Максим Далин - Лестница из терновника-3. Прогрессоры
Он чувствовал на себе взгляд Эткуру - почти благоговейный - и слышал, как волки под стеной выкрикивают его имя, но именно сейчас, когда вера получила абсолютное подтверждение, Анну веровал в высшие силы меньше, чем когда бы то ни было.
Если бы кто-нибудь рассказал Анну, что он своими глазами узрит лик Творца в сиянии славы - и, созерцая сей лик, будет прикидывать, каким механическим фокусом это сделано - ох, не поверил бы Львёнок ещё полгода назад. Скептиком его сделал Ар-Нель. Скептиком его сделала и лекарская наука Ника.
Ведьмаки, подумал он о Нике и А-Рин без малейшей неприязни, просто принимая очевидный факт, разве что - с некоторой иррациональной усмешкой. Убивать им вера запрещает, а колдовать - нет, помогли, чем могли. Кощунство? А Святой Совет - не кощунство?
Аргумент для синих. И вернули Ар-Неля.
Считать ли это краденой победой? Или - хороши все средства?
Внизу вопят: "Творец - за тебя, Анну!" - что ответить?
А если эти двое - или трое? может, и Ар-Неля надо считать? - так уверовали в справедливость, что ИХ, а не Анну, истовая вера нарисовала этот лик на солнечном диске? Тогда - почему же ведьмаки?
Я ведь тоже веровал в справедливость. Я имел веры побольше, чем с семечко т-чень, так почему бы и моей вере не осыпаться лепестками с небес в тот момент, когда всё кажется конченным, подумал Анну, чувствуя, как каменный панцирь постепенно исчезает с сердца. А если - это мы все, а не только трое? Если - все мои женщины, если все преданные братьями и отцами волки, если все чангранские рабыни, если все обрезанные мальчишки, у которых не было детства и не будет юности, если все тени всех убитых - ТОГДА это настоящий лик?
Как я вообще могу сомневаться, вдруг чётко и ясно высветилось в сознании Анну. Как бы не было создано это знамение, чьими бы молитвами, чьими бы заклятиями или проклятиями - выразило оно именно то, о чём, так или иначе, думали все.
Ар-Нель говорил, что верит в истину. И я верю в истину. А наша попытка исправить зло - это и есть истина. Точка.
Анну улыбнулся Эткуру и сказал:
- Пойдём вниз, брат. Нас ждут там.
И они спустились на площадь у дворцовых ворот, где ждали и синие, и мирские, и северяне, и южане, и целые, и раненые, и мужчины, и женщины - в одной толпе, а мёртвых покрыл освящённый самим Творцом миндальный цвет. Анну шёл - и бойцы касались его одежды, потерявшей цвет от копоти и крови, даже синие братья, которым устав не велит никаких праздных прикосновений. И в это самое время у городских ворот, отпирающихся на чойгурский тракт, стояла армия из Данхорета, успевшая к знамению, но опоздавшая в бой - и Нуллу-Львёнок не знал, что ему теперь делать: то ли уводить бойцов назад, попытавшись что-нибудь соврать, пока никто не опомнился, то ли сбежать прямо сейчас, дёрнув верблюда за кольцо в ноздрях - потому что вряд ли станут догонять.
Наимудрейшему Бэру придержали стремя его братья. А Ар-Нель смотрел на Анну с седла странным, отрешённым каким-то взглядом. И спрыгнул с коня, когда Анну подошёл.
Он выглядел очень усталым, и синий плащ Цитадели прикрывал жалкие затрёпанные лохмотья. Церемониальный меч Вассала Двора Тай-Е, меч Барсёнка сиял на его бедре - но вместо ожерелий из топазов и золотых фигурок его шею украшал замызганный шнурок с теми самыми Стрелами Небесными, дарёными, наидешевейшими, наивным деревенским талисманом. И он смотрел без всякого, кажется, ожидания, напряжения и надежды. Даже без радости.
И Анну с невероятным трудом погасил в себе дикое желание заорать на толпу глазеющих и вопящих приветствия и клятвы: "Да ради какой грязной гуо вы тут торчите-то все?!! Пошли вон! дайте сказать... два слова... брату..." - но в действительности он не мог не только орать, но и говорить.
- Благие Небеса, как ты невероятно велик, Лев, - сказал Ар-Нель с той самой ледяной иронией, которая бесила и очаровывала Анну с первого момента их знакомства. - Я не уверен, что смею обращаться с жалкими речами к такой блистательной особе, как Лев, избранный не только людьми, но и Небом. Целую твои руки и прошу позволения говорить в твоём присутствии.
Но не шелохнулся. Но Анну понял всё и даже больше, чем всё. И - силу и ярость боя, который выдержал и в котором победил Ар-Нель, там, в Цитадели, где в его распоряжении были только слова и разум. И - силу его преданности. И - северную гордость, не позволяющую потерю лица даже на несколько секунд.
- А руки целовать, Ар-Нель? - сказал он, усмехаясь. - Ты, Ар-Нель, ты опять хочешь обойтись одними словами. Не получится.
- Почему? - спросил Ар-Нель насмешливо.
- Потому что я вызываю тебя на бой, - сказал Анну, сам поражаясь, что говорит это ввиду толпы, рядом с внимательно слушающим Синим Драконом, после безумной и бессонной ночи - ещё не решив, что делать дальше. - Потому что ты, Ар-Нель, ты, наверное, последний человек на свете, который считает меня трусом - и пора бы разубедить тебя и вообще северян.
В серых глазах Ар-Неля вспыхнул солнечный свет.
- Ты хочешь доказать всему Лянчину, что не боишься поединка за любовь, который твои соотечественники запретили сугубо из страха - или у тебя есть ещё какие-нибудь резоны, Анну?
- Признаний перед всем Лянчином хочешь? - Анну невольно - и который раз уже - перенял тон северянина. - Будто не знаешь... что я с самого Тай-Е таскаю с собой твою тряпичную игрушку... и как я тебя...
- Твоё бесстрашие заходит так далеко, что ты не боишься осиротить свой народ? - спросил Ар-Нель безжалостно. - Был обожаемый воинами Львёнок - и Небесами данный Лев - а в случае неудачи станешь моей подругой? Оэ...
Анну вздохнул и поднял голову.
- Моим сёстрам метаморфоза не помешала пойти умирать за истину, - сказал он. - И мне не помешает. Ты полагаешься на свои Небеса, а я вручаю себя Творцу. Пусть он решит. И пусть сожжёт меня в прах на этом месте, если я считаю путь женщины низким, недостойным или стыдным.
- Львица? - спросил Ар-Нель, улыбаясь.
- Там видно будет, Ча. Я не боюсь поражения, но верю в победу.
- Хорошо, - Ар-Нель улыбнулся почти кротко. - Не сейчас. Обычай не велит сражаться за любовь, не умывшись и не выпив чок... или сяшми. Вечером - или завтрашним утром. Когда прикажешь, Лев - я в твоём полном распоряжении, - и поклонился, как северный посол. - И нам не годится тратить слишком много времени на выяснение отношений, когда Глубокоуважаемый и Почтенный Учитель Бэру желал бы сказать тебе несколько слов.
Ах, да. Бэру.
Синий Дракон в окружении своих бойцов, высоченный и седой, как пепел походного костра, стоял, скрестив руки на груди, и внимательно слушал. Чересчур даже внимательно.
- С тобой я тоже хотел поговорить, Бэру, - сказал Анну менее мрачно, чем собирался.
