Всеволод Мартыненко - Собачий Глаз
Так что первую пару часов после обеда мне пришлось провести на гоблинской работе, к храму особенно не приблизившись. Затем стало полегче — вместе с полудюжиной прочих бородатый десятник перебросил меня под своды, переносить леса для витражников. Пока что вся пробитая мной стеклянная стена была наполовину разобрана, а проем на ее месте забран дощатым щитом. Снятые панели были разложены вокруг алтаря на козлах.
Бородач выдал рабочее задание сложной комбинацией жестов. Он скреб себя желтыми ногтями по оттянутой щеке и коже на горле, чесал нос тремя ритуальными способами и засовывал мизинцы за уши. Я, как и все, согласно пощелкал себя по кадыку средним пальцем правой руки — еще помню что-то из их тайного языка. Но париться с расшифровкой послания не стал, просто делал то же, что и остальные. По моему, кое-кто из них тоже не вникал в замысел десятника, а просто трудился в соответствии с имеющимися навыками и потребностью.
Леса стояли также вокруг нескольких колонн. Крепления в них расшатались во время моих вчерашних прыжков, так что сейчас цепи сняли. Лишь свежие пятна раствора темнели вокруг массивных колец. Туда-то мне и надо. На лесах за колонной есть шанс спрятаться до закрытия храма. А уж тогда наступит мое время...
С самого верхнего яруса лесов открылось то, что не было видно с цепей, расположенных ниже. Часть колонн была фальшивой! С потолком они не соединялись, зато имели наверху довольно просторные площадки. Шансы пересидеть до того, как храм опустеет, стремительно повышались. Хорошо бы и дальше так. Выбрав фальшивую колонну потолще, я подпрыгнул, подтянулся за резной верх капители, перекинул тело через край — и чуть не ухнул в каменный колодец. Из экономии колонну сделали пустотелой! Хорошо хоть удалось уцепиться за окаймлявшие капитель завитушки резьбы. Повиснув внутри пустого каменного столба, я перевел дух, подтянулся снова и спрыгнул обратно на леса. Кажется, никто ничего не заметил.
Меня пробила дрожь. Вот так и находят закономерную гибель похитители реликвий...
Попытка оказалась не столь катастрофической, но все же неудачной. Впрочем, саму идею бросать не стоило. Надо только найти колонну поменьше. Вроде вон той, в стороне от центра. Пустотелой она уж точно не будет.
Наверху этой колонны оказалась не дыра и не площадка, а углубление, наполовину заполненное пылью, так что скрываться было довольно удобно. Хотя и не слишком чисто. Главное, чтобы не приспичило чихнуть не вовремя. Сбрасывать излишки пыли вниз я не решился, не желая вызвать законный интерес: откуда еще на головы сыплется нежданное благословение? Лучше уж понадеяться на фильтр под ноздрями ритуальной повязки каменщика...
За этими приключениями остаток времени до конца рабочего дня прошел незаметно. Толстый служка в поперечно-полосатой ризе вышел к алтарю и прогудел, словно шмель, на которого он и был похож:
— Закат! Истекает пора честных дел! Пора вратам закрыться!!!
Насчет честных дел — это он в точку. Да и насчет всего остального тоже. Давно пора. А то мне до полуночи не управиться.
Каменщики потянулись к выходу. Бородатый десятник повертел головой в поисках потерявшегося. Но подниматься на леса ему было лень, а снизу ничего не видно. Тогда он посчитал работников по головам — результаты сошлись. Сколько было, столько и осталось. Никого лишнего...
Врата за рабочими захлопнулись. Однако храм не сразу перешел на ночной образ жизни. Пара служек еще полчаса подметала мелкий строительный мусор, перекрикиваясь через весь зал. Жалобы на непотребство и нечестие в храме перемежались последними городскими сплетнями. Про себя я тоже узнал много нового.
Особенно понравилась мне версия, что я — древнейший из всех умрун, наперво попавший Победившим Богам под горячую руку. Полных семь тысяч лет томился, бедненький, под Великой Печатью в огрских горах, вырвался на свободу в ознаменование грядущей Мировой Погибели и теперь вот истребляю всех прочих мертвяков в порядке конкуренции. Как доем последнего — примусь за живых...
Неплохая идея. Если вышеупомянутые живые не перестанут меня доставать, надо будет всерьез задуматься над таким вариантом развития событий. Тем более что к умруну я сейчас по статусу ближе всего, а то, что жив, — досадное недоразумение. Для некоторых. Не для меня, конечно...
Наконец блуждающие огни светильников скрылись в одной из боковых арок. На всякий случай выждав еще почти бесконечные пять минут, я покинул свое убежище. Хорошо, что леса на ночь не убирали. В темноте прыгать по цепям я бы не решился, тут и промахнуться можно.
Самое время вспомнить еще про одно полезное приобретение. Спрыгнув на леса, минут пять я стряхивал с себя пыль и лишь после этого снял оказавшуюся весьма полезной сетчатую повязку каменщиков. Теперь она только помешала бы — купленную в лавке колбочку на шнурке с заклятым на усиление света фонарным жуком лучше надеть на голову. Тогда руки свободны будут.
Пара крупинок сахара из запаса в крышке фонаря, брошенных в колбочку, заставили жука засиять. И как такого здорового загнали в узенькое горлышко колбы? Наверное, этих насекомых прямо внутри выращивают...
Выносили Реликвию откуда-то из-за алтаря. Процессия тогда почти полный круг сделала, против солнца. Значит, где-то позади алтаря найдется и вход в сокровищницу. Молиться Победившим Богам, чтобы он оказался не на запоре, было как-то неудобно. Поскольку именно им как раз и полагалось быть против моих поползновений.
Но, видимо, аккурат в этот момент означенные боги отвернулись от своего земного дома, потому что мои надежды полностью оправдались. Лестница за алтарем не закрывалась и вела явно куда-то вниз от основных помещений храма.
Коридор за лестницей должен был перекрываться решеткой, однако по чьему-то разгильдяйству она была не то что не заперта, но даже не закрыта. Причем мне даже отсюда было слышно, по чьему именно.
— Разливай, не тяни! — Голос говорившего прерывался от нетерпения.
— Сейчас, сейчас, не гони... — медленно тянул второй. — Под руку не бубни...
— Упаси Победившие! — встрепенулся еще один. — А то прольет!!!
Бульканье отсчитывало долю каждого. Парни не жмутся, начали прямо с пяти «булек» на рыло. Жертвенный ром, дармовой. Чего ж его жалеть! Ясное дело, не так хлещут — разбавляют. Подслащенным отваром из меканского ореха Ко с листьями Ко. Причем, что характерно, орехи и листья — не с одного дерева, а зовутся одинаково. Впрочем, демоны их разберут, что это значит. Может быть, всего-навсего — «редкая гадость».
В другое время я разозлился бы на этих церковных прихлебал, но сейчас их порок оказался мне на руку. Проем поста храмовых стражников удалось миновать, почти не таясь, только прикрыв ладонью жука-фонарника на лбу. В такой ответственный момент охране было не до похитителей реликвий. И понять ее было можно. Стражникам предстояли здоровенная бочка храмового рома, вмурованная в стену, прозрачный бурдюк отвара Ко Ко, три каравая и окорок. Это не говоря о сыре. Если что и могло выдать меня, то это был голодный вой в желудке.
