Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей
— Она выйдет где-то миллионом экземпляров, — сказал Гнолт. — Там ты найдешь все, что будет модно в кулинарии и потреблении алкоголя на ближайшие пять лет. Где-то ее выпустят под псевдонимом, где-то в урезанном образце и конечно отдел о блюдах, где требуется морфий, будет предложен только нашим самым любимым гурманам.
— Интересно кому?
— Президентам всех стран, премьер министрам, тем кто стоит в первой сотне Форбса, ну и тем, кто там в действительности стоит. Таких личностей много. Изучи все, но никому не говори. Я надеюсь, ты понимаешь, что это, должно остаться тайной?
— Конечно. А…
— А если ты вздумаешь кому-нибудь об этом рассказать, имей в виду, — толстенные щеки опустились складками вниз, лицо Гнолта застыло маской. Погребальной маской. — Один из членов нашего клуба — вождь племени магака в Африке. А магака каннибалы.
— Я некому не скажу, — сказало пересохшее горло Джона.
И тут на него уставились все шестнадцать глаз верхушки клуба любителей вкусно поесть. И каждый взгляд говорил: "Скажешь хоть слово — умрешь". Перед Джоном сидели не люди, нет, и даже не опасные животные. Эти восемь человек как будто ступили на следующую ступень эволюции. Теперь они уже не принадлежат к роду человеческому, а значит остальные для них, что животные. И они убьют их не испытывая и капельки жалости. А потом съедят. Может не своими ртами, но все же. И почему-то Джону захотелось стать таким же. Чтобы больше не сомневаться, не мучиться угрызениями совести, а жить в совершенно иной параллели. В новой жизни не будет бессмысленных поисков самки, или работы, чтобы купить себе пещеру. Для каждого кто сидел здесь, такие мелочи не значили ничего. И Джон понял — даже если у них отобрать все деньги, машины, дома и статус; пройдет год, и они займут прежнее время. Их отличало от остальных инакомыслие, а мозг ушел так далеко, что человеческая логика перестала иметь значение.
— Я не подведу вас, — сказал Джон.
— Мы не сомневаемся Джон, — сказал Гнолт. — У тебя просто нет другого выбора.
Вольт
Два мужчины вышли из машины, и пошли к высокому зданию "Кахома корп.". На первом этаже их встретила девушка, они представились, и она указала на лифт. В небоскребе их тринадцать, так что заблудиться немудрено, впрочем, один из них прекрасно знал дорогу без подсказок. Они прошли к кабине, рядом дежурил охранник. Ему тоже пришлось представиться, и только когда его пластиковая карточка попала в прорезь, створки лифта разъехались. Войдя, тот, что повыше, нажал на единственную кнопку и лифт поехал.
— Хорошее здание, — сказал Ким. — И лифт прикольный.
— Он ведет на самый верх и это единственный способ добраться до Чана.
— Поговаривают, что он живет в этом здании.
— Нет, Чан сан много разъезжает по Китаю.
На этом разговор оборвался — они приехали. Ким и Джек вышли из кабины, и попали в просторный кабинет на самом верху здания. Выше только вертолетная площадка. Обстановка не впечатляла нагроможденностью — только стол и большой экран на стене. За столом сидел старый китаец в шелковом кимоно и курил длинную трубку. Вначале он никак не отреагировал на появление гостей, но когда они подошли вплотную, два светло коричневых глаза посмотрели на мужчин сквозь линзы очков. Линзы увеличивали, и Киму показалось, что где-то там в самой глубине зрачка маленький паучок плетет паутинку. Он встряхнул головой, видение исчезло.
— Желаю здравствовать Чан сан, — сказал Джек. — Вот тот человек, о котором мы с вами говорили.
— Здравствуйте, — сказал Ким.
Старик продолжал пыхтеть трубкой и молчал. Только густые клубы дыма выходили изо рта, и делали Чана похожим на дракона.
— Чан сан? — сказал Джек.
— Я слышал тебя, — ответил старый китаец. — Значит, вы тот, кто умеет хорошо говорить?
— Да это моя профессия. Я начал работу на радио ди-джеем, потом некоторое время проработал на…
— Это меня не интересует. Вам предстоит очень важный разговор и очень скоро.
— С кем?
— Его зовут Вольт. Он продюсер из Голливуда. И один из Семи Толстых Ткачей.
Старик прикрыл глаза и опустил голову, как будто последние слова принесли ему боль. Ким увидел свое донельзя искаженное отражение в его лысине.
— Семь кто?
— Ваша задача спасти мою жизнь, а может и жизни миллионов людей, — проигнорировал вопрос Чан.
— Простите, но я не думал что все настолько серьезно.
— Объясните ему Джек.
— Хорошо Чан сан, — поклонился высокий помощник. — Чан сан собрался продюсировать один фильм в Голливуде. "Кахома корп." выделит на это около ста миллионов долларов. Кроме нее вложится ряд спонсоров и кинокомпаний. В общем, кино обещает быть очень прибыльным и стать культовым. И тот самый Вольт не хочет, чтобы оно выходило.
— Почему?
— Потому что он зло! — резко сказал Чан. — Потому что он есть кошмар и ужас, и нет силы, что могла бы встать перед Семью Толстыми Ткачами. Мы решились на это и у нас есть только два выхода. Победить или умереть. Мы последние кто понимает — еще можно что-то спасти. И если у нас получится, другие последуют нашему примеру. И тогда мы одолеем зло по сравнению с которым Гитлер лишь жалкое недоразумение!
— Зло? О чем вы говорите?
— Это тебя касается. Через десять минут Чана сана свяжут по телемосту с Вольтом. Твоя задача сказать ему, что его предложение отклонено.
— А что за предложение, и почему вы не можете сделать это сами?
— Потому что дьявольские речи его, могут проникнут в мой разум, — опять вмешался китаец и откинулся на спинку кресла. Карие глаза закатились, как будто Чан увидел на потолке что-то любопытное.
— Он предложил лично пересмотреть и переработать сценарий. Чан сан уже стар, а Вольт очень настырен и мы опасаемся за его здоровье. Так что твоя задача сказать, что нас устраивает сценарий и его к работе над лентой не допустят. Даже больше того — снимать фильм будем в Китае, а не в Америке.
— А кто он такой, что вы должны перед ним отчитываться?
— Официально: продюсер, режиссер и автор сценариев. На его счету сто восемьдесят пять фильмов. Общим числом он получил шестьдесят четыре Оскара и сто семнадцать Каннских Львов. Если я начну перечислять, все его награды на это уйдет пару часов.
— А почему я тогда о нем ничего не знаю?
— Потому что под своим именем он поставил всего два фильма, и те низкобюджетные. Они нашли признание только в интеллектуальных кругах и видели их немногие. Но скажу тебе так — за каждым третьим сценарием фильма, удостоенного награды стоит он. И ни один более менее бюджетный сценарий не проходит, пока Вольт его не утвердит.
