Елена Саринова - Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить
- И похудению помогает, - вставила дева и громко ойкнула. Я в ответ хмыкнула. Папа с чувством захлопнул толстую тетрадь. - Я, конечно, глупость сказала, - срочно поправилась оная. - Вы меня извините: зачем вам в вашем положении и худеть?
А, действительно?
- Я соблюдаю пост, - и поймала на себе три удивленных взгляда (вот уж не знала, что своим "ущемленьем" хвастаться смогу). - А еще слышала: водой с лимоном волосы полощут. Вы, случайно не им пользуетесь? - прицелилась к скромнице. - Мы не знакомы...
- Я - Мира Монет, - скривив рот набок, неожиданно выдала та. - Теперь мы знакомы, госпожа Вешковская-Подугор. И-и нет. Они у меня от природы такие. Я - кентавр-полукровка.
- А-а, - с раззявленным собственным, развернулась я к отцу. Тот пожал плечами, внеся тихо ясность:
- У нее зуб верхний справа удалили неудачно. Вот так и ходит кривой, пока челюсть лечит... Агата, здесь такой дурдом: одна вечно о женихах болтает, другая - о внуках, а третья мычит. Ты бы знала, как я хочу обратно в свой кабинет. И когда хоть всё это...
- Я тебя... обожаю, - оскалилась я. - Я тебя так обожаю, ты просто не представляешь!
- Агата, а ну, выйдем.
Да с удовольствием! И, наспех простясь с "оранжерейным дурдомом", выскочила из духоты на сквозняк:
- Папа, нам надо поговорить.
- А с тобой все нормально? Как здоровье? Как малыш?
- Нормально. И теперь даже замечательно. Хотя я в тебе не сомневалась ни секунды.
- Дочь, причем здесь я, объясни?
- Только, по-быстрому, а то мама к скамейке примерзнет тем, чем думает.
- Агата?!
- Ой, объясняю...
Очень часто мы боимся неизвестности. Нам проще дофантазировать реальность, а не решиться на знакомство лично с ней. Мы боимся плохих перемен, сломанных идеалов, сбывшихся пророчеств и нагрянувших расплат. В общем, у кого на что фантазии хватит. А реальность может быть совсем иной. Скучнее и обыденнее. Но за это мы ее и любим, потому что контролируем.
- Уф-ф, значит, так. По пунктам говорю.
Мама, подорвавшаяся со скамейки мне на встречу, приготовилась ко всему на свете (времени на ее "фантазии" было вполне):
- Доча, я тебя с-слушаю.
- Понюхай сначала.
- Что?
- Понюхай меня.
Мама, ткнула в мою шею свой острый нос:
- Как от твоего отца, только не так интенсивно.
- Ну, еще бы. Я там пробыла шесть минут, а он - с утра и до вечера. Если по составляющим: запахи идущего в здании ремонта...
- Это я и до тебя знала: он сам говорил.
- А еще: терпкие духи госпожи Игнатюк, сладкий парфюм сотрудницы Кристиночки и травяной настой с больной десны Миры Монет. Это и есть твой "странный аромат, все время разный и одинаковый".
- О-ой.
- Теперь, что касается смены папой костюма: его кабинет ремонтируют. Ты это знаешь. Он перебрался в другой к этим "благоухающим" дамам, а там - плюсом к строительной грязи, жара страшная из-за лимонов на окнах. Вот папа и сменил толстое сукно на тонкий кашемир. И по этой же причине часто меняет рубашку и белье. А задерживается на службе, потому что восстанавливает испорченные течью в крыше документы... Тысь, моя майка! Мама!
- Доча, погоди! А, вдруг...
- Нет там больше никакой "вдруг". И ни на кого он слюни не пускает. Это - точно. А с тобой не разговаривает, потому что думает: ты вся в переживаниях своих. Кстати, почему? На какую тему?
- Я?! - вскинула мама глаза. - Так ты теперь - в курсе. А на другие "темы"... Нет у меня их.
- Вот и славно. Дома вечером поговорите, наконец. Папа готов. Правда, злой теперь. Но, ты заслужила... Мама? - качнула я ее плечом.
Та отмерла:
- Агата... Спасибо. Если бы...
- Не за что, - и вдохнула полной грудью свежий мартовский воздух. - Как же хорошо то, оказывается. Я будто спала-спала и проснулась. Точно, медведица.
- Ох, доча...
- Что?.. - скосила я от неба глаза. - А вообще, мне пора. Пойду по магазинам пройдусь: куплю что-нибудь и приготовлю своей семье вкусный ужин. Они заслужили давно.
- Только не забудь: завтра у Нинон день рожденья и мы все собираемся в Гусельницах.
- Не забуду! - помахала я маме рукой. - Пока!
Но, далеко уйти не успела. Да и удивиться: "седмица" то закончилась:
- Наверно, вкусный пирог.
- Ага, - не оторвалась я от витрины бакалеи.
Мерцающая Стэнка сбоку пропела:
- С мясом. И жареным луком. А еще бы сальца туда, шкварочек...
- Ты точно, с неба? Не из преисподней ко мне?
- Ох, прости, - дух смутился. - Сама вспомнила из собственного... прошлого.
- А-а. Грех чревоугодия? - и развернулась от уличной витрины в сторону тихой аллеи. - Так мы, вроде с ним закончили уже?
- Ой.
- Та-ак, - встала я. - Я что-то не знаю?
Стэнка дернула плечом:
- Ну, немножко: тебе поститься не седмицу, а пока я не искуплюсь.
- Тысь, моя...
- Так плохо?
- Нет, хорошо!.. И ведь, как назло: завтра у Нинон день рожденья, а я ей бигос заказала... со шкварками.
- Агата, прости, - вздохнула Стэнка.
- Бог простит... Кстати, мы ведь о его семи заповедях?
- Ага.
- Тогда нестыковочка по пунктам.
- А какая разница то? - громко изумился дух.
Я проследила взглядом за парой, идущей к нам на встречу по дорожке и тихо прошипела:
- То есть?
- То есть, главное - их все соблюдать. И следующей присоединяется кротость.
- Ух, ты!
- Опять "страдать" будешь?
- Не такой уж я и изверг. А вот ты, дорогая, видно сильно в свое время повеселилась, раз теперь...
- Я расскажу. Я же обещала тебе.
- Конечно, расскажешь. Только порепетируй до квартиры. Я ужин семье буду готовить и твое духовно вкушать.
- Добро, - бодро засквозила рядом Стэнка Дивнич...
____________________________________________
26 марта.
Это - вторая история моей знакомицы из Бередни. Пишу как можно подробнее, учитывая все детали, ибо до сих пор не могу постичь: за что именно страдаю. Вот напишу и перечитаю.
В общем, Стожки жили накануне большого Дня...
Жизнь в деревне кардинально отличается от городской. Там она, если верить залюбнику(1) Стэнки, Петру, от выходных до выходных. А в деревне, такой как Стожки, календарь делится на целые "сезоны". Хотя тоже слово городское. Но, зато - в суть. "Сезонами" же считаются периоды между праздниками по церковному календарю: лён сеют "на Олёну", убирают после Успенья, с Ильина Дня начинается жатва ржи, овса - со Спасова Дня...
Сейчас Стожки усиленно готовились к сенокосу:
- Здорово, соседка!
- И тебе - ответно по тому ж. Чего с утра то с самого?
- А, меня к твому мой послал. Сам то - на дворе косы точит. Да оселок весь стесал.
- Ну?
- Так ты, того... у тебя каймак(2) овечий или коровий? И сколь он стоял? А то мой забродил не в меру. Боюсь, передержала.
