Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара
— Помни, Арца, ты обещала.
Она шагнула в сторону, распахнула крылья, и в тот же миг понеслась вверх — все быстрей и быстрей, по невидимой спирали, черная искра в сияющем колодце.
Лаэнар и Рэгиль обняли меня с двух сторон, и рванулись следом, в ждущее нас небо.
9
Здесь, в высоте, среди ветров, внутри звука полета, — легко забыть о земле, о городах, о людях и цели. Стоило закрыть глаза — и сон вспыхивал тысячью осколков, чужая песня пробивала навылет душу. Я пытался не думать об этом, хотел забыть, — но голос флейты, звучавший в видении, был совсем рядом. Он был тише дыхания, но громче следов магии, над которыми мы пролетали. Он был неизъяснимым, но я почти чувствовал, почти понимал, откуда он струится.
Я потянул весло на себя и велел:
— Вверх!
Лодка рванулась — не открывая глаз я чувствовал, как борется в ней вера в мой голос и покорность рычагам управления. Но она жила моей песней, кренилась вверх, мчалась к небу против встречных потоков.
Я слышал, как гремит что-то на дне, как ругается Джерри.
— Эли, что ты делаешь? — крикнул Рилэн. Его слова пролетели мимо меня обрывками ветра. — Мы не…
— Вверх! — повторил я, и мой крик почти стал песней, окатил лодку, вытолкнул ее из сплетенья ветров.
Пошатнувшись, она выровнялась, движение стихло. Мы уже не летели, мы словно качались на волнах прибоя. Внизу воздушные реки подхватили следы волшебства, несли его прочь, к горам и к морю.
Я открыл глаза.
— Ну ты и дурак, — сказал Джерри. Он все еще держался за борт.
Рилэн вопросительно смотрел на меня, сжимал рычаг высоты, — но я не стал объяснять.
Звук флейты, пришедший из видения, был по-прежнему близко — но все так же недостижим, развеян в небе над головой. Даже если поднимусь еще выше, я не коснусь его.
Я сжал весло обеими руками. Светлое небо, солнце, уже повернувшее в сторону Атанга, черная стена гор, и земля внизу, в неразличимой дали — ни селений не видно, ни дорог, все слилось в единый узор. Холод проникал в тело с каждым мигом, с каждым вздохом.
Мы слишком высоко.
Я погнался за видением и забыл обо всем. Я знаю, так сходят с ума.
Почему Нима не ушла из Рощи вместе со мной? Она всегда знала, о чем говорят мне сны.
Я повернул весло, и лодка скользнула вниз. Мы опускались медленно, круг за кругом. Холод отступал, знакомые ветра возвращались, и с каждым мгновением дышать становилось все легче.
— Ты бы хоть предупредил, — пробормотал Джерри. — По-моему у нас что-то вывалилось…
Опрокинутые ящики валялись у меня под ногами, цилиндры с патронами перекатывались по дну лодки. Я мотнул головой и объяснил:
— Мне показалось.
— Вот поэтому вам и не разрешают курить, — сообщил Джерри. — Вы и так все тронутые.
Я хотел ответить, но Джерри вдруг указал в сторону.
— Смотри!
Лодка разворачивалась, снижаясь, и я успел увидеть лишь черный росчерк на небе, слишком быстрый для птицы. Только что он был, и тут же исчез — так невидимые чернила тают на бумаге, пока ты пишешь слово.
— Ты тоже видел? — спросил Джерри.
Я кивнул.
Звон флейты все не покидал меня, мне было страшно искать чужую магию. Поэтому я освободил жезл — вытащил из перевязи, поднял над головой. Запах грозы коснулся меня, крохотные разряды кололи кожу. Та же магия, что прошлой ночью, мое оружие запомнило ее.
— Летим туда, — сказал я.
Мы опустились уже очень низко, под нами была тропа, она петляла среди черных скал, бежала к сгоревшей деревне. Ветер донес вкус гари — но вкус грозы в моем жезле вспыхнул с новой силой, затмил все ощущения и звуки.
Я перевесился через борт, взглянул вниз.
— Мы здесь вчера подобрали этого всадника, — сказал Рилэн.
Сегодня здесь был кто-то другой. Крохотная фигурка, жмущаяся к земле, закрывающая голову руками.
— Приземляйся! — велел я Рилэну и лодке.
Я пожалел, что сказал это вслух. Подступающее безумие еще не схлынуло, еще держало душу в небе, выше теплых ветров. Лодка знала об этом, и мой голос пробил песню полета, как брошенный камень разбивает гладь воды.
Лодка ударилась о землю, подпрыгнула, опустилась снова, скользя по обрывкам песни. Я с трудом разжал ладони — не заметил, как бросил жезл и вцепился обеими руками в весло.
— Ты точно здоров? — спросил меня Рилэн.
Я отмахнулся и выбрался наружу.
Здесь мы подобрали Тина? Ночью это место выглядело иначе. Было лабиринтом темноты, черных скал и отблесков пожара — а стало широкой тропой, огражденной валунами, петляющей по склону. Земля и камни неподалеку были опалены, словно по ним прошелся огненный смерч — но вчера или сегодня?
На тропе не было никого, кроме нас.
Джерри остановился у меня за спиной и спросил еле слышно:
— Кого ты видел?
— Не знаю, — ответил я.
Я отбросил страх.
Безумие не коснется меня, это сказки для слабых духом. Любое волшебство можно почувствовать — я должен это сделать, прежде чем заговорю или шагну вперед.
Песни, мои и чужие, зазвучали вокруг, в воздухе, в камнях, в глубине земли. Лодка дрожала от полета, плакала о моем видении, хотела вернуться туда, где звенела флейта. Сумеречный след был едва различим — но теперь я без труда слышал его шелест, голос магии Тина. И чужая, незнакомая песня сплеталась петлей в два следа, звучала высоко над головой.
Других следов здесь не было, ни одного.
Я обернулся к Джерри и сказал:
— Я видел человека. Надо поискать.
— Если б на меня сверху что-то падало, — подхватил Джерри, — я бы тоже убежал!
Я оглядел тропу. Здесь было не так много укрытий — обломки скал, гигантские обтесанные водой и ветром камни.
Джерри кивнул в сторону одного из валунов, и я увидел тень и край одежды, почти сливающийся с землей. Я осторожно подошел.
Тот, кто прятался среди камней, был совсем крохотным, — сжался за валуном, накрылся обожженной накидкой, едва приметно вздрагивал, как загнанный в ловушку зверь.
— Эй. — Джерри опустился на землю, перевесился через валун. — Ты кто?
Из-под накидки на миг показалась рука — тонкое запястье, быстрые пальцы — и тут же исчезла, стиснув края грубой ткани. Неразборчивый всхлип — и снова тишина.
— Ты из деревни? — спросил Рилэн. — Не бойся.
— Пожалуйста… — Прерывающийся, едва слышный шепот. — Не надо…
— Не бойся, — повторил я за Рилэном и опустился на корточки. — Что случилось?
Накидка соскользнула — под ней была девушка, еще почти ребенок. Она выпрямилась, цепляясь за края валуна, взглянула на меня. Глаза у нее были темными и расширенными, как от страха или внезапной боли.
— Вы вернулись… чтобы убить меня? — Ее голос срывался, то звенел, то падал до шепота.
— Нет. — Я старался говорить как можно спокойней — но как убедить испуганного ребенка? — Мы сражаемся с врагами. Не бойся.
— Вы прилетели по небу. — Она опустила голову, обхватила себя руками. Волосы у нее были еще темнее глаз, серебряная ленточка среди них мерцала как ручей в горах. — Разве не вы… сожгли все вчера? Вернулись сегодня… Я спряталась, но вы вернулись еще раз…
Она всхлипнула, прижалась к земле.
Я закрыл глаза, пытаясь собрать слова.
Легко думать о войне, пока знаешь о ней из Атанга. Даже пролетая над сожженной деревней я ничего не понимал.
— Мы не враги, — сказал я. — Мы сражаемся с ними. Мы тебе поможем.
— Правда? — Она снова взглянула на меня.
— Конечно! — подтвердил Джерри. — Где твои родители?
Она зажмурилась, мотнула головой. Я боялся — сейчас она расплачется, и никто из нас не найдет нужных слов, не сможет ее успокоить. Но она сказала:
— Никого нет.
Рилэн тронул меня за плечо и тихо спросил:
— Куда же нам ее отвезти? Аник говорила, что все, кто выжил, разъехались по соседним деревням и в крепость…
— Отвезем на пост наш? — предложил Джерри. — Раз Аник тут всех знает, должна найти ее родных.
Я осторожно взял девушку за руки и помог подняться. Ее ладони были ледяными. Сколько времени она провела здесь, на холодной земле? Все утро, весь день? Мы прилетели вчера слишком поздно, и всадник тоже. Никто не пострадал бы, если бы мы успели, если бы мы остановили их.
— Все будет хорошо, — сказал я. — Мы тебе поможем.
Я усадил ее рядом с собой на корму. Она уже не дрожала, сидела неподвижно, вцепившись в край скамейки.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Он подняла глаза и еле слышно ответила:
— Арца.
10
Амира была права.
Они верили мне, они не сомневались.
Пока мы летели в их машине — открытой и хрупкой, движимой только магией — я молчала, стараясь запомнить все.
Сила, наполнявшая машину, была незнакомой, неслась неуклонно, на вкус была горькой, как штормовой ветер. Это была сила мага, сидевшего рядом со мной. Его звали Эли, и это имя было таким же сумеречно-серым, как цвет его волос и глаз. Пока Эли вел меня к машине, я чувствовала его тревогу, и знала — он поверил мне и хочет помочь. Но как только он перестал меня касаться, его чувства скрылись, остались только слова.
