Денис Петров - Химера (СИ)
Баташова потеряла самообладание всего на долю секунды, но и этого времени Максиму хватило, чтобы насладиться выражением ее исказившегося лица.
— Я тебе не секретарша и не девочка на побегушках! — отрезала она.
— Верно! — как можно безучастнее ответил Заславский. — Ты мой зам по кадровым вопросам и если до сих пор не озаботилась наличием соответствующего человека в приемной — выполняй мои поручения самостоятельно!
Ольга молча развернулась на каблуках, вышла и демонстративно аккуратно закрыла за собой дверь. Максим остался доволен своей маленькой победой, вот только вопрос с кофе повис в воздухе. Заславский крякнул, болезненно поморщился и, наконец, раскрыл лежащую перед ним папку.
С фотографий на него смотрела все та же улыбчивая девушка. Несколько снимков, копии каких-то незначительных документов, заявление в милицию отца жертвы и отказ в возбуждении уголовного дела. Все! Нет, она определенно над ним издевается!
В этот момент дверь кабинета тихонечко раскрылось, и внутрь проскользнула маленькая девушка с затравленно бегающими глазами. В трясущихся руках она держала фарфоровую чашку от которой поднималась тоненькая струйка настолько ароматного пара, что не привыкший к подобной роскоши нос Заславского уловил его даже с такого расстояния.
— Аня? — полу вопросительно полу утвердительно произнес он, и юное создание кивнуло. — Значит Ольга назначила крайней тебя? Не принимай близко к сердцу.
Максиму хватило одного мимолетного взгляда, чтобы рассмотреть девушку. Коротко стриженые бледно-рыжие волосы, нескладная, по подростковому угловатая, фигура, мальчишечий наряд. Она, пожалуй, даже могла бы быть красивой, если бы одевалась более элегантно и грамотно акцентировала внимание на своих достоинствах.
— Зачем ты связалась с этим хакером-неудачником? Решил он хоть немного разрядить обстановку.
— Это вы о "Ночном демоне"? — глаза девчушки расширились, а Максим отметил, что она, оказывается, умеет говорить, если не пугается всего вокруг. — Он же настоящая легенда и для меня большая честь учиться у него!
Ого, как все серьезно! Значит, этот олух теперь еще и образованием молодежи занимается. Впрочем это сейчас не важно.
— Спасибо за кофе! — поблагодарил Заславский, когда юная программистка уже выскальзывала в дверь.
Максим сделал глоток обжигающе горящего напитка и почувствовал, как вместе с ним по его жилам растекается жизнь. Очень хотелось курить, но он конечно же не подумал о том, чтобы взять сигареты, выбегая из дома, а сейчас… просить ту же Аню сбегать в ларек — неудобно, идти самому не солидно, да к тому же и лень. Ладно, придется терпеть до вечера.
Кофе оказался на удивление вкусным и Заславский обрел, наконец, способность адекватно смотреть на мир. Итак, что мы имеем? Ничего! Либо информации нет совсем, либо кто-то не счел нужным довести ее до своего шефа. Причем вопрос кто именно даже не встает. Как же тяжело работать с людьми, которые стараются навредить тебе при каждом удобном случае.
Поставив чашку на стол Максим нажал на кнопку селектора.
— Ефим Карлович! Вы меня слышите?
— Более того, я вас даже вижу! — на мониторе появилось радушное лицо медика. — Вы, кстати, можете так не надрываться, на слух я не жалуюсь, да и с аппаратурой у нас все в порядке.
Максим снова почувствовал себя жутко неловко. Будто несмышленый ребенок, решивший поиграть с техникой для взрослых.
— Ефим Карлович! — заговорил он уже значительно тише. — Вы говорили, что с телом жертвы возникли трудности. Не могли бы вы рассказать поподробнее.
— О! С телом совершенно никаких трудностей, молодой человек! — заговорил старичок. — Как говорится: нет тела — нет проблем! — он сухо усмехнулся собственной шутке.
— Вы хотите сказать, что тело похищено?
— Зачем такие страсти?! Его похоронили по христианским канонам три дня назад.
Заславский только и смог, что откинуться а спинку кресла. Чем дальше — тем больше вопросов.
— То есть вы совсем ничего не можете рассказать?
— Как я уже говорил вам ранее, мне показали фотографии тела, сделанные в милиции. Внешних повреждений, следов отказа внутренних органов или отравления не обнаружено. Причина смерти не установлена.
— То есть?… — Максим снова терял нить реальности.
— Молодая девушка просто уснула и не проснулась? — закончил патологоанатом. — Это все что я могу сказать вам без тела.
— Не хотелось бы вас обижать, но именно это я и называю: "совсем ничего"! — печально вздохнул Заславский.
— Эх, молодежь! — покачал головой эксперт. — Вам все подавай на блюдечке с голубой каемочкой. Видите только то, что лежит на поверхности, а вы ведь кажется работали в органах и должны были научиться читать то, что не пишут в отчетах.
— Продолжайте! — Максим ощутил знакомое покалывание кончиков пальцев. Такое часто бывало с ним когда очередная ниточка совсем близко.
— Врачи не смогли определить, что убило девочку, но при этом не стали проводить вскрытие! — мягкий голос Ефима Карловича приятно баюкал сознание Заславского еще не успевшее полностью включиться в работу. — Такое иногда бывает по настоянию близких родственников, если конечно нет подозрений на криминал. Вот только господин Самохин, насколько я успел понять, страстно хочет разобраться во всей этой истории.
— Значит, врачей остановил кто-то другой! — подхватил мысль Максим. — Тот, кто заинтересован спустить дело на тормозах и обладает достаточной властью для подобных махинаций. Вы ведь не нашли никаких прямых подтверждений недобросовестного расследования?
— Все процедуры соблюдены в рамках закона, — подтвердил патологоанатом. — А вы, как я посмотрю, вовсе не настолько безнадежны, как отзывается о вас наша прекрасная Ольга! — старик по отечески улыбнулся.
Последняя фраза явно не была случайной оговоркой, и Максим мысленно отметил тонкую, но едкую иронию медика. Он здесь совсем не долго, а уже успел нажить недоброжелателей, да еще и так, что весь коллектив об этом знает.
— Что-то еще?
— Ну раз уж вы спросили?… — старик замялся.
— Уверяю, вы можете быть со мной полностью откровенны! — подбодрил его Максим.
Из селектора прозвучал сухой скрипучий смешок:
— Когда вы доживете до моих лет, юноша, вы поймете, что полностью откровенным нельзя быть даже с самим собой. Если же говорить о деле — у меня, видите ли, есть досадная привычка подмечать всевозможные неувязки. Так вот, наш дорогой и уважаемый наниматель как-то слишком сильно радеет за это дело. Не поймите меня не правильно, но годы врачебной практики научили меня тому, что смерть человека не безразлична только его самым близким родственникам, все же остальные непременно ходят найти в этом личную выгоду. Впрочем, — тон его резко изменился, — не принимайте брюзжание старика слишком близко к сердцу. С возрастом я становлюсь все более и более зловещим.
