С. М. Бладинг - Падение Небесного города
Что-то ударило меня по голове, мир погрузился во тьму.
Глава 4
Напоминание о людях
Я проснулся от холода, зубы стучали.
Я попытался сесть, но голова так болела, что подступала тошнота.
— Ложись, — прошептал мягкий голос. Нежные руки прижались к моим обнаженным плечам. — Успокойся. Ты в безопасности, Синн Праймус.
Я покачал головой, упав на мягкие подушки. Спина горела там, где касалась постели.
— Это… — было сложно говорить. Язык не шевелился. — Это не мое имя.
— Твое, глупый, — меня чем-то накрыли.
Я издал придушенный вопль и сбросил это. Горело везде, где меня касались.
Но меня снова накрыли. В этот раз руки коснулись моих плеч, удерживая покрывало.
— Ты был отмечен Домом Прутьев, теперь ты носишь наше имя. Ты — Праймус, Синн. Добро пожаловать.
Весь мир застыл.
Я потерял отца. Он…
Я закрыл глаза.
Умер.
Я видел много раз, как гибнут, сгорая, другие, как дети смотрели на это.
А теперь? Я останусь у Рук?
Нет. Я покачал головой и встал. Нет.
— Нет. Такого не может быть.
Она толкнула меня обратно.
— Как это ты это объяснишь? — теплый большой палец провел по моему лбу. — Ты выжил в огне, Синн, — она убрала покрывало, холодный палец провел по ожогам. — Как ты объяснишь это? Это твоя Метка, Синн. Она ждала тебя всю твою жизнь.
Я молчал, сосредоточившись на дыхании.
— Я видела, как появилась Метка. Неужели ты не рад?
Храброе лицо отца появилось перед моими глазами. Он оставался сильным, хотя огонь поглощал его, и он корчился от боли. Я всхлипнул.
— Нет.
Она обхватила меня руками. Она прижала меня к себе, прислонила мою голову к своей груди и укачивала. Она напевала песню, которую я никогда не слышал. Я не обращал внимания. Я был переполнен потерей семьи, дома, самого себя.
Гудение в голове ослабло, когда она прижала меня к себе. Боль ослабла, я начал видеть. Красный шелк накидки. Черная кожа ее корсета. Длинные черные волосы.
— Никс, — прохрипел я.
Она отстранилась и заглянула в мое лицо. Она была без странной короны с птицами.
У меня не было сил бороться с ней. Глаза закрылись надолго. Я раскрыл их, хоть и не хотел, взгляд упал на рубинового паука на ее груди.
— Не бойся, юный Праймус, — сказала она, полные губы изогнулись в улыбке. — Теперь я твоя семья. Не нужно бояться.
Я отодвинулся.
— Зачем? — я едва мог шептать. — Зачем?
— Что «зачем», Праймус?
— Зачем вы напали на нас?
— Вы напали первыми.
— Я схватился за меч, чтобы спасти… — я замолчал, сморгнув слезы, — невинные жизни. Вы убили их без причины.
— Они не слушались.
Я уставился на нее.
— Вы давали им шанс?
Она обхватила мое лицо руками и серьезно смотрела на меня.
— Я не хочу пустого подчинения. Я хочу любви и поклонения.
— И потому вы запугиваете детей.
— Страх становится любовью, — мило улыбнулась она. — Сам увидишь.
— Нет.
Она скривилась и отстранилась.
— Хочешь увидеть? — она не давала мне шанса ответить. Она убрала покрывало, глядя на мою грудь. — Свою метку, Праймус, — она вытянула бриллиантовый коготь.
Я пораженно смотрел. Реки огня переплелись в паутину линий и рун под моей кожей. Я попытался заглянуть назад, но не смог.
— Там такая же. Ты когда-нибудь видел такую сильную Метку?
Я покачал головой. Нет. Не видел. Я коснулся линий негнущейся рукой. Они пульсировали, были горячими, но все остальное во мне промерзло.
Она коснулась кончиками пальцев моей ладони, ее длинные ногти мерцали красным в тусклом свете.
— Что еще можно было ожидать от Семей Эль-Асим и Ино?
Я отдернулся, удивленно глядя на нее.
Она откинула голову и рассмеялась.
— Конечно. Почему я не поняла раньше? — она приблизилась ко мне, упершись руками в край кровати, ее ноги приподнялись над ковром. — Две самые сильные Семьи стали союзниками. О, да, — в ее глазах была жадность, она оскалилась.
Она словно хотела меня съесть.
— У тебя есть братья? Сестры? Те, что еще без метки?
Я с отвращением посмотрел на нее.
— Нет.
Она провела языком по зубам, опустила голову и посмотрела на меня из-под длинных ресниц.
— Не важно, — ее дыхание трепетало на моей груди, на шее, пока ее губы чуть не коснулись моих, глаза ее были черными в тусклом свете. — Ты мой.
Я выпрямился и посмотрел на нее, стиснув зубы, держа себя в руках.
— Никогда.
Она прошептала мне в губы.
— Посмотрим, — она отстранилась и взмахнула рукой. Только теперь я заметил дверь.
Что-то тяжелое опустилось мне на голову.
Я пытался не терять сознание.
Но проиграл.
* * *
Я проснулся, когда меня куда-то понесли. Глаза не открывались. Я попытался двинуть ногами, но получилось лишь поерзать.
— Зря стараешься, — сказал кто-то. Наверное, тот, кто держал мои руки. — Не мешай нам работать. Тебе же лучше будет, да?
В горле першило. Казалось, я уже много дней ничего не пил.
Пальцы задели камень. Было больно, но отдаленно. Я словно не был в своем теле.
Меня чем-то накачали.
Я покачал головой, пытаясь ее прочистить.
Рев моторов промчался мимо. Я повернул голову, пытаясь отследить его.
Что-то гудело и сверкало надо мной. Я не мог понять, хотя смог чуть приоткрыть глаза. Все расплывалось. Мимо шли люди, обходя нас. Что-то металлическое проплыло рядом с моей головой, красный свет вспыхнул перед лицом. Я дернулся, руками попытался убрать это.
Мужчины удержали мои руки.
— Угомонись. Это просто сканер. Запомнит твое лицо. И ты не сможешь ходить по городу без ведома милейшей леди. Нет. Не сможешь.
— Коннели, ты много говоришь.
— Заткнись.
— Где мы? — спросил я.
— Ах, бедняга несет несуразицу.
Голова склонилась назад, я открыл глаза чуть шире. Они склеили мне глаза?
У мужчины был длинный плащ и круглая черная шляпа, я такую еще не видел.
— Несуразицу?
— Похоже, он нас понимает.
Другой мужчина фыркнул.
Проревел другой мотор. Я посмотрел на него. Карета с четырьмя колесами, но ее никто не тащил. Я видел, как она ехала, но казалось, что глаза обманывают меня.
— Уже скоро, — один из мужчин посмотрел на меня. — Веди себя хорошо, и мы быстро закончим.
Я закрыл глаза.
— Молодец, — они остановились. Звякнул металл, они втолкнули меня во что-то мягкое и кожаное. — Вот так, — за мной подтолкнули ноги, подо мной поверхность была не мягкой.
Руки удерживали меня.
— Королева, он в крови. Простите.
— Он будет в порядке, — Никс погладила мою щеку.
