Дем Михайлов - Судьба клана
Высвободившись из вялого тела девушки, я поднялся на ноги и, держась за отшибленный локоть, крикнул:
— Гош, нормально все! Живая она! Я ее сейчас в сторонку оттащу, не волнуйся! Вроде как целая. Крови нет. Но без сознания. Щас оттащу…
— Нет, — уже более уверенным голосом отозвался крепыш. Явно начинает приходить в себя. Вот она польза культуризма. Если бы на его месте сидел я, то, наверное, окочурился бы давно. — Не в сторонку.
— Что нет?! — окончательно ошалел я от этого бреда. — А что с ней делать? Обратно запихнуть?!
— Забери к себе, — четко и внятно произнес Гоша, по-прежнему неподвижно сидя за баранкой искореженного автомобиля. — К себе домой!
— Гош… ты чо? Бредишь? Вы же после аварии. Вам в больничку надо срочно! Она без сознания! Может, вот-вот концы отбросит!
— Она в порядке… просто под дозой… скоро придет в себя… объясню все потом… просто забери, Рос, забери ее отсюда. Немедленно.
— Гоша…
— ЗАБЕРИ! — крикнул крепыш, с натугой заворочавшись всем телом и выплевывая сгустки крови. — БЫСТРО! НЕ СПОРЬ!
— Вашу так мать! — бешено выкрикнул я в ответ, подхватив девушку на руки и даже не почувствовав ее веса. — Это уже перебор! Понял?! Как на ноги встанешь, я тебе, сука, опять все ноги переломаю! А-а-а-а!
Откричавшись, я заковылял к своему подъезду, провожаемый тихим голосом крепыша:
— Спасибо… Рос.
— Чтоб ты сдох! — отозвался я не оборачиваясь.
В ответ послышался булькающий смешок, сменившийся стоном. Всё. Сейчас у Гоши кончится шоковое состояние первых мгновений и к нему придет БОЛЬ. Я уж знаю, сам попадал в аварию по молодости. Только бы и правда не сдох…
Влетев в подъезд, я с натугой зашлепал по выщербленным бетонным ступенькам, а в голове набатом стучало: «Что ты творишь, дебил?! А если она сейчас помрет у тебя на руках?! И будет труп на руках! В моей хате! Тогда придет полный п…»
С хриплыми вздохами и тяжкими стонами, обуреваемый страхом и слепым бешенством, я добрался до своей площадки и сразу же наткнулся на грозно стоящую в дверях Варвару Павловну. Рядышком примостился жующий пирожок Николай. Значит, его пирожками угощает, а меня ругательствами потчует падла старая… даже на аварию посмотреть не вышли, так им хотелось со мной полаяться…
— Разве так можно, Ростислав… — первым начал было говорить Николай, но тут же осекся и выпучил глаза, когда заметил безвольно свешивающуюся из-под одеяла руку.
Впечатавшись плечом в свою дверь, я развернулся к соседям и, зло оскалившись, рявкнул:
— Заткнитесь! Оба! И валите на хрен по своим хатам! Ясно?!!
Варвара Павловна испарилась мгновенно, только дверь громко хлопнула. Николай исчез через секунду после нее, сопровождаемый эхом торопливых шагов. И снова грохнула закрывающаяся дверь. Уже ментов, наверное, наперегонки вызывают… вернее копов, как их теперь называют.
«Все, Рос, ты в полном дерьме!» — заключил я, зайдя в коридор и спиной захлопнув дверь.
Три коротких шага — и девушка падает на мою кровать, а я в полном изнеможении рушусь на пол, надсадно хватая воздух раскрытым ртом. Зато мышцы размялись лучше некуда. Ни хрена себе я мусор сходил выкинуть…
Лежащая на постели Кира испустила едва слышный стон, и я поспешно приподнялся и уставился в ее лицо. Бледное, даже чересчур бледная кожа, но цвет губ вроде как нормальный, не синюшный. Мне отец не раз говорил — бояться надо, если у человека губы синеть начинают. Глаза закрыты, но под опущенными веками заметны бегающие в стороны зрачки. Как там Гоша сказал? Она под дозой… еще и наркоманка. Осторожно вытянув руку, я дрожащей ладонью мягко ощупал ей голову, проверяя нет ли шишек или порезов. Вроде чисто. Хотя кто его знает, я же не доктор. Действую как дилетант. Но голова, кажется, в порядке. Только на лбу кровавая полоса, но это я мазанул ладонью. Гошина кровь.
Гоша!
Он же так и сидит в разбитой тачке, истекая кровью…
Застонав, я поднялся и вновь заторопился к двери, по пути заглянув в ванную комнату и сорвав с вешалки несколько полотенец. В голове мелькнула мысль прихватить пару таблеток аспирина, но осознав всю тупость этой идеи, я выругался в голос, злясь на самого себя. Схватил ключи и выскочил в подъезд, захлопнув дверь. На этот раз спуск по лестнице дался куда тяжелее, ноги ощутимо дрожали и подкашивались в коленях.
Сокращая путь, я проломился сквозь густые зеленые насаждения, столь ревностно выращиваемые перед своими окнами соседом с первого этажа. Заодно смял какие-то цветочки. Утром крику будет… Проломился и резко затормозил, взрыв ногами землю. Сквозь листву виднелись синие проблесковые маячки подоспевших машин. Не «скорая». Полиция приехала первой. Подавшись вперед, я разглядел, как в машину заглядывает полицейский и что-то говорит Гоше, двое других с задумчивым видом вглядываются в асфальт дороги, подсвечивая себе фонариком, еще один что-то говорит по установленному в машине передатчику. Чуть поодаль стоит десяток зевак, одетых во что попало, и жадно вглядываются в разбитую машину. Стервятники чертовы. Правда, один мужик держит в руках компактный огнетушитель. Есть еще в городе нормальные люди. Издалека донесся заливистый вой сирены. Вот и «скорая» поспешает. Попятившись, я задом выбрался из своего укрытия, держа в охапке так и не понадобившиеся полотенца. Секунду подумал и снова пришел в движение, по большой дуге обходя место дорожного происшествия, финишировав у стеклянных дверей элитной многоэтажки, где проживал Гоша. Звонить или стучать не пришлось — прямо перед прозрачной дверью стоял широкоплечий охранник, который при виде меня резко напрягся и потянул руку к поясу, на котором висела странного вида дубинка.
— Чего тебе?! — сквозь дверь рявкнул парень, с подозрением вглядываясь в меня и явно не приходя в восторг от увиденного.
Затасканный спортивный костюм, запачканные землей шлепки и охапка мятого тряпья в руках. Да еще и следы крови на руках и наверняка на лице. Видок тот еще.
— Там авария! — поспешно выпалил я. — Чуть в стороне от вас. Шагов сто отсюда.
— И что? — уже чуть мягче поинтересовался парень, покосившись на вышедшего на шум напарника. — Полиция мимо промчалась, вот и «скорая». А я чем помочь могу?
Действительно, завывая сиреной за моей спиной промчалась «скорая» и заскрипев покрышками, круто завернула за угол. Через секунду сирена смолкла, послышались хлопки дверей.
— Ничем, — мотнул я головой. — Но попавший в аварию живет в этом доме. Он сейчас один, жены дома нет, может, вы позвоните ей или родственникам? У меня просто их телефонов нет.
— Фамилия? — пробасил второй охранник, делая шаг вперед.
— Моя?
— Да нет! Того, кто попал в аварию!
— Не знаю… — признался и заторопился, на ходу вспоминая все, что знал о попавшем в беду Гоше. — Он мой хороший знакомый. Гоша зовут. Точно живет в этом доме. Четырнадцатый этаж, от лифта налево, темно-коричневая деревянная дверь. Номер не помню… В банке работает, кажется, и это — на серебристой иномарке ездит… ездил… машина в хлам.
— Гоша? То есть Георгий? Георгий Пантелеев? Ну-ка, Сергей, проверь, вернулся ли он.
— Наверное, он, — кивнул я и добавил: — Он здоровый такой. Килограмм под сто, может больше. Не толстый, а накачанный.
— Точно он, — буркнул старший охранник, делая шаг вперед. — Мать! Серег, ну что там?
— Уехал в десять тридцать вечера, еще не вернулся, — крикнул парень, оторвавшись от экрана компьютера. — Похоже, точно он.
— Будь здесь, — коротко приказал старший, отпирая дверь. — А я гляну, что да как.
Я попятился, пропуская крепкого мужика вперед, и ткнул рукой в нужном направлении:
— Вон там. Спасибо вам, ребят. Вы, главное, родственникам его позвонить не забудьте.
— Разберемся, — пробасил охранник, оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что я один и что за углом не стоит десяток отморозков. Или мне так кажется? Вроде нормальный мужик.
— Вон там, — повторил я и, прижав к груди полотенца, затрусил прочь.
— Эй! Ты куда?
— Домой, — отозвался я, не оборачиваясь. — У меня стирка не закончена!
Всё. Хватит с меня хороших деяний.
Уже не обращая внимания на происходящее на дороге, я залетел в родной подъезд и, хватаясь за перила, добрался до своей двери. Дрожащими руками нащупал в кармане ключ, коротко скрежетнул замок, и я ввалился в квартиру, бесшумно прикрыв за собой дверь. Бросил полотенца прямо на пол, скинул грязные шлепки и, проковыляв по коридору, заглянул в комнату. И оторопело открыл рот. Постель была пуста. Ни одеяла, ни девушки.
— Не понял, — выдал я самую тупую на сегодня фразу и вздрогнул, почувствовав за спиной движение. Круто обернулся, едва не врезавшись лицом в косяк, и уставился на стоящее в кухонных дверях видение.
Кира. Взъерошенные темные волосы, по-прежнему закутана в клетчатое одеяло, глаза не отрываются от меня, а в дрожащей руке зажат нож. Мой нож. Изрядно затупленное лезвие до сих пор покрыто крошками черствого хлеба.
