Gedzerath - Стальные крылья
– «Какие большие… – скользнув по мягким перьям на сгибе крыла, копыто (а судя по ощущениям, это явно было чье-то копыто) провело по жестким маховым, заставив их выдать сухую трель – Ты только посмотри на эти перья! Основные и дополнительные – довольно жесткие, я раньше никогда таких не видела».
Голос гладившей меня был женским, его обладательница была далеко не молода. Интересно, где я и как долго тут провалялся?
– «Агась. И цвет» – откуда-то слева присоединился второй голос – «Пятна. Больна?». Пожилой пони с надтреснутым стариковским голосом явно был не многословен.
– «Знаешь, через мои копыта прошло много земнопони, еще больше – пегасов, но такой цвет шкурки я вижу впервые. Может, травма или перенесенная в детстве болезнь…» – копыто на секунду замерло над крылом, а затем аккуратно, чтобы не разбудить, коснулось моей шеи – «А вот тут какая-то подозрительная гематома, явно получена несколько дней назад. Да и нос… С ней явно что-то приключилось, это я тебе как врач говорю».
– «Бывший» – буркнул старик (про себя я решил называть его Дед), отходя от меня куда-то назад. «Грязная. Упала. Из леса. Надысь тройка пегасов прошмыгнула. Не их ли копыт дело?»
– «Не говори ерунды!» – копыто топнуло так близко возле моего носа, что я вздрогнул от неожиданности – «Даже если предположить, что они… мммм… поспорили, то они не стали бы лупить бедняжку до полусмерти и бросать в лес! За всю свою жизнь я не слышала о таких дискордоголовых, и не верю в это!». С этими словами, пони обошла меня и подоткнула крылья поближе к моим бокам.
– «А я говорю тебе…»
Окружившие меня пони затеяли по-стариковски бессмысленный спор, я решил полежать тихо и получить необходимую мне информацию о происходящем. Да и просто слушать их было довольно весело, даже не открывая глаз. Апеллирующая к разумным (с ее точки зрения) доводам пожилая пони горячилась и доказывала, что скорее мантикоры начнут нести яйца, чем пони поднимут копыто друг на друга, как во Времена Раздора. В ответ, немногословный Дед выдавал настолько вычурные языковые перлы, что я тихо обалдевал, пытаясь перевести их на понятный для меня язык. Куда там ЭпплДжек с ее «Na’h» и «Ma’h»[5] – дед изрыгал такие многосоставные слова, что заставил бы устыдиться упитую в хлам бригаду ирландских эмигрантов времен Великой Депрессии. Хлопнула, закрываясь, какая-то дверь, и голоса стали тише.
Однако долго разлеживаться мне не пришлось. На мою спину, воя и шипя, упало что-то, напоминающее взбесившуюся мочалку с кучей острых, больно царапающихся когтей. «Che za nahren?!» – от неожиданности заорал я и вскочил на ноги, пытаясь сбросить царапающуюся мерзость, по ощущениям, пытающуюся выкраивать из моей спины ремни. Крылья непроизвольно хлопнули, и меня вновь, как в лесу, неплохо так подкинуло в воздух. Это помогло, и, громко шипя, нечто слетело с моей спины, попутно деранув меня когтями по заднице. Ах так…
Если мои глаза меня не обманывали, я висел в полуметре над полом в небольшой, отделанной деревом комнате. Пара кроватей, стол и какой-то сундук богатырских размеров – это все, что бросилось мне в тот миг в глаза. Но с комнатой можно было разобраться и позже – в данный момент, все мое существо пылало жаждой мести за гнусное нападение, и с негодующими воплями, я спланировал к сундуку, за которым шипел преступник.
– «3.14zdets tebe, kozlina!» – орал я, шаря передними ногами за сундуком. Копыта позволяли мне отражать большинство атак бесящегося где-то подо мной огромного черного кота, шипевшего, как взбесившийся чайник, и пытающегося прорваться мимо меня в комнату – «Poymayu – chuchelo, nahren, zdelayu!». Наконец, повозившись, я изловил кота и зажал его шею в удобно расположенной ямке между копытом и голенью, подняв перед собой. Вновь хлопнули крылья, и мы с котом поднялись в воздух. «Nu vse, ti MOY…» – зловеще прошипел я на ухо сверкающей глазами скотине. Сначала мне крайне хотелось приложить агрессивного хыщника об угол, но отдышавшись, я почувствовал что злость на животное уже пропала. Да и та пара престарелых пони этого бы не одобрила… Посовещавшись с самим собой, я решил набить подонку глаз, дабы не бросался на спящих людей. «Тьфу ты! На пони! Но это дела не меняет!» – буркнул я, и занес над головой злобно хрипящего кота копыто. Тот, в свою очередь, впился в мою переднюю ногу всеми четырьмя лапами, демонстрируя свою решительность продать жизнь подороже, и вновь злобно завыл, сверкая зелеными глазищами. Наверное, так выглядела статуя «Геракл разрывает рот Писающему Мальчику» – я и кот, застывшие, ломающие друг друга взглядами.
Скрип двери заставил нас обоих повернуть головы и встретиться глазами с очень удивленными лицами хозяев. Да, я был прав – эти пони действительно были стары. Морщинистые лица выражали крайнее недоумение и, в принципе, я их понимал. Зайти в свой дом и обнаружить в нем такой кавардак… Ндааа, неловко получилось.
Воспользовавшись заминкой, котяра вывернулся из моего захвата и, хлопнувшись на пол, с воем устремился прочь из комнаты, получив от меня для ускорения отличный «одиннадцатиметровый». Поджав крылья, я спустился на пол и сделал неуверенный шаг в сторону стариков. После неожиданного полета и не менее неожиданного висения в воздухе по телу гуляло странное ощущение легкости, но ноги при этом дрожали, как у записного пьяницы. К счастью, приютившие меня хозяева комнаты заметили мое состояние и, видимо, приняли его за знак крайней слабости после падения.
– «Деточка! Проснулась наконец!» – взмахнув копытами, серого цвета старушка устремилась ко мне и, подталкивая крупом, заставила попятиться и лечь на низкую кровать. Взяв мою голову копытами, она несколько раз повернула и наклонила ее, затем осмотрела мои уши, в последнюю очередь заглянув зачем-то в нос. Мне оставалось только лежать и не барахтаться в мягких, но удивительно цепких копытах бабки. «Интересно, каким врачом она была?».
Ближе к вечеру, за вечерним чаем, я познакомился с четой Беррислоп. Эти пони-пенсионеры на старости лет вновь почувствовали угасшую было с годами страсть к путешествиям по Эквестрии. Отдав дом детям, они колесили по стране в небольшом фургоне. Бабушка Беррислоп, как оказалось, в молодости была известным врачом-травматологом и поставила на крыло больше пегасов-спортсменов, чем все клиники Кантерлота, в то время как Дед Беррислоп провел свою жизнь, неся службу королевского гвардейца, и немало помотался по всей Эквестрии. Эта милая чета и обнаружила мою упавшую с небес тушку.
– «Мы бы так и прошли мимо тебя, милая, если бы не мой Дед. Уж он-то в путешествиях своих много чего видел» – рассказывала старушка, в очередной раз наполняя чашки из пузатого чайника, висевшего над костром – «Холмы-то ведь разной травой покрыты, случается, что и деревьями, а твои пятна издалека и не разберешь. Уж слишком хорошо укрывают, дааа. А тут Дед встал, как вкопанный, и говорит – «Глянь-кась, что там на пригорке раскинулось?». И уж как углядел?»
