Сергей Лукьяненко - Ночной Дозор
— Тебя зовут Ольга? — спросил я, закончив с окном. Из щелей все равно дуло, но это оставим на потом. — Эй, птица!
Сова приоткрыла один глаз. Меня она игнорировала почти так же, как суетливых воробьев.
С каждым мигом я чувствовал себя все нелепее.
Во-первых — сам напарник, с которым невозможно общаться. Во-вторых — она ведь женщина!
Хоть и сова.
Может, брюки одеть? Стою в одних мятых трусах, небритый, заспанный…
Чувствуя себя последним идиотом, я подхватил одежду и выскочил из комнаты. Моя фраза, брошенная сове напоследок: «Извините, я на минутку», была достойным завершающим штрихом к портрету.
Если эта птичка и впрямь то, что я думаю, то я создал о себе не лучшее впечатление.
Больше всего хотелось принять душ, но такую трату времени я себе позволить не мог. Ограничился бритьем и засовыванием гудящей головы под кран с холодной водой. На полочке, среди шампуней и дезодорантов, нашелся и одеколон, которым я обычно не пользуюсь.
— Ольга? — выглядывая в коридор позвал я.
Сова нашлась на кухне, на холодильнике.
Сидела мертво, чучелом, поставленным ради забавы. Почти как у шефа в стеллаже.
— Ты жива? — спросил я.
На меня мрачно посмотрел янтарно-желтый глаз.
— Хорошо, — я развел руками. — Давай начнем сначала? Я понимаю, что произвел не лучшее впечатление. И скажу честно — у меня это хроническое.
Сова внимала.
— Я не знаю, кто ты, — оседлав табуретку, я уселся перед холодильником. — Да ты и не можешь рассказать. Но вот сам представлюсь. Меня зовут Антон. Пять лет назад обнаружилось, что я — Иной.
Звук, который издала сова, больше всего походил на сдавленный смешок.
— Да, — согласился я. — Всего пять лет назад. Так уж сложилось. У меня был очень высокий барьер отторжения. Я не хотел видеть сумеречный мир. И не видел. Пока на меня не наткнулся шеф.
Кажется, сове стало интересно.
— Он вел практическое занятие. Инструктировал оперативников — как выявлять скрытых Иных. Наткнулся на меня… — я усмехнулся, вспоминая. — Пробил мой барьер, конечно же. А дальше все просто… прошел адаптационный курс, стал работать в аналитическом отделе. И… без особых изменений в жизни. Стал Иным, но словно и не заметил этого. Шеф хмурился, но молчал. Работу я делал хорошо… в остальное он вмешиваться не в праве. Но неделю назад в городе появился вампир-маньяк. Вот мне и было поручено его обезвредить. Якобы потому, что все оперативники заняты. На самом деле, чтобы я понюхал пороху. Может быть, это и правильно. Но ведь за неделю погибло еще трое людей. Профессионал взял бы ту парочку за сутки…
Мне очень хотелось знать, что думает по этому поводу Ольга.
Но сова не издала ни звука.
— Вот что важнее, для сохранения баланса? — все же спросил я. — Повышение моей оперативной квалификации, или жизни трех ни в чем не повинных людей?
Сова молчала.
— Обычными способами я вампиров не почувствовал, — продолжил я. — Пришлось вводить себя в резонанс. Человеческую кровь пить не стал. Обошлись свиной. И все эти препараты… да ты, конечно, их знаешь…
Заговорив о препаратах, я встал, открыл шкафчик над плитой, достал стеклянную банку с плотно притертой пробкой.
Комковатого бурого порошка осталось чуть-чуть, на донышке, сдавать в хозчасть не имело смысла.
Я высыпал порошок в раковину и смыл — по кухне пошел пряный, дурманящий аромат. Банку я сполоснул и кинул в мусорное ведро.
— Я ведь чуть не сорвался, — заметил я. — Самым натуральным образом. Вчера утром, когда возвращался с охоты… попалась в подъезде девчонка-соседка. Я даже здороваться не рискнул — клыки уже прорезались. И этой ночью, когда почувствовал Зов, нацеленный на паренька… едва не присоединился к вампирам.
Сова смотрела мне в глаза.
— Думаешь, потому меня шеф и назначил?
Чучело. Комок перьев, набитый ватой.
— Чтобы посмотрел их глазами?
В прихожей раздался звонок. Я вздохнул, развел руками — что уж тут поделаешь, сама виновата, любой собеседник лучше такой скучной птицы. Включив по пути свет, подошел к двери, открыл.
На пороге стоял вампир.
— Заходи, — сказал я. — Заходи, Костя.
Он помялся у двери, но все же зашел. Пригладил волосы — я заметил, что ладони у него потные, и глаза бегают.
Косте всего семнадцать. Вампир он с рождения, обычный, нормальный городской вампир. Очень неприятная ситуация — родители-вампиры, у ребенка в такой ситуации шансов вырасти человеком почти не остается.
— Я диски занес, — буркнул Костя. — Вот.
Я взял стопочку компактов, даже не удивившись, что их так много. Обычно парня приходилось пару недель теребить, чтобы вернул диски — он чертовски рассеян.
— Все послушал? — спросил я. — Переписал?
— Угу… я пошел…
— Подожди, — я взял его за плечо и впихнул в комнату. — Что такое?
Он молчал.
— Уже в курсе? — прозревая, спросил я.
— Нас очень мало, Антон, — Костя посмотрел мне в глаза. — Когда кто-то уходит, мы сразу чувствуем.
— Так. Разувайся, пошли на кухню. Поговорим серьезно.
Костя не спорил. А я лихорадочно соображал, что же делать.
Пять лет назад, когда я стал Иным, и мир открыл свою сумеречную сторону, меня ждало множество удивительных открытий. Но то, что прямо надо мной живет семья вампиров, оказалось одним из самых шокирующих.
Помню, будто это было вчера. Я возвращался с занятий — самых обычных, заставлявших вспоминать недавний институт.
Три пары, лектор, жара, от которой липли к телу белые халаты — мы арендовали аудиторию у мединститута. Я шел домой и баловался на ходу, то уходил в сумрак — ненадолго, навыков еще не хватало, то начинал зондировать прохожих. И уже у подъезда наткнулся на соседей.
Очень милые люди. Я как-то хотел одолжить у них дрель, а отец Кости, Геннадий, строитель по специальности, просто пришел ко мне и играючи помог справиться с бетонными стенами, наглядно показав, что интеллигенту без пролетариата не выжить…
И вдруг я увидел, что они вовсе не люди.
Это было страшно. Коричнево-серая аура, давящая тяжесть… Я застыл, с ужасом глядя на них. Полина, мать Кости, слегка изменилась в лице, мальчишка замер и отвернулся. А глава семейства подошел ко мне, с каждым шагом уходя в сумрак — той грациозной походкой, что умеют лишь вампиры, живущие и мертвые одновременно.
Для них сумрак — нормальная среда обитания.
— Здравствуй, Антон, — сказал он.
Мир вокруг был серым и мертвым. Я и сам не заметил, как нырнул в сумрак вслед за ним.
— Так и знал, что однажды ты перейдешь барьер, — сказал он. — Все в порядке.
