Робин Хобб - Возвращение домой
И почему Джетан всё не возвращается? Что случилось с нашими мужьями?
День девятнадцатый или двадцатый всходной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Сегодня на наш лагерь набрели трое мужчин и женщина, все в грязи. Когда я услышала шум, то невероятно обрадовалась, так как думала, что это вернулись разведчики. Вместо этого я с ужасом узнала, что случилось с другим нашим кораблем.
Капитан, команда и пассажиры оказались в воде, когда однажды вечером корабль просто развалился на части. С затонувшего корабля им не удалось достать практически ничего. И больше половины людей погибло при крушении. Из тех, кто добрался до берега, большинство поддались сумасшествию и за несколько дней разбрелись по лесу или покончили с собой.
Даже те, кто остался в своем уме, погибали, потому что не могли найти твёрдой земли. Я закрыла уши, чтобы не слышать о людях, которые буквально тонули в грязи. Странные сновидения посещали их, и многие просыпались утром слабыми и больными. Кому-то становилось лучше, но другие просто уходили в болото. Эти трое были авангардом тех, кто выжил. Очень скоро подошли и остальные. Они прибывали группами по трое или четверо, измождённые и искусанные насекомыми, с ужасными ранами от речной воды. Их было шестьдесят два. Среди них всего несколько аристократов в изгнании, остальные — простые люди, которые ехали на поиски новой жизни. Люди, вложившие в экспедицию всё, что имели, в надежде получить доход — и горько разочаровавшиеся.
Капитан не пережил даже первой ночи. Те матросы, что остались в живых, испуганы и возмущены необходимостью присоединиться к изгнанникам. Некоторые из них держатся в стороне от «колонистов», как они нас называют. Другие же, кажется, понимают, что нужно налаживать совместную жизнь.
Также некоторые жители лагеря говорят, что у нас и так мало места и такому количеству людей здесь не прокормиться, но большинство готово потесниться. Я никогда раньше не видела людей в более отчаянном положении. Думаю, что если кто и получил хоть какую-то выгоду, то это Марти и я. Среди тех, кто пришёл, была Сэр — опытная акушерка. Был ещё кровельщик, корабельный плотник и один мужчина, обученный охоте. Все матросы здоровые и подтянутые, они могут принести много пользы лагерю.
О наших разведчиках по-прежнему ничего не известно.
День двадцать шестой всходной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Моё время пришло. Ребёнок родился. Малышку забрали у меня, не дали даже увидеть. Марти, Челли и акушерка Сэр говорят, что она родилась мёртвой, но я уверена, что слышала её плач. Я была истощена и близка к обмороку, но я хорошо помню. Прежде чем умереть, дитя звало меня.
Челли говорит, что это не так и что ребенок родился синим и неподвижным. Я не могу понять, почему мне не дали подержать её, прежде чем похоронили. Акушерка говорит, что так я стану меньше горевать. Но её лицо побледнело, когда я спросила об этом. Марти вообще не хочет ничего обсуждать. Боится ли она того, что скоро настанет её время, или скрывает что-то? Са, ну почему ты так жестоко отобрал обеих моих дочерей?
Я расскажу все Джетану, когда он вернётся. Может быть, если бы он был здесь, если бы поддерживал меня, последние дни перед родами не прошли бы так тяжело. Может быть, малышка была бы жива. Но его не было тогда, и его нет рядом сейчас. И кто же будет смотреть за моими сыновьями, следить, чтобы они не уходили далеко, искать еду для них, пока я лежу здесь, истекая кровью из-за мёртвого ребёнка?
День первый хлебной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Я наконец-то встала на ноги. Чувствую себя так, словно моё сердце похоронено вместе с моим ребёнком. Я так долго носила её с собой, неужели все эти трудности были зря?
Из-за новоприбывших в лагере стало так многолюдно, что трудно даже просто проложить прямой путь между хижинами. Маленький Карлмин, которого не пускали ко мне, теперь везде ходит следом, словно тень. Петрас же занят только своим другом Опли и вообще меня не слушает. Когда я приказываю ему держаться поближе к лагерю, он словно назло забредает в самую чащу. Челли говорит, что я должна ему позволять. Весь лагерь нахваливает этих мальчишек за то, что они обнаружили заросли маленьких ягод. Эти странные небольшие ягодки ярко-жёлтого цвета горькие, словно желчь, но даже такая пища — благо для голодных. А вот то, что все вокруг поддерживают моего сына в его непослушании, меня очень сердит. Они что, совсем не слушают его пугающих рассказов о далёкой, странной музыке? Мальчики хотят найти источник этой музыки, но моё материнское сердце подсказывает, что ничего доброго и нормального не может быть скрыто в глубинах этих противоестественных джунглей.
Жить в лагере всё тяжелее. Дорожки между хижинами протаптываются глубже и становятся всё более болотистыми. Слишком многие даже не пытаются улучшить наше положение. Они не думают о завтрашнем дне, не откладывают запасов и надеются, что кто-то добудет им еды. Некоторые просто сидят и смотрят, некоторые молятся и плачут. Неужели они ожидают, что Са спустится к ним и поможет? Прошлой ночью мы нашли мёртвыми целую семью, пять человек — они лежали под деревом, скрюченные, накрытые самодельными подстилками из лиан. Ни одного намека на то, что могло их убить. Никто не говорит вслух, хотя мы все боимся одного: какая-то сводящая с ума сила таится в воде, а может быть, в самой земле, вместе с далёкой музыкой пробираясь в наши сны. Ко мне приходят сновидения о странном городе, в которых я — совсем другой человек, родившийся в другом месте. И когда я открываю глаза, возвращаясь к грязи, насекомым и голоду, иногда мне хочется снова их закрыть и никогда не просыпаться. Это ли произошло и с несчастной семьей? Когда мы их обнаружили, все они лежали с широко открытыми глазами, глядя в никуда. Мы спустили их тела в реку. Совет разделил их имущество, но многие остались недовольны — говорят, что совет раздал вещи своим друзьям, а не тем, кто больше всего нуждался. Растёт недоверие к совету — тем нескольким людям, которые пытаются нами управлять.
Кроме того, наши сомнительные пожитки постепенно приходят в негодность. Даже ничтожный вес лачуг превращает хлипкую землю в грязь. Раньше я иногда с презрением говорила о тех, кто не следит за собой: «они живут, словно животные». Но на деле оказалось, что лесные твари могут жить гораздо лучше нас. Я завидую паукам, чьи изящные сети расположены на залитых солнцем ветвях. Я завидую птицам, которые свили гнёзда над нашими головами, там, куда не достают грязь и змеи. Я завидую даже кривоногим болотным кроликам — так наши охотники называют мелких зверюшек, так ловко скачущим по зарослям камыша и листьям на мелководье.
