Дэвид Кек - Пора предательства
— Хатчин?
Лицо брата Дьюранда озарилось слабой улыбкой.
— Ох, ну наконец-то. Хвала Небесам. Попробуй попить.
В зубы Дьюранда уперся край кувшина с плохим вином. От каждой капли, которой давился юноша, тело словно пронзал миллион острых игл. Дьюранд зажмурился и лишь через несколько секунд нашел в себе силы снова открыть глаза.
Однако когда он взглянул наверх, лицо брата исчезло, а на его месте возникла борода отца.
— Прах побери, мальчик. Чего ради тебе вздумалось снимать твой дурацкий шлем?
— Отец? — Дьюранд почти всерьез ожидал, что следующими на этом месте окажутся мать, король и половина Баррстон-Уоллс в придачу.
— Ты же мог и вовсе убиться, — проговорил барон Хрок.
Дьюранд попытался нашарить хоть что-то в том тумане, что заволакивал все его мысли и воспоминания.
— Видеть не мог, — с трудом прохрипел он. И это отчасти было правдой. Однако уже сами эти слова вытянули из тумана какие-то обрывки воспоминаний. Он снова чувствовал тяжесть лежащего поперек седла человека — Ламорика. Он-то думал, что вывез его в безопасность, а оказывается…
Несмотря на жуткую боль, Дьюранд попытался оглядеться по сторонам. Дыхание перехватило, но Дьюранд выдавил из себя невнятный хрип, который задумывался, как вопрос:
— Его светлость?
Барон Хрок отвел глаза.
— Пойду приведу кого-нибудь из этих лекарей, — промолвил он и исчез.
На Дьюранда нахлынул страх.
— Что с?..
Хатчин снова склонился над ним.
— Ламорик тут, рядом. Если протянешь руку — как раз до него дотронешься. Он настоял, чтобы его положили именно тут. Бедолаге здорово зашибло голову, но в целом, подозреваю, он отделался легче тебя. Когда Ламорик упал, ваш славный капитан его вытащил.
Дьюранд весь обмяк, задыхаясь. Воспоминания поднимались в нем, точно лед из глубины вод: осада, вылазка за ворота, скачка через рыночную площадь с отрядом акконельцев.
— Что я… с собой сделал?
— Говорят, ты упал с коня, — пояснил Хатчин. — Расшибся о камни мостовой.
— Упал? — хмыкнул Дьюранд. Как он мог упасть? Ведь он чуть не убился — и чуть не убил того, кого пытался спасти.
— Ну да не важно, — промолвил Хатчин.
— Вот именно, — согласился Берхард. — Не важно. Мы покончили с мятежом Радомора. Поделом мерзавцу, пусть он двадцать раз герой Хэллоудауна.
Откуда-то со стороны Ламорика донесся стон. Хатчин понизил голос:
— Саллоухит с Хонфельсом ударили по слабому флангу Радомора, да так крепко, что перебили почти всех его командиров. Мы с отцом скакали под знаменем молодого Хонфельса, а вокруг нас — люди из Коля.
— Стерли их в порошок! — подхватил Берхард. — Раскатали и обратили в бегство. Не очень-то церемонились, но коли они не заслуживают такого обращения, кто тогда его заслужил? По всему городу еще идут бои. Меня Кон сюда прогнал. — Он махнул рукой, показывая на залитое кровью лицо. — А то я и здоровым глазом уже ничего не видел. Да. Совсем ничего.
Дьюранд с усилием кивнул.
— Радомор? — неразборчиво промямлил он.
Хатчин покачал головой.
— В бегах. Мы видели, как под ним несколько раз убивали лошадей. С мечом он — сущий дьявол, но я почти уверен, что видел, как его закололи.
— А я видел, как его подстрелили, — заявил Берхард. — Конь сбросил его с себя, точно муху. Его воины, совсем обезумев от страха, бросались в Бейндрол, прямо в доспехах и с оружием. Рыцари лезли на деревья, как кошки от пса. Но помяни мое слово, мы скоро его отыщем — полагаю, в какой-нибудь груде тел.
В зал все еще стаскивали раненых. Кругом царил хаос. Дьюранд закрыл глаза — точнее, один глаз. Акконель свободен! Хотя лично он был уверен, что все они станут куда счастливее, когда голова безумного Радомора будет насажена на кол над воротами.
Открывать даже здоровый глаз совершенно не хотелось. Вокруг, на усыпанном тростником полу, стонали десятки бойцов.
Хатчин коснулся плеча Дьюранда.
— Говорят, Абраваналь теперь наречет вашего капитана Паладином вместо старины Геридона — это тот, кого убили с Лендестом? — и у твоего Ламорика весьма неплохие виды на будущее.
Берхард поднялся.
— Да. Славный был денек. Оставлю вас побеседовать. На улицах еще есть чем заняться.
Конзар наконец отвоевал себе путь назад из Тернгира. Дьюранд подумал о далеком заморском замке, откуда начались странствия капитана.
— Как я упал? — едва ворочая языком, пробормотал он.
Хатчин кивнул.
— Кто-то съездил тебе цепом по голове.
Дьюранд поморщился. И все-таки он никак не мог взять в толк. Он же вырвался из общей свалки. Или почти вырвался. Помнится, сзади стучали копыта… А он-то решил, что это свои, и не оглянулся. Хорошенький же из него вышел спасатель!
Дьюранд провел языком по ряду обломанных, острых, точно ножи, зубов.
— Кто? — просипел он.
Хатчин обвел взглядом комнату.
— Ну, в гуще схватки не скажешь точно…
— Ладно, — вздохнул Дьюранд. Он помнил, как Конзар соскочил с коня в гнездо вражеских лучников. Помнил искаженное яростью лицо Бейдена, обозленного тем, что его чуть не сбили в разгар драки не на жизнь, а на смерть.
Сосредоточиться становилось все трудно.
— Лекарь подмешал чего-нибудь в вино? — пробормотал Дьюранд.
— Мак, эвкалипт, всякое такое.
Все снова заволоклось тьмой.
* * *Когда Дьюранд очнулся в следующий раз, вокруг тоже была темнота. В башне Гандерика было тихо — почти тихо. В воздухе чувствовалось какое-то смутное шевеление. Постепенно Дьюранд расслышал шепот: сухие, сдавленные звуки. Он вгляделся во мрак…
На тростнике рядом с ним скорчилась какая-то черная фигура. Дьюранду живо представились чернецы-Грачи, а он совсем беспомощен, встать не может!.. Но шепот, который он слышал, принадлежал не им. Потного лба молодого рыцаря коснулись чьи-то губы. Маленькая ручка ласково погладила по щеке.
— Мы не заслужили такую боль.
Дьюранд впервые за много часов вздохнул полной грудью, глупые слезы застали его врасплох.
— Я должна была увидеть сама, — проговорила Дорвен. — Прах побери. Дьюранд, я ходила по улицам. — «Улицы», о которых она говорила, сейчас представляли собой груды дымящихся развалин, где валялись изувеченные тела и бегали окровавленные, обезумевшие от страха люди. Ей не следовало выходить из замка. — Я нашла то место, где она упала. Та женщина…
— Ка…
— Из сна. Женщина в канаве. Помнишь? Когда пришли солдаты. Она так и лежала там, в тростниках, и я привела туда мудрых женщин. Ты бы их видел. — Мудрые женщины в сточной канаве? — Мы вытащили ее на берег, и старухи сказали все нужные слова. Думаю, теперь она наконец ушла. Мы отослали ее на покой.
