Е. Кочешкова - Шут
'Ну-ну, — думал Шут, — то-то я гляжу, тебе каждый раз оленей выставляют да молодых хрюшек. Да и сам ты — лощеный хряк…
На самом деле принц вовсе не был ни толстым, ни розовым, он даже не отличался любовью к грязным лужам. Напротив, Шут ни разу не замечал его два дня подряд в одном наряде, а от служанок знал, что апартаменты Тодрика можно было бы взять за эталон чистоты во дворце. Но все это не имело значения, ибо Шут видел то, что скрывается за внешним лоском. Будучи первым наследником правящего монарха, принц Тодрик тяжко страдал неудовлетворенными амбициями. Осознание, что лишь одна жизнь отделяет тебя от трона — такое бремя… Ведь прямого наследника-то нет… Нет его, да и будет ли? Ах, Тодрик, Тодрик, как хочется тебе примерить корону! Так хочется, что хоть волком вой, хоть криком кричи… Шут знал — принц легко подставил бы ножку брату, выпади ему такой шанс. Но шанс не падал, а кишки Тодрика были слишком тонкими, чтобы он осмелился на нечто большее, чем стенания в кругу верных рыцарей о несправедливом выборе судьбы.
Рыцари эти на Шутов погляд были слишком преданы Его Высочеству… Прикормил их Тодрик, приучил к сладкой жизни. Куда бы он ни ехал — в соседние королевство за турнирными победами, на охоту или просто в дорогую винницу, бравые парни, увешанные железом, неизменно сопровождали его, разделяя с принцем все удовольствия. Ну, или почти все.
В лагере на лесной лужайке было шумно и весело, слуги подготовили цветные шатры для гостей, накрыли столы, развесили флаги с гербами рыцарей. Дамы сразу занялись любимыми делами — плетением венков и сплетен. Рыцари нетерпеливо гарцевали на своих холеных рысаках, ожидая, когда затрубит рог и можно будет ринуться за сворой по следам несчастного оленя. Лаяли собаки. Главный ловчий что-то терпеливо объяснял принцу, более всех жаждущему с головой окунутся в бешеную скачку. Шут понял, что выбора у него нет, и принялся развлекать дам забавными историями и фокусами. Было скучно, но не более, чем обычно. И лучше б так и оставалось…
— А сыночек тот, чтоб вам было известно, пропил все папино наследство в три года и решил… угадайте что? Ну конечно — податься в рыцари! Куда ж еще идти родовитому бездельнику… — Шут как бы невзначай покосился в сторону парочки особенно задиристых парней в блестящих, почти парадных латах. — А тут, вот беда-то, у графеныша нашего опять неувязка случилась — кобыла его понесла! — он встал, скрючив ноги, так точно между ними были бока беременной лошади, и всем видом своим изобразил придурковатое недоумение. Однако продолжить байку Шуту не дали. Он вздрогнул от неожиданности, когда тяжелая рука в грубой кожаной перчатке хлопнула его что есть дури по плечу:
— Эй, ты! Тебя принц зовет, оглох что ли? — рыцарь Барх — отчасти беззубый, с физиономией в рубцах от давних чирьев громила — никогда не отличался деликатностью… Потирая отбитое плечо, Шут так и заявил ему, ядовито напомнив, что приласкать дурака считается среди дам хорошей приметой, но вот на счет рыцарей он не уверен! Упомянутые дамы, не обманув его ожиданий, дружно засмеялись, заставив рыцаря побагроветь от гнева. Но влепить Шуту затрещину ему не удалось — конечно, куда этому Барху состязаться в ловкости с учеником Виртуоза… Увернувшись от лапищ рыцаря, Шут ретировался по направлению к палатке принца. И в этот момент прозвучал сигнал к началу травли. Крик и лай, трубный глас охотничьих рогов, топот и пылища — Шут сам не заметил, как оказался в самом центре этого хаоса. Рядом с Тодриком.
У наследника были невыразительные бледно-голубые глаза, и хотя лицом он удался, эти водянистые гляделки все портили. Сводили на нет аристократическую красоту прямого носа, черных бровей, алых губ и густых темных волос, каскадом спадающих на плечи. Женщины, безусловно, считали принца красавчиком, но Шут видел лишь эти холодные глаза с вечной обидой, затаившейся на дне.
И сейчас они смотрели прямо на него.
Шут понял, что его ждут неприятности. Очень серьезные неприятности…
— А что это вы, господин Патрик, не изволите развлекать моих рыцарей? — Тодрик кривил губы в злобной усмешке. — Все с дамами, да с дамами, а как же мы? — он обвел рукой своих товарищей, которые все как один скалили рожи в гнусных улыбках, предвкушая… что? Охоту? Или совсем другую забаву? — А извольте-ка вы нас сопровождать! Трас, подай скакуна его дурачеству!
Из-за спин рыцарей протиснулся хилый подросток в цветах дома Этраков, он вел в поводу осла. Старого, облезлого и запаршивевшего. Шут с удивлением понял, что аттракцион был спланирован заранее. 'Это кому же я так насолил? Графу Майре? Принцу? Ну да, у них обоих достанет подлости на такие затеи… В одиночку Тодрик не решился бы шутить подобным образом. Он пока еще боится брата… Но Его Величество Руальд был далеко. А рыцари не желали больше ждать ни секунды.
— Садись, дурак! — Барх грубо толкнул Шута в спину и тот, чтобы не упасть, был вынужден вцепиться в холку осла. — Садись! Да держись крепче — мы быстро поскачем, и ты не должен от нас отстать! — смех оглушил его, и, пока Шут пытался устоять на ногах, кто-то набросил ему на плечи веревку, стянув ее так сильно, что он вскрикнул от боли. — Вперед! — рыцари хлестанули осла и сами, пришпорив коней, рванули в погоню за оленем. Шут с ужасом понял, что второй конец веревки, намертво врезавшейся в его плечи, держит один из всадников, несущихся впереди него, а другой привязал осла к седлу своей кобылы…
'Они убьют меня! О Боги, они хотят меня убить… , - упав на осла, он стиснул коленями несчастную скотину и закрыл глаза, чтобы не видеть, как мелькают по сторонам ветви деревьев. Одна из них сорвала с него шапку с бубенцами, другая больно хлестнула по лицу… Но это длилось недолго. Захрипев, осел пал, не продержавшись и нескольких минут, а Шут вылетел вперед и еще какое-то время собирал ухабы на лесной тропе, пока его мучитель — он так и не разглядел кто — не выпустил из рук веревку.
Время замедлилось… Он смотрел на мокрую черную землю у себя перед носом… на мелкие камешки, обломок ветки с парой листков и большого муравья, который полз по ней… на собственные грязные пальцы… Отрешенно думал, что, должно быть, ночью здесь прошел дождь… Всюду лужи, они еще не высохли, несмотря на яркое солнце… Оно все такое же яркое, и муравей спешит по своим делам… Жизнь продолжается, а значит надо как-то вставать, идти назад в лагерь. Да только нет сил поднять голову… И руки почему-то трясутся, как у припадочного, а ноги совсем не держат…
В конце концов, он отполз в кусты и там сидел, пытаясь прийти в себя и унять дрожь, пока рог не возвестил о скором и успешном возвращении охотников. Отползать надо было подальше, но Шут понял это слишком поздно. Они не преминули отыскать его и убедиться, что дурак жив, разве только немного ушиблен и очень грязен. Неподобающе грязен для общества принца. По велению Тодрика рыцари подтащили Шута к озеру и долго смеялись, глядя, как Барх многократно окунал его, держа за шиворот, поднимал и снова, раз за разом, совал головой в холодную воду.
