Виктория Абзалова - Давай согреем звезду (Дорога в ночь)
И едва не споткнулась: Дамир уже стоял в дверях залы и не мог не слышать не только ее бред, но и предшествующих слов Рузанны, произнесенных с мягкой улыбкой. Он склонил голову, приветствуя троих слегка запоздавших членов Совета, и отдельный поклон предназначил Лизелле. В нем случилась какая-то неуловимая перемена, и девушка, холодея, поняла, что ее сарказма и горечи не оценили не только маги Совета. Что он вычеркнул ее из списка людей, так же как она сама вычеркнула Норта.
Обе стороны переговоров уже скрылись за дверьми, а она так и осталась стоять ледяной статуей, совершенно не слыша, что же ей ответила Рузанна, не понимая, как у нее язык повернулся сказать такое даже с иронией и едва сдерживаясь, что бы не вбежать следом и не начать просить прощения, только бы у него больше никогда не было таких глаз.
К счастью времени на то, чтобы себя жалеть – просто не было. Дамир выслушал мнение, к которому пришел Совет и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Он просил о переговорах не для себя, и даже не столько ради личной безопасности мастера: Дамон всегда мог позаботиться о себе и сам, да и ученика воспитал достойного, не нуждающегося в милостях врагов.
– Господа Светлый Совет, чрезвычайно лестно, что мне оказано доверие, как благонадежному, и я всячески постараюсь его оправдать, – если бы не сухой, отдающий льдом тон, его ирония была бы очевидна, – Однако речь с самого начала шла не обо мне: ради такой скромной персоны не стоило бы беспокоить высокое собрание. Изначально вопрос шел об отказе от практики превентивного устранения и прекращении преследований. Не каких-то конкретных лиц, а темных в целом. Прошу прощения, если моя позиция была изложена нечетко.
Он жестом пресек начинавшийся ропот, и – о, диво!– ему подчинились.
– Я не сошел с ума и не стал бы требовать невозможного. Я признаю, что деяния многих моих собратьев по цвету заслуживают самой суровой кары. И прошу лишь о том, чтобы каждый случай рассматривался отдельно. Речь идет о прекращении направленного против нас террора, от которого в большей мере только страдают слабые и невинные. Страдают дети.
Дамир умолк на мгновение, словно вспомнив кого-то или что-то, а затем продолжил, и гнев его сочился арктическим холодом.
– В противном случае, боюсь, Черный лорд будет вынужден забыть о своих намерениях и заняться созданием организации, на подобии вашей, направленной на обнаружение одаренных, их обучение и охрану. Вы получите уже не одного его ученика, вы получите войну, – совсем по другим правилам.
Некоторое время царила тишина. Темный наконец-то показал себя во всей красе, и не трудно было представить его в качестве преемника нынешнего хозяина Черной Башни. Причем более успешного, такого, который сочетает в себе дерзкую решительность и расчет.
– Лорд один и…
Дамир не дал договорить Регине.
– Вы уверены, что он один? Что он не найдет помощников, которые продолжат это дело в любом случае?
– Вы хотите сказать, что если Совет примет ваш ультиматум… – Рихарду тоже не дали закончить.
– Если Совет согласится, в черном ордене не будет нужды. Понимаю, нужны гарантии! Поправьте меня если я ошибаюсь, но не будет ли самой лучшей гарантией – легализация. Открытая жизнь, когда любой сможет убедиться в соблюдении договора?
– Вы чересчур смелы, господин Дамир, – протянул Робер.
Темный откровенно усмехнулся.
– Любой обман рано или поздно оказывается раскрыт. Еще вы можете попытаться меня убить. Но даже если вы нейтрализуете и Ресса, то забываете о Хагене: ворон знает, куда ему лететь. Вы хотите повторения инцидента с леди Ровеной? Довольно интриг и волокиты! Я раскрыл перед вами все карты, и прошу дать мне ответ сегодня.
Умолкнув, он поднялся первым, не оставляя возможности для вопросов, споров и пререканий.
– Как вы думаете, – задумчиво проговорил в пространство лорд Руал, когда шаги молодого мага затихли, – Он говорил серьезно?
– По-моему, более чем, – так же задумчиво согласился Рихард.
– Напористый юноша, – прокомментировала в свою очередь Риана, – и весьма разумный. Если созданием черного аналога совета не займется его учитель, то это сделает он и поверьте, дело до конца доведет! Он невероятно опасен… Но сейчас мы не можем его казнить ни из соображений этики, ни во избежание последствий. Я еще помню, что творилось в девятом лагере, и, знаете ли, не хочу иметь дело с этим Дамоном, когда он не в себе от ярости и не контролирует свою Силу. Стоит ли будить лихо? Фактически, от нас не требуют ничего невозможного…
Невысказывавшаяся Рузанна подумала о Лизелле и улыбнулась: все-таки было бы неплохо связать этого прыткого колдунчика еще и женщиной! Что в этом дурного, если они оба, кажется, вполне искренне увлеклись друг другом?
Ждать Дамиру пришлось совсем недолго. На этот раз он ответил гораздо мягче и спокойнее. Буря, надежно запертая в душе, тоже вроде бы улеглась.
– Благодарю высоких леди и лордов за ваше терпение и готовность к компромиссам. Я не сомневаюсь, что наш договор лишь первый шаг на пути к миру.
Он задумался вдруг, а потом дотронулся пальцами до серебристой пряди, и отсеченные волосы легли на стол перед Советом. Регина смотрела на нее, зеленея от злости, – опять он повторил тот же трюк: темный вкладывал им в руки оружие, делал себя уязвимым, и тут же лишал их возможности воспользоваться мнимым преимуществом! В тайне его жест не скроешь, и выстриженное место бросается в глаза… Наверняка скоро пойдут слухи, – пусть среди своих, но тем это и опаснее. Теперь даже если он, напившись, ногу себе сломает, можно будет пенять на чары Совета!
– Я хотел бы уехать немедленно, с вашего позволения.
Это вырвалось само собой: находится здесь было уже невыносимо и морально, и физически, ведь даже комнаты в которых он спал, виделись как ажурная клетка из враждебных заклятий. Как еще выдержал! Все равно что просидеть трое суток, положив голову в пасть крокодила…
– Конечно, господин Дамир, поступайте, как вам удобнее, – оказывается, и Робер превосходно умел жонглировать намеками.
Сборы были короткими, и когда темный маг покинул ставку Светлого совета, день еще только начинал клониться к вечеру.
С госпожой Лизеллой он не встретился больше.
Сначала была только резкая острая боль – коротким внезапным ударом шабера под ребро.
Усилием воли он просто отсек эту часть сознания, отгородив непроницаемым барьером цели. Но и цель его обманула, давшись неожиданно легко. Дамир был абсолютно уверен, что Совет имеет какие-то свои планы: уж слишком быстро они согласились. Стоило придумать такую комбинацию и так расставить позиции, что бы они не смогли сделать ни одного шага. Эти мысли отвлекли, но не надолго. К тому же он очень устал: перепады эмоций, постоянное напряжение выматывали не меньше настоящего боя.
