Дэвид Уитли - Стражи полуночи
— Может, это общество занимается торговлей драгоценностями? — спросил Лод, показывая Лили какой-то предмет, который он зажал между большим и указательным пальцами. — Погляди, что я нашел на другом конце стола.
Приглядевшись, Лили увидела, что Лод держит в руках камень, напоминающий осколок дымчатого хрусталя, ограненный и покрытый резьбой. Стоило лучу света упасть на камень, в самом его центре заплясало крошечное пламя. Лили даже заморгала от неожиданности. «Никакого чуда тут нет, — сказала она себе. — Всего лишь световой эффект».
Девочка протянула руку, и Лод опустил камень ей на ладонь. Лили уставилась на пляшущий огонек, чувствуя, как в душе у нее пробуждаются какие-то смутные, неясные воспоминания. Воспоминания, более походившие на сон. Вдруг сознание ее озарила внезапная вспышка. Лили вспомнила свой визит в сиротский приют, перед глазами у нее встали строчки документа, который показала ей попечительница. Там говорилось, что рядом с младенцем-подкидышем по имени Лилит был найден мешочек драгоценных камней, удивительных камней, горевших внутренним светом.
— Лод! Лили! Идите сюда!
Голос Бенедикты, стоявшей у камина, отвлек Лили от размышлений.
Поспешив на зов, она увидала, что Бенедикта с помощью каминных щипцов извлекла из золы обрывок пергамента, сморщенный и обгоревший. Взяв его в руки, Лили убедилась, что на нем еще можно разобрать несколько слов.
— Полночная хартия… — прочла она вслух… — настоящим подтверждается, что… до того времени, как Антагонист… сохранять государственное устройство. Протагонист должен, при полной поддержке… приведет к распаду… как утверждается ниже…
Девочка поднесла обрывок пергамента поближе к глазам, надеясь прочесть еще хоть что-нибудь, но нижняя его часть раскрошилась у нее в руках.
Бенедикта стряхнула с платья мелкие клочки.
— Полная белиберда, — вздохнула она. — Хотела бы я знать, что такое хартия? Никогда прежде такого слова не слышала.
Лили нахмурилась, напрягая память.
— Когда я работала у переплетчика, через мои руки прошло несколько сборников старинных документов. Там были и такие, что назывались хартиями, — сообщила она. — Насколько я понимаю, хартия — это то же самое, что контракт, только очень важный. Когда люди создают нечто новое, скажем гильдию или общество, им необходимо перечислить его права, цели и задачи.
Лили помолчала, задумчиво глядя на обгоревший фрагмент, который по-прежнему сжимала в пальцах.
— Но эта хартия вовсе не походит на те, что встречались мне в книгах.
К ним подошел Лод, серьезный и сосредоточенный.
— Наверняка это очень важный документ, — заявил он и раздраженно добавил: — Некоторые люди обожают всегда и везде напускать туману. Выражаться просто и ясно для них — невыполнимая задача.
— Согласен с вами, мистер Лодейт, простота и ясность стали в наши дни большой редкостью.
Голос, долетевший из противоположного конца комнаты, заставил всех троих вздрогнуть и обернуться. В дверном проеме возникла фигура в форменном темно-синем плаще. Фигура, которая была им всем слишком хорошо знакома.
— Сержант Полдрон! — воскликнула Лили. — А мы тут…
— А вы тут незаконно проникли в чужие владения, — невозмутимо подхватил сержант, подходя ближе. В свете фонаря глаза его посверкивали холодными огоньками. — Если учесть, что вы только что потеряли близкого человека, ваше поведение представляется особенно странным. Всякий решит, что вам известны некие обстоятельства преступления, которые вы не сочли нужным открыть следствию. Верно, мисс Лилит?
— Вовсе нет, сержант, — возразила Лили, поспешно пряча обрывок пергамента в карман фартука. — Мы просто подумали, что…
Лили отчаянно напрягала фантазию, пытаясь придумать объяснение, которое прозвучало бы правдиво и убедительно. Признаться, что они прочли донесение, обнаруженное в кармане раненого контролера, означало подписать себе приговор.
— Да, мы подумали, что… может быть, стоит взглянуть на место преступления свежим взглядом… Некоторые наши постояльцы упоминали, что поблизости есть дом… очень подозрительный…
Лили осеклась, поймав на себе взгляд Полдрона. Сержант по-прежнему оставался невозмутимым с виду, но в нем ощущалась какая-то скрытая угроза. Он сделал еще один шаг вперед.
— Мисс Лилит, я полагал, вам известно, что дело закрыто, — отчеканил он. — Преступник найден и изобличен. Следствие более не нуждается в вашей помощи.
Бенедикта рванулась к контролеру и бесцеремонно схватила его за руку.
— Какой там преступник! Всякому ясно, Пит тут ни при чем! Он не способен на такое…
Сержант мягко освободил свою руку и коснулся плеча Бенедикты.
— Дитя мое, поверьте, со стороны трудно судить, на что способен тот или иной человек. Внешность часто бывает обманчива.
Лили нахмурилась. Она вдруг осознала, что упустила одно важное, чрезвычайно важное обстоятельство. Сержант появился так неожиданно, что она забыла обо всем на свете.
— Сержант, где доктор Теофилус? — медленно произнесла она. — Мы оставили его караулить наверху.
В лице Полдрона ничто не дрогнуло, но Лили заметила, как напряглись его пальцы, сжимающие плечо Бенедикты. Она попыталась разглядеть другую его руку, но это ей не удалось.
— Бен, подойди ко мне! — скомандовала Лили.
— Не могу, — выдохнула Бенедикта.
— Хорошо, что вы это понимаете, дитя мое, — усмехнулся Полдрон. — Но я не возражаю, если вы немного повернетесь.
Бенедикта повернулась так медленно и неловко, словно собственное тело отказывалось ей повиноваться. Лицо ее было белым как мел, руки дрожали. Мгновение спустя Лили помертвела от ужаса. В свете фонаря зловеще блеснуло длинное лезвие ножа, который сержант прижимал к животу девочки. Прижимал так крепко, что нож уже порвал ткань платья. Глаза сержанта сверкали таким же холодным металлическим огнем, как и его оружие.
Лод издал подобие сдавленного рычания. Полдрон повернулся к нему.
— Не дергайся, парень. Если натворишь глупостей, твоя младшая сестра отправится в иной мир вслед за старшей.
В воздухе повисла жуткая тишина. Взгляд Лода был неотрывно прикован к ножу, Лили не сводила глаз с бесстрастного лица Полдрона.
— Лезвие чистое, — пробормотала Лили, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Вы чрезвычайно наблюдательны, мисс Лилит, — кивнул сержант. — Да, с доктором я разобрался с помощью своей дубинки. Не волнуйтесь, я не причинил ему серьезного вреда. Только слегка оглушил.
Лили судорожно сглотнула. Во рту у нее пересохло, сердце билось так громко, что она с трудом разбирала собственный голос. Девочке отчаянно захотелось завизжать от страха, но, собрав всю волю в кулак, она задала очередной вопрос:
