Царь царей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
Сейчас нечисть была занята вполне четким действом, а именно собрала вокруг себя пятерых чужан и «пила» их хист. Судя по тому, что несчастные не шевелились, они были близки к полуобморочному состоянию.
Жиртрест напротив, являлся существом домашним. И славился тем, что объедал своих хозяев. Он вроде как являлся паразитом, но паразитом сравнительно безобидным. Ну, подумаешь, исчезнет у тебя из подпола лишний шмат мяса, жалко, что ли? Вместе с тем жиртрест не позволял другой нечисти заводиться дома. В этом плане он был не так открыт миру, как мой Гриша.
Ну, и выглядел, понятное дело, жиртрест соответствующе. Тут уж, извините, повышенный калораж и отсутствие двигательной активности никогда до добра не доводили. Свисающие каскадом бока, огромное в растяжках пузо, распухшие венозные ноги. Еще почему-то эта нечисть считала излишним носить одежду. Ну, или не могла ничего подобрать себе по своему размеру.
Если на жердяя было больно смотреть, и появлялось опасение, как бы несчастный ненароком не развалился, то на жиртреста просто неприятно. Сейчас последний с невероятной для своего телосложения прытью бегал по площади и до крови кусал людей, которые подворачивались под его крепкие зубы.
И вишенкой на торте на этом празднике жизни оказался Рехон-Роман. Кощей стоял в стороне, и те самые нити, которые оказались хистами как нечисти, так и чужан, медленно тянулись к рубежнику. У меня даже появилось примерное понимание, как именно работает его промысел. Но это все потом, главное сейчас — навести тут хоть какой-то порядок. Видимо, я единственный, кому совсем не плевать на чужан.
Я благоразумно решил, что даже если жиртрест бешеный, то потом мы сделаем всем все необходимые уколы. Но укусы не так страшны, как жердяй, который собирался «опустошить» чужан. Иными словами — убить.
Поэтому я быстро нарисовал перед ним форму Мыследвижения и вложил в нее хист. Телекинез жердяю явно не понравился. Эта длинная оглобля пролетела с десяток метров, чуть-чуть не добравшись до стены ратуши. И тут же угодила в «объятия» земляной кошки. Несчастная так давно желала до кого-то добраться, что расценила нового знакомого как подарок судьбы. И сразу же впилась в него острыми когтями.
Ну и славно, пусть пока разбираются. Я же вернулся к своим баранам и с силой приложил жиртреста, несколько раз ударив головой о мостовую. Следом досталось и чертям. Этих я просто утопил в патоке, так что они довольно скоро застыли.
Чужане, которые на удивление с ума не сошли, стали разбегаться. Одни с громкими криками и бешеными глазами, другие молчаливо, прижимая окровавленные конечности. Одну из жертв жердяя, женщину преклонных лет, пришлось тащить молодому мужчине. Но в целом я мог занести себе в актив, что я провернул все без фатального исхода.
— Какой же ты скучный, Матвей, — недовольно отозвался Рехон. — Редко когда все идет само в руки.
Сказал, тут же обрывая все идущие к нему нити, и устремился прочь. Я же так и стоял, в недоумении глядя на увязших чертей, раздираемого земляной кошкой жердяя и лежащего без сознания жиртреста. И как их тут оставишь?
— Беги, сс… с ними уже ничего не случится, — посоветовала Лихо. — Твой хист привел их в чувсс… тво.
Раньше Юния меня никогда не обманывала, поэтому я поверил и в этот раз, бросившись догонять Рехона. К счастью (если вообще можно употребить подобное слово), тот удрал недалеко. А как иначе, если вся нечисть в городе буквально сошла с ума?
Каждый перекресток, каждый сквер, площадь, любой открытый участок кричал от боли, гремел сумасшедшим смехом, вопил на все лады какофонией различных звуков. Пахло кровью и выплескиваемым хистом, а еще тем самым тленом, как недавним отголоском голоса «извне». Казалось, смрад выбирался из канализационных люков, заполняя все пространство вокруг.
Рехон бежал, изредка останавливаясь и подпитываясь чужими хистами. Это было похоже на торопливое подключение вора к местной энергосистеме. Правда, стоило появиться мне и навести своей твердой рукой «порядок», как кощей бросал все и мчался дальше.
Кого только не удалось встретить на своем пути. Летавцы, жареницы, межевики, обдерихи, подпелюхи, хохотуны, банники, амбарники, кутихи, ледящие, мокрухи. Многие, как мне казалось, вообще не должны были обитать в городе. Оставалось только догадываться, как они все здесь оказались. Главное — все пытались навредить людям, словно внезапно вдруг объявили войну.
Правда, думал я совершенно о другом. Как сохранить баланс между погоней и помощью чужанам и не расплескать собственный хист. Потому что Рехон, который и не думал вмешиваться в разборки, от бесчинств только восстанавливал промысел. Тогда как я занимался обратным.
Хотя думать все же пришлось. К примеру, чтобы понять, куда направляется кощей. Сначала мне показалось, что он стремится к подворью. Однако когда мы проскочили дом у Часовой башни и выбрались на Южный вал, стало окончательно ясно — как раз от подворья Рехон удаляется. Все что я мог — лишь посоветоваться с Лихо.
— Да все ясс… но. В подворье много рубежников, они там мигом порядок наведут. А этому нужно сс… обратное. Места, где рубежников нет.
Ну да, чего это я, все предельно логично. Разве что мне очень не нравилось, как утекает собственный промысел. Впору действительно задуматься о своем человеколюбии. Нет, не то чтобы я был такой хороший и делал все только за спасибо. Но именно последнее сейчас очень бы не помешало. По факту получалось, что нечисть была скорее обижена на мои действия, а чужане вообще не понимали, кто становился их спасителем.
Возле Финского кладбища я встретился с новой напастью. А именно с парой древних, худых вурдалаков, покрытых редкими седыми волосами, которые пытались порвать на части женщину. Бедняжка лежала на спине и вяло сопротивлялась, с тоской глядя на разодранную ногу. Будто бы уже даже мысленно приняв собственную участь.
Вот тут я не церемонился. И хиста жалеть не стал. К тому же, воевода говорил только про нечисть, про нежить никаких замечаний я не припомню. Вот я и приложил, что было сил. А как выяснилось, несмотря на длинный и довольно беспонтовый марафон, силы еще оставались.
Первый вурдалак будто бы даже жалобно пискнул, после чего разлетелся на несколько частей. Уже окончательно мертвым.
Со вторым вышло интереснее. Я понял, что трачу слишком много промысла на парочку недоразумений. Просто в прошлый раз при встрече с вурдалаком я был близок к смерти как никогда. Вот и не стал экономить силы.
Однако эти товарищи явно провели в могилах (или рядом с ними) много десятков лет (если не сотню). Еще бы, Финское кладбище одно из самых старых. Меня даже пугала сила, которая смогла их поднять.
В общем, эти худосочные бедолаги не шли ни в какое сравнение с полнокровным и жаждущим моей смерти помощником Вранового. Поэтому второго вурдалака я ударил слегка, желая разве что оттащить от чужанки.
Почувствовав мой хист, тот жалобно заскулил. Почти как самая обычная собака. Впрочем, сегодня я был настроен не слишком гуманистично. Если это слово вообще возможно применить к нежити. Несколькими крепкими ударами я вбил мерзкое создание в землю, с некоторым удовольствием слушая, как хрустят кости его черепа.
К чужанке подходить не стал. Да, та немного исполосована, но не критично. Вот уже и сама встала и принялась довольно проворно удирать, несмотря на легкую хромоту. Еще пару раз оглянулась на лежащих вурдалаков. Даже представить себе не могу, что ей привиделось. Безобидные здоровенные собаки вместо нежити? Если так, то ничего удивительного, эти без проблем могут огрызнуться, стоит зайти на их территорию.
Пора было продолжать погоню за Рехоном. Я сейчас напоминал себе того чувака из греческой мифологии, который вкатывал камень на гору. Правда, тот сразу же срывался вниз. Не помню, как точно его звали, что-то созвучное со словом сифилис. Хотя, учитывая наши потуги, это максимальная награда, которая должна была мне в итоге достаться. Лучше вряд ли предложат.
