу. Старик стал бормотать заклинания, затем рассек туман своим мечом. В то же мгновение завыли ветры, волны поднялись до небес, но чары старика сохранили былую силу, и он отбросил шторм обратно в море. Тогда Лоухи сама напала на судно, обратившись в огромную хищную птицу. Её крылья затмевали небо, хищный загнутый клюв и когти, сочащиеся ядом, могли испугать кого угодно, но только не Вяйнямейнена. Чародей налетел на Лоухи как ураган, закрывая собой команду гребцов. Он бился с ней, нанося мечом страшные раны, пока та не оказалась растерзанной и истекающей кровью. Вяйнямейнен еле держался на ногах. Потерпев поражение, Лоухи с трудом вернулась к родным берегам зализывать раны…
— А где сейчас мельница Сампо? — мальчишку так захватил рассказ, что он, не сдержавшись, перебил деда.
— От пострел, до конца дослушай! — улыбнулся старик. — В пылу битвы никто не заметил, что Лоухи дотянулась до мельницы и раздавила в своих когтях, оставив Вяйнямейнену и его народу лишь обломки.
Вот ведь подлая — ни себе, ни людям! — огорчился Морозко. — Поделом, что её Марена с места выжила! Дедунь, и ничего от этой мельницы не осталось?
— Почему не осталось? Осталось! Собрав обломки мельницы, старик утопил их в море. Вот тут — то история и не заканчивается: не знал Вяйнямейнен, что волшба, заключенная в мельнице была такой силы, что не могла исчезнуть в одночасье. Так вот, на Варяжском море — окияне, на острове Буяне, по-другому он еще зовётся остров Рюген или Руяна, стоит крепость Аркона, святилище бога Свентовида. Волхвы Арконы самые богатые. Все думают, что их богатство это часть добычи, что привозят из военных походов рюгенские вои. А вот и нет! В самом центре храма стоит четрехликий идол Свентовида, который в одной руке держит рог изобилия — это остатки той самой мельницы Сампо. Как и почему она попала в храм Святовита — не знаю…
— Вот бы этот рог на благо людям, — мечтательно протянул Морозко. — Деда, а как этот рог добыть можно?
— Ишь, чего удумал — рог добыть! Да этот рог стерегут лучше, чем Кощей молодильные яблоки, — старик улыбнулся, потрепал Морозку по растрёпанным волосам, — поздно уже, спать пора!
Но мальчишка, словно не расслышав, что сказал ему дед, продолжал сыпать вопросами:
— А почему Кощей старый, если он молодильные яблоки стережёт? А…
— Всё!
Старик решительно погасил горевшую лучину, и вся изба погрузилась в темноту.
— Спи, давай, завтра тебя чуть свет подниму, упражняться будем!
Сызмальства заставлял Силивёрст Морозку укреплять тело. Поднимал на зорьке, когда предрассветный сон так сладок, гонял пацана вокруг избы, покуда малец не просыпался. Затем они рубили дрова, таскали воду, но не из колодца возле избы, а из родника, бьющего неподалёку в леске, на опушке которого и стояла их маленькая избушка. Да и еще много чего заставлял делать: и камни промеж ног держать, и с грузом приседать, бегать и прыгать. Когда Морозке пошёл четвёртый годок, вырезал ему Силивёрст из дерева маленький мечик и щит. С каждым проходящим годом игрушки увеличивались в размерах и в весе. От простых игр в войну с сельскими мальчишками, перешел Морозко к настоящим упражнениям. Так годок бежал за годком. Все это время боги миловали Малые Горыни: зимой Марена защищала городище от нашествия супостатов, засыпая все подходы огромными сугробами, Буран с Метелицей сбивали путников с дороги, а Ломонос с Опокой напускали на ворогов такой холод, что те, добравшись живыми до дому, благодарили своих богов что остались живы. Весной и без того плохонькая дорога превращалась в непроходимое грязное месиво. В летнюю пору лесная нечисть не давала проходу, стараясь запутать, сбить с пути прохожего, вступившего на их территорию. Осенью дожди опять размывали дорогу, а там снова приходила Зима со своими слугами. Так в мире и спокойствии пролетело еще девять лет.
