Эльбрус Мяус - Бессмертное сердце
Медея посмотрела ему в глаза и, не отдавая себе отчета в том, что делает, подняв руку, осторожно дернула за беззвучный бубенец. Шнурок полностью развязался, и на ее лицо крупной волной упали длинные темные волосы. Словно тончайшие шелковые нити, они коснулись ее, обдав дразнящим терпко-пряным запахом. Чувствуя странное опьянение, лекарка боялась пошевелиться, не пытаясь дотронуться до них, чтобы не нарушить волшебства момента.
— Что ты делаешь? — вывело ее из транса недовольно-задумчивое. Тарелиал не двигался, наблюдая за ее лицом, невольно посмеиваясь той беспечности, с которой она все это проделала. Кажется, регери несколько позабавили действия лекарки. — Не стоит так больше делать, — он выпрямился, осторожно забрал у нее шнурок и, завязывая волосы, направился к выходу. — Эта вещь очень важна для меня. Я оставляю тебя, можешь спокойно готовиться к отъезду.
Армеди улыбнулась, скрытая темнотой, она проводила регери задумчивым взглядом. Лицо его осталось хмурым, но сквозь пелену защит четко проступили позитивные эмоции. Что это он пытается от нее скрыть? Даже зная, что это практически невозможно? Что это было за наваждение? Магия? Ерунда какая-то. Вместо того, чтобы задать вопрос, она вела себя как дурочка, будто ее очаровали. Даже влюбленные не ведут себя так! Лекарка дернула плечом и слезла с кровати, начиная расшнуровывать корсет.
За час до отъезда Медея и Тарелиал встретились с Лиджеем. Возле него привычно крутилась Тори, чтобы попрощаться. Младший принц выглядел устало, но старался не подавать виду. Он сменил наряд, вновь став путником из далекой маленькой таверны: темные штаны плотно прилегали к телу, высокие сапоги бесшумно ступали по земле, словно были напружинены, а светлая сорочка контрастировала с черным низом. Лиджей планировал провожать их до самых ворот, ведущих из города, а, если получится, то и дальше, до леса. Пройдя в зал, юноша топтался на месте, не зная, с чего начать, словно нерадивый влюбленный на первом свидании.
— Не могу придумать, что сказать, — сдался принц. — Хочется все сразу, и, одновременно, что-то очень значимое.
— Я так и подумала, — Медея улыбнулась, довольная своей догадкой. Она тоже переоделась, вернувшись в свою привычную, удобную одежду. Тарелиал лишь склонил голову в легком поклоне, выражая тем самым уважение.
— Я хочу кое-что подарить тебе, — принц пошарил за пазухой и достал что-то, спрятанное в кулаке. — В знак благодарности. Вот.
Медея протянула ладони, сложенные лодочкой, и Лиджей вложил в них камешек бирюзового цвета, нанизанный на золотую цепочку. Камешек был небольшого размера и мерцал так ярко, словно излучал внутреннее сияние.
— Очень красиво.
— Когда-то это принадлежало моей маме, — сказал принц. — Но я хочу, чтобы он принадлежал тебе. Конечно, ты волшебница, но в этом камне нет никакой силы. Для моей матери этот камень был чем-то, вроде талисмана или оберега.
— Нет, — армеди отрицательно покачала головой. Ее взгляд заледенел, приобретая холодное выражение. — Я не могу его принять. Нам это ни к чему, мы не служим вашим законам, нелюдям это не поможет. Та, кому оно предназначено, не я.
Она потрепала Лиджея по голове, как это делают старшие сестры или отцы своим маленьким детям, в голос вернулась мягкость. Дальше их разговор перешел в тихое и спокойное русло, в простые ситуации, словно они перенеслись в таверну «У Бо», в день их первого знакомства. Принц говорил шутки, снова превратившись в искателя приключений. Он говорил запоем, много, перескакивая с одного слова на другое, словно боялся, что молчание разрушит винтики мироздания, и время ускорится, будто ужаленное.
Третий принц тоже ощутил звоночек расставания навсегда. Он почувствовал, что для него эта рыжеволосая девушка исчезнет, испарится из его жизни, и, как бы ему не хотелось, она никогда не станет ближе, чем есть сейчас. Ее мудрость и спокойствие зеленых глаз устремлены куда-то вдаль. Такого собеседника и друга ему больше не встретить. Лиджей понимал это и хотел, чтобы день замер на цифре пять, и, таким образом, вечер никогда не наступил бы. Он так же понял, что ее сердце уже занято, его все время дразнили вишневые глаза, предъявляя права собственности. Лиджей вздохнул, отмечая, что сам ни на что не претендовал, его желание было более меркантильным. Такой советник или шпион королевству пригодились бы.
Когда прошел час, Медея долго обнимала Тори, шептала ласковые слова и гладила по голове. Эта маленькая девочка ей нравилась. Затем гости поспешили к воротам. Лиджей двинулся за ними, но едва армеди покинула залу, принц почувствовал, что не может пошевелиться. Верхняя часть тела, словно жила отдельно от примерзших к полу ног. Он вертелся в разные стороны, но ничего не менялось. Подняв глаза на окно, Лиджей увидел корявую руну и складывающиеся в воздухе слова благодарности.
* * *Вернулись они в Ламастор ранним утром. Несколько порталов внешне никак не отразились на состоянии регери, но в его глазах Медея уловила утомленность. Тарелиал сразу же повел лекарку в кабинет Захара, дабы отчитаться об их приключениях. Глава замка действительно находился на своем излюбленном месте и что-то сосредоточенно изучал, периодически поглаживая бороду. Новость о смерти Амрея, Захар воспринял спокойно, только нахмурился да постучал пальцами по столу. Не вдаваясь в подробности, он расспросил Тарелиала о случившемся, окинул армеди внимательным взглядом и отпустил восвояси. Придя в комнату, девушка упала на кровать, блаженно прикрыв глаза.
Около полудня ее разбудил Звончик. Запрыгнув лекарке на спину, он возбужденно топтался и переминался с лапы на лапу. Медея несколько минут не реагировала, втайне надеясь, что кот отстанет, но тот лишь удвоил рвение. Бурча под нос, она поднялась и, глядя исподлобья, поинтересовалась, какие проблемы лишили ее сна. Пушистый прохвост нетерпеливо сверкнул глазами, посоветовал привести себя в порядок, так как они спешат на встречу. Имея некие подозрения, лекарка вздохнула и приступила к действиям.
Улица встретила Медею морозной прохладой и легкой, несмотря на начало дня, звенящей тишиной. Стоял прекрасный солнечный день! Снег искрился и поскрипывал, при дыхании в воздух вырывались облачка пара, Ламастор припорошило тонким белым покрывалом. Ночью кто-то, вероятно под контролем Ламии Грилли, вновь подтаял сугробы, радуя адептов дорожками. Звончик бежал впереди, сливаясь со снегом, он временами оборачивался, поторапливая девушку. Они добрались до леса за десять минут. Там дорожек не было, и лекарка проваливалась почти по колено, благо высокие кожаные сапоги не промокали и отлично согревали. Деревья стояли плотной стеной, лишенные листьев, они растопырили голые, толстые ветви, чуть прикрытые инеем.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
