Галина Гончарова - Учиться, влюбиться... убиться?
— Ясно! — крикнула я, но мой голос потонул в шуме согласий. Директор Универа медленно поднял руку. Толпа расступилась, и я увидела простую белую глыбу, лежащую на зеленой траве.
— Факультет лекарей! — провозгласил Антел Герлей.
И цепочка людей медленно потянулась к глыбе. Я хорошо видела, как первый человек подошел к простому куску кварца и дотронулся до него. Белый камень заискрился мягким голубым светом. Человек отнял руку и свет погас. Со скамьи поднялся юноша в голубом плаще, подошел к человеку и что-то сказав ему, потянул за собой. А к камню уже притрагивался следующий. Я стояла на месте. Лекарем я быть не хотела. Увы. В моем сердце нет необходимых для этого жалости и терпения. Все они были израсходованы на мою бабушку, милую даму, которая просто обожала болеть и лечиться. Нет, я не хочу сказать о ней ни одного дурного слова, но всему есть предел! Например, когда ваша бабушка вызывает врача и на полном серьезе объявляет ему:
— Доктор, у меня, наверное, перелом позвоночника!
Ей-же-ей, я жалела об отсутствии фотоаппарата. Лица врачей, услышавших это сообщение, были просто неописуемы. Квадратные глаза и отпавшая челюсть. Медики спешили выписать ей какое-нибудь лекарство тысячи за две рублей стоимости и сматывались со скоростью кометы. К счастью, покупать все эти таблетки нам не приходилось. Бабушка не до такой степени любила болячки, чтобы тратить на них всю пенсию.
— Факультет временной магии!
Я огляделась. На площади осталось не больше половины людей, которые были здесь с самого начала. Неужели на медиков такой большой спрос? Моя соседка тоже исчезла с площади. Тоже стала лекарем? Хотя она же к этому и стремилась. Теперь камень вспыхивал светло-желтым огнем. Магия. Она была везде, она текла и струилась, пощипывала кончики пальцев и приятно холодила кожу, ей был пропитан сам воздух на арене, и что-то раскрывалось внутри меня, стремясь на свободу. Иногда камень не вспыхивал. Тогда к обиженным людям подходили субъекты в черном и уводили их прочь. Кто-то из неудачников шел спокойно, многие плакали.
— Факультет стихийной магии!
На поляне преобладали алые тона. Но на факультет стихийной магии людей шло гораздо меньше, чем в лекари. И в основном мужчины.
— Факультет изучения иных форм жизни.
Камень, вспыхивая нежно-зеленым цветом, сливался с травой. Рядом со мной оставалось двенадцать человек, когда Антел Герлей объявил:
— Факультет боевой и практической магии.
Я огляделась вокруг. Двенадцать мужчин, я — тринадцатая и последняя в шеренге. Больше на всей арене никого. Мужчины стали поочередно прикасаться к камню. Он окрашивался в черный цвет то ярче, то светлее, три раза он вообще не зажегся, и неудачников тут же увели прочь. Наконец я осталась одна. Странное дело, раньше мне было бы неприятно всеобщее внимание, сейчас же меня словно какая-то сила вела. Кто-то большой шагал рядом со мной к камню, и его присутствие успокаивало меня. Я уже не владела своим телом. Мной управлял кто-то другой, но это было даже приятно. Он поднял мои руки и положил их на камень. Черным огнем полыхнуло так, что я зажмурилась. Осторожно убрала руки и только потом открыла глаза. Камень медленно и словно нехотя светлел. Я увидела отвисшую челюсть Верховного Колдуна и постаралась максимально адресно подумать: «Она всех вечно удивляла, такая уж она была».
Антел Герлей звучно захлопнул челюсть и прокашлялся.
— Кан! — рявкнул он. — Доставь ее в мой кабинет немедленно!
Ко мне подошел кто-то, взял за руку и потянул с арены. Я не сопротивлялась. У меня голова шла кругом. Голос Ведуна позади вещал что-то утешительное на тему второй попытки через пять лет.
— Ты спишь или как? — раздался над ухом веселый голос.
— Или где! — рявкнула я. — Что надо?!
— Это не мне, а тебе надо в кабинет шефа.
— Извини, совсем забыла, — покаялась я и впервые посмотрела на своего собеседника как на человека. У него были веселые голубые глаза, светло-русые волосы и россыпь веснушек на носу. Черное ему просто удивительно не шло.
— Никогда бы не поверил! — признался Кан. — Так что получается, директор проспорил тебе полстипендии? С тебя бутылка!
— Если меня еще примут.
— А куда они денутся? Твой выбор совпал с выбором силы, теперь даже Вечный Свет тебе не помешает.
— Вечный Свет?
— Это вы потом будете проходить, на богословии. Религия Тьмы, религия Света… В общем, всякой твари по паре.
— Слушай, а почему на ваш факультет никогда не принимали женщин?
— Да нипочему! Официального запрета на это нет. Просто так повелось! Считается, что для женщин проще лечить, чем убивать.
Я потерла виски. Голова у меня шла кругом. Неужели это все по-настоящему?!
— Я тебя уверяю, это более чем по-настоящему, — ухмыльнулся Кан. — А ты часто думаешь вслух?
— Когда у меня шарики заходят за ролики, мне становится по фигу, как я там думаю! И вообще, некрасиво подслушивать чужие мысли!
— Ладно тебе, не переживай! Сейчас подпишешь договор, получишь новое имя, и пойдем за одеждой и твоей первой стипендией. Все будет пучком!
Легко ему было говорить. А мне каково?! Я даже не успела поступить в Универ, зато успела поспорить с директором, выиграть пари и напроситься на факультет, на который женщин просто не принимают. Не проще ли будет избавиться от меня, чем разбираться с таким сомнительным счастьем?
С этим вопросом в голове я и вошла в директорский кабинет.
— Не проще, — тут же ответил Антел Герлей, кивая мне на кресло. — Садись, и давай поговорим.
Я повиновалась и уставилась на него преданными глазами.
— Могу заверить тебя в тысячу триста сорок второй раз: ты не спишь, не ударилась головой о дерево и не наелась мухоморов с последующими галлюцинациями. Ты действительно в другом мире и хочешь не хочешь, пробудешь здесь еще лет десять. После десятого курса особенно способные уже смогут проходить между мирами. А что-то мне подсказывает, что в отстающих ты не окажешься. Теперь об условиях. Каждый лунный круг студенты получают стипендию в десять золотых. Столько же отправляется и их семье. Лунный круг, поясняю, это ровно двадцать восемь дней. Десять золотых на ваши деньги примерно равны пятидесяти тысячам российских рублей.
— Но это же очень много!
— Для нас получение золота уже давно не проблема. Философский камень мы, конечно, не изобрели, он невероятно сложен в получении, а ингредиенты для него иногда дороже золота, так что он себя попросту не окупает, но мы не бедствуем. Универу принадлежит кое-какая земля, а наши услуги довольно дорого оплачиваются. Да и цены здесь повыше, чем в вашем мире. Поверь, стипендии никогда не хватает. Но теперь поговорим о том, что важно в данный момент. Ты еще не выбрала себе имя?
