Пол Кемп - Порождение Тени
Кейл развернулся и покинул кабинет, покинул Тамлина, и, собрав свои вещи, покинул Штормовой Предел.
***Моя лодка налетела на камни… но как давно это было? Я не знаю. Могли пройти месяцы. Такое чувство, что прошли месяцы. Я знаю только, что должен двигаться к стене. Страхи позади, наступают мне на пятки. Река позволила мне разорвать дистанцию, но не достаточно. Я чувствую их в лесу, преследующих меня.
Потея, задыхаясь, весь в грязи я продираюсь через лес. Ветки хлещут по лицу. Обнажённая кожа покрылась рубцами. Я постоянно спотыкаюсь, но каждый раз встаю и бегу снова. Запах серы такой сильный, что от него не спастись, но я постепенно привык к вони. Я по-прежнему замечаю её, но она больше не беспокоит мои лёгкие.
Позади меня воют страхи, один, другой, третий. Они не знают усталости.
Я карабкаюсь по поросшему деревьями склону… и застываю на месте.
Открытая, поросшая травой равнина простирается передо мной примерно на пятую часть лиги и заканчивается у стены. Я не знал, что я так близко.
На равнине возвышается тёмная конструкция стены, возносящейся к небесам. Тонкие трещины усеивают её поверхность. Из них сочится дым. К моему удивлению, края трещин покрыты льдом.
К стене у самого основания примыкает небольшое каменное здание. Выглядит оно примерно так же, как я представлял себе камеру, в которой очнулся, снаружи. Как и стена, оно сложено из тёмного камня. У него есть единственная дверь без окошка.
Если дверь не заперта, помещение может укрыть меня от страхов и стать местом, где я начну пробивать стену.
И я её пробью. Такова моя задача.
Прямо позади меня снова раздаётся вой страхов. Я слышу, как они несутся через кусты, тяжело дыша и истекая слюной. У меня нет выбора. Я делаю глубокий вдох и бегу по равнине.
Я не успеваю сделать и двадцати шагов, как слышится рёв и из-за линии деревьев позади появляются страхи. Я бросаю лишь один взгляд назад и немедленно об этом жалею.
Сотни чёрных фигур появляются в траве позади меня. Они приближаются.
Глава четырнадцатая
Кейл пожелал доброго вечера стражникам у ворот, прошёл по дорожке и ступил в темноту проезда Ронселя. В свете уличных факелов на мостовой и стенах танцевали тени. Несколько фургонов гремели по улицам, по тротуарам шли дюжины пешеходов. На лицах каждого было беспокойство. Еды едва хватало, чтобы избежать голода зимой, а весной должна была начаться война.
Кейл подтянул свой ранец. Он проверил своё оружие и свою маску, и вновь поблагодарил Маска за заклятия, что заполняли его разум. Он шёл по улицам до тех пор, пока не увидел безлюдный переулок. Тот, конечно, вонял, как и любой переулок в эти дни. Несмотря на мрачный настрой, Кейл улыбнулся, подумав о просьбе Маска перестать исчезать и возникать в переулках.
— От старых привычек трудно избавиться, — сказал он, притягивая к себе мрак. Он представил себе Путевой Камень — скалистый, облюбованный чайками остров, поднимающийся из синих просторов Внутреннего моря, в центре которого стоял храм, что Маск похитил у Цирика.
После убийства Странника, с тех пор, как умер Джак, Кейл ни разу не возвращался на Путевой Камень. Он знал, что найдёт там служившего Маску Ривена и могилу Джака. Он не помогал хоронить друга — боль тогда была слишком сильна — и сейчас жалел об этом. Он так никогда и не попрощался по-настоящему.
От воспоминаний о хафлинге, о том, каким холодным и безжизненным на руках Кейла он был, Эревиса захлестнула волна эмоций. В горле появился комок. Он проглотил слёзы и полез в поясной кошель — нащупать трубку Джака. Запах трубочного зелья на мгновение стал таким сильным, что Кейл мог поклясться — Джак стоит рядом с ним.
Но это был лишь призрак, воспоминание, растворившееся с порывом ветра. Кейл постарался отпустить своё горе вместе с ним. Ему предстояло сделать дело.
Он потянулся в поисках связи между ночью в Селгонте и ночью на Путевом Камне, нашёл её, и в мгновение ока перешагнул через Внутреннее море.
Он возник около центра острова, прямо у башни. Вдалеке шумел прибой. Воздух был пропитан солью и запахом рыбы.
Башня, серый каменный цилиндр, не запятнанный окнами, на вид совсем не изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз, фокусировавшей магическую силу, достаточную, чтобы притянуть из Внешней Тьмы одну из Слёз Селуне. Подъёмный мост был опущен, зияла тёмная арка входа. На обоих стенах арки горели факелы, их пламя колыхалось на ветру. Стражников Кейл не видел. Храм Маска казался заброшенным.
Из темноты входа появилась фигура. Кейл узнал Ривена по осанке и походке, и по двум висевшим на поясе саблям. Вместо привычного багрового плащ на нём был тёмным.
Он не стал приветствовать Ривена, а Ривен не стал приветствовать его. Кейл зашагал по мосту; Ривен пошёл ему навстречу. Кейл был Первым Маска; Ривен был Вторым Маска. Они встретились посередине, окутанные ночью.
— Он сказал мне, что ты идёшь, — произнёс Ривен. — Я ждал.
Как и башня, Ривен, казалось, не изменился с тех пор, как Кейл видел его в последний раз — невысокий, мускулистый и ловкий. Свои длинные чёрные волосы он носил собранными в хвост. Его пустая правая глазница казалась ямой на тёмной коже лица. В чёрной бородке пряталась характерная улыбка и почернелые зубы. На цепи вокруг шеи он носил гладкий чёрный диск — символ Маска.
Кейл не стал тратить время на любезности.
— Мне нужна помощь, Ривен.
Ривен выгнул бровь над своей пустой глазницей.
— Что за помощь?
— Нужно вытащить человека из йоннской Дыры.
Ривен усмехнулся, но потом увидел, что Кейл говорит серьёзно.
— Ты пришёл сюда за этим? Никто не выходит из Дыры, Кейл.
— Он должен выйти, и как можно скорее.
Ривен поднял брови, безмолвно спрашивая, почему.
— Долгая история, — сказал Кейл. — Ставки очень высоки.
— Ставки на кого? — спросил Ривен.
— На Маска. На Магадона.
Оба имени угодили в цель. Ривен сощурился.
— Магадон в Дыре?
— Нет. Магадон пропал.
— Пропал?
Кейл помешкал, затем нырнул с головой.
— Ты… видел о нём сны?
Глаза Ривена расширились, и он медленно кивнул.
— Ледяная метель, дьяволы. Он падает. Правда, сны прекратились. Недавно.
— Мои тоже, — кивнул Кейл, хотя ему снилось пламя, не лёд. — Но всё это как-то связано: сны, Дыра, Маск.
Он посмотрел Ривену в лицо.
— Мне нужна твоя помощь, Ривен.
— Ты — Первый, — сказал тот, и эти слова удивили Эревиса — он не услышал в них зависти.
Ривен пригладил бородку.
