Анастасия Вихарева - Тайны гор, которых не было на карте...
А что же в государстве не получалось?!
Вроде бы все информационные каналы на имидж работали. И обаятельные, и мудрые, и день деньской в работе и в заботах, бомонд из одних красавиц писаных, какую не раздень, всегда один и тот же размер: девяносто пятьдесят девяносто, нос прямой чуть вздернутый, губки пухленькие бантиком, глазки томные, а молодцы каковы! А как станут народ показывать, смотреть тошном — что ни дом, то у него крыша течет, то краны проржавели, то денег нет, то работу просит, то ворюга, то казнокрад, то пьянь и рвань, а то и того хуже, проклятый вроде, а крови выпил, будто Бога на него нет.
Что ж пример-то не берут?
— Ой, ой, ой! — покачала Ее Величество головой. — Денег куры не клюют, вот и рассовывают по всем местам! Были бы у нас, и мы бы рассовывали. Передачи смотри! Кредит надают, а после — платите кровушкой! Срам-то какой, из без денег — деньги выдумывают!
— Так и нам надо в кредит чтобы жили! На наш, на государственный! Обложим человечка, а он на кредите-то раз, и запылал! И ему не обидно, и мы в чести. Они к нам за кредитами не ездят, у нас только такие берут, которым не дает никто — взять с них нечего. А вот если бы мы кредиты за землю давали, то все Черное Земноморье нашим бы было! Или в соседних государствах… — Его Величество блаженно улыбнулся, помечтав. — Не заплатил за газ — извините, выселяйтесь, наша теперь земля и все подходы к морю синему…
— Да где же столько взять?! — изумилась Ее Величество.
— А мы на черном золотишке поднимем идею, или на голубеньком! Вон у нас его сколько! На три сотни лет всем хватит! Пусть бы и народу что-то перепало! Ведь не бесплатно! Нет, зря мы так расточаем, надо бы поэкономнее… А то берут-берут, а потом раз, и упала цена вчетверо — пересчитали, заплатили, ухмыльнулись…
— Бога благодари, что у нас берут, а не три-двадцать третьем! Да если бы я ихнего шаха постелью не уговорила переводить деньги на смертушку, разве стал бы он цены-то поднимать? Так и получали бы по копейке! Ведь кто-то и по другой цене платил!
— Ну, подняли, а толку-то? С нами воюет, не с ними! Ну, пустил он их на смертушку, скупая бойцов со всего свету, а мы разве не пускаем? Он своих не травмирует! А я, что ни день, солдат и меряю, и меряю! Не дай Бог подрядим на смерть сынка вампира роду древнего. От деревень, почитай, уже не осталось ничего, мужика нет, кого съели, кого убили, а кто в исправительном заведении учится широко мыслить… Все против нас, силой взять не смогли — измором добивают!
— Мужика пожалеем, когда родина в опасности?! — грозно глянула Ее Величество.
— Так ведь и хлеба нет! — Его Величество смотрел на Ее Величество и понимал, что она в государственных делах смыслила так мало, как он в разных ее нарядах. Смешно сказать, раньше он полагался на нее больше, чем на себя. — Газы продали, хлеб купили. Газа нет, а хлебушек они снова народят! На какие такие средства должен я строить вам, Ваше Величество, чудеса света?
— А ты хлеба не покупай! — не уступила Ее Величество. — Кому надо, сам купит у иноземцев. Была бы кровиночка, остальное приложиться. Я ведь не раз и не два говорила об этом!
— Ну, хорошо, а как вдов и сирот удержать? — поинтересовался Его Величество, определенно зная ответ Ее Величества. — Уезжали и уезжают, не допытать куда — и съедены, и выпиты!
— Им там разве медом намазано или хлебом кормят вволю? Показали, и уезжает. Ну, так и ты показывай! Показал вот подъемные на десять лет вперед, полстраны забеременело. И не за первого, лишь за второго показали.
— Это ты умно придумала, — согласился Его Величество, признав, что поторопился с выводами насчет Ее Величества. Иногда ее вроде бы самодовольные и высказанные сгоряча идеи становились истинно мудрым решением. — Надо бы повысить, а то не каждая торопиться вторым обзавестись. Может, и сирот по домам разберут. Тоже головная боль. Осатанели мы совсем, а ведь это задел землицы на будущее, резервы наши. Скоро самим работать придется. Так бы и впряг некоторых! Поставили производство вампиров на поток, а у кого кровь пить станете, если человека не останется?
— А ты уже не с нами? — спросила Ее Величество, приподнимая бровь.
— С вами, да только обошелся бы, — уверенно ответил Его Величество. — Не пойму, почему без крови прожить нельзя? Ведь смотрю на тебя, ну какой ты вампир? И добрая, и умная, и пригожая. Не пила бы, да разве ж вампир? Вот как только человек попал в руки, обязательно надо из него черте что сделать. Пока не искалечат, не успокоятся. Видел я. И смотрю, завистлив стал, доверить ничего нельзя — тут же умыкнет, если сам шелуху с него не снимаю. Я понимаю, привыкли по старинке, работа такая, но почему нельзя оставить его в покое? Плохо разве нам с тобой жить душа в душу? Ну, отыскали бы душу, да и произнесли бы клятвы — но над кем-нибудь, кто вот-вот с жизнью расстанется? В больницах каждый день кто-нибудь умирает. Страшно, как подумаю, что и я мог таким же стать, и каждый день молюсь, что встретил тебя…
— Ага, — процедила Ее Величество сквозь зубы, — думаешь легко душу-то отыскать?
Ее Величество смотрела на мужа с изумлением — как у него получалось, чтобы ходить вокруг да около знания и не поинтересоваться, как оно работает? Умела Матушка рассмеяться в лицо, чтобы человеку не дать увидеть ничего, что ей не казалось надобным. Ведь она так и объяснила: "Будет ему казаться все, что не соответствует наставлению, немного умным или убогим, но не станет он слушать, хоть умрет на месте — и сто раз ему скажут, что не ты его душа, и за букварем будет сидеть, а только клятва снова и снова вышибет из него дурь через минуту!"
Значит, и проклятая пока не имеет о ней представления. Тоже клятву давала: не помнить, не ведать, не испытывать… На всякий случай из ее памяти стерли всякие мысли, которые могли бы натолкнуть на размышления о болезни — чтобы убивалась сама по себе, и никакой мужской пол в уме у нее не задерживался. Мозги промывали основательно. Сильная была, от такой дозы препарата мужики валялись без памяти, а она встать пыталась, валилась, руками махалась, хватаясь за воздух, и плыла вместе со своей болезнью…
Огромное спасибо матери, все что имела добыто с ее помощью — пусть бы подольше жила, но что теперь? Остается только свалить на нее вину за проклятую землю, больше пока не на кого… Вампирам не так уж много доверия, сами они друг друга подъедали при первом удобном случае. Хорошо, не знают пока, что драконы на голодном пайке. Да и сами драконы — голодные твари, не станут вникать в ее проблемы, если не сумеет добыть для них энергию сознаний, большую часть которой выдавливала из проклятой. В последнее время их, скорее, удерживало разве что их собственное любопытство и недоумение… Бред какой-то, не могли достать человека — звали, манили, шарили окрест, не переставая, сканировали, а все без толку. И послали бы, да как — вот оно, сознание, бери и пей, а раскровить не можете — ваши проблемы! Это могло означать только одно: предатели испепеляют не хуже драконов, словно не они проклятую в плену держали, а она их… Пошутили вампиры, преклонили перед проклятой колени, каждый день, каждую минуту умоляют обесславить имя их, раздавить, как вошь? Как же так искренне-то? Это ж каким вампиром надо быть, чтобы драконов обвести вокруг пальца?! Или с дуба пали вампиры, открылся проклятой, как душа, каждый день спасая ее? Но ведь ни на одном наложении Зова не бывала! Близко не подпускали ее вампиры к себе, Матушка и дядька Упырь день и ночь пуще глаза стерегли!
