Светлана Борисова - Эльфийский подарок
– О, боги! Только этого не хватало! – пробормотал он и повелительно взмахнул рукой. – Эй, ретаны! Все ко мне, хватит рыться в песке! Рудей, мы возвращаемся во дворец, ты повезёшь мальчишку.
– Амфимар, что случилось? – обеспокоенный крепыш посмотрел на офицера.
– Что случилось, что случилось! Ожерелье Лорелеи выбирает не только невесту короля. Думаю, мы нашли смену нашей прорицательнице, – проворчал он и подтолкнул девочку к воде.
– Зайди поглубже, и жди свой транспорт. Я лично тебя повезу.
Кариэль не стала спорить и взгромоздилась на спину голубой акулы, в которую снова превратился голубокожий нереид.
"Готова? Держись крепче, не то свалишься и прямиком отправишься на дно, кракену на закуску", – мысленно предупредил он.
"Не дождёшься, зубастик! – девочка вцепилась в треугольный плавник и подмигнула брату. – Н-но! Поехали!" И она нахально пришпорила акулу, ударив её пятками по бокам. Правда, она тут же пожалела об этом, шершавая кожа была похожа на наждак и больно царапнула её по босым ногам. "Ой-ой! Плыви потише! Я же скоро останусь без кожи!" – взмолилась она, когда нереид рванул вперёд.
"Тогда плыви сама", – заявил он и, кувырнувшись, сбросил Кариэль в воду. – Эй, малявка, шевели ластами!"
"Проклятье! Всё-таки эти сволочи решили меня утопить, – обречённо подумала девочка. Нереид не зря грозился их утопить, зная, что фейри воздуха плохо плавают и тут она обнаружила, что действительно обзавелась ластами. – Ну, погоди, гад, я ещё доберусь до тебя!"
Акулы крутились вокруг толстенького неуклюжего тюленёнка, в которого превратилась Кариэль. Неловко шлёпая ластами, она запальчиво ругалась и обещала призвать на их головы самые страшные кары, когда те, забавляясь, подталкивали её друг другу носами, превратив в мячик для игры. Но как только девочка отвлеклась от самого процесса плавания, дела у неё пошли значительно лучше. Уже самостоятельно она приняла привычную форму морских пророчиц и стремительный дельфинчик рванулся вперёд, держась наравне со своим хищным сопровождением.
Заметив огромного кракена, всплывающего из глубины, акулы тут же пихнули её в центр стаи и заняли круговую оборону.
Бой был недолгим, но кровавым. На поверхности воды расплылось огромное чернильное пятно, но оторванные гигантские щупальца с тупым упорством продолжали тянуться к Кариэль.
Нереиды не стали добивать кракена, они и так потеряли треть состава. Поддерживая раненых товарищей, они снова устремились к своей цели.
Кариэль сразу же поискала взглядом брата. К её радости он не пострадал во время битвы с кракеном и спокойно держался на спине одной из акул. Почему-то морские фейри не дали ему сменить форму и он сражался с тварью, ныряя вглубь с небольшим кинжалом.
Стараясь быть полезной, Кариэль помогала поддерживать на плаву сильно израненного старшего патруля. Она вылетала на поверхность только тогда, когда ей совсем уж не хватало дыхания. Всё-таки дельфины не рыбы и не могут слишком долго находиться под водой, но все попытки девочки принять более подходящую ипостась для плавания оказались неудачными. Дело кончилось тем, что она нечаянно вернулась к своему истинному облику, и чуть было не утонула, поскольку совсем не умела плавать. Амфимар вовремя пришёл в себя и вытолкнул её наверх. Он приказал девочке отдохнуть и она, взобравшись на спину Рудею, уселась рядом с братом и незаметно для себя уснула.
Чтобы спящая Кариэль не свалилась, Тан придерживал её за плечи, и старательно гнал от себя чувство вины. Он видел, что девочка льнёт к нему, изголодавшись по вниманию близких. В сердцах он помянул отца недобрым словом, который под угрозой самых суровых кар запретил ему видеться с сестрой. И всё же, несмотря на решимость поддерживать с ней родственные отношения, его кольнуло беспокойство. Муар ос-Ватто не терпел, когда нарушали его волю, и для юноши такое непослушание вполне могло закончиться отлучением от дома.
КРУГ ТРИНАДЦАТЫЙ
С той поры, когда Аталиса очнулась в теле невесты эльфийского принца, пролетело четыре месяца; причём, совершенно незаметно, невзирая на все её треволнения.
Прецедент с необычным переселением души смертной вызвал волнение в научном мире фейри, а саму Аталису поставил в более чем странное положение. И быть бы ей парией при королевском дворе, но Оберон сразу же дал понять, что по-прежнему считает её невестой сына.
Тем не менее, знать Этернолиллорна не спешила с признанием новоявленной девицы эн-Огран, – ведь королева, в отличие от своего венценосного супруга, предпочитала отмалчиваться на эту тему. Да и Лесной король не убрал привязку её души к себе, а это означало, что она по-прежнему его рабыня, и ни о какой свадьбе между ними не может быть и речи.
На все просьбы эн-Ограна об освобождении девушки эльфийский принц вежливо улыбался и обещал подумать, но не спешил отпускать её на волю.
Во-первых, Раэтиэль опасался, что эн-Огран передумает и, отказав ему, выдаст её замуж за кого-нибудь другого. Он знал, что дед Атуэль колеблется и не слишком горит желанием видеть его в роли жениха своей драгоценной внучки. Отец так и не сказал ему, что было написано в свитке, который он предоставил ему в качестве неоспоримого права на девушку. С другой стороны признание эн-Ограна давало ей право называться высокородной леди, и при желании он мог жениться на ней без потерь для своего положения Лесного короля.
Ну а во-вторых, он вдруг обнаружил, что с Аталисой нужно держать ухо востро. В эльфийском облике она не очень походила на ту простодушную ведьмочку, чьи чувства он читал как открытую книгу. Не зная, чего от неё ожидать, он решил не спешить и выяснить, действительно ли она настолько изменилась или это всего лишь маска. К тому же его устраивало, что положение невольницы отпугивает от девушки её многочисленных воздыхателей.
В общем-то, эн-Огран ничего особо дурного в действиях принца не усматривал, прекрасно понимая, почему он осторожничает и не хочет выпускать девушку из-под своей власти. К тому же он видел, что с ней обращаются как с принцессой, несмотря на рабское положение, и был благодарен Оберону за то, что тот пресекает слухи, что она не настоящая эльфийка. Тем не менее, ему не нравилось, что высокородная эн-Огран находится в рабстве, но ничего не мог с этим поделать, пока эльфийский владыка был на стороне сына.
Аталиса тоже тяготилась своим двусмысленным положением, но ради спокойствия Ваэля держалась так, будто всем довольна, хотя это было далеко не так. Она по-прежнему любила Лесного короля, но была уверена, что он спит и видит, как бы сделать из неё вторую Атуэль. Это занозой сидело в её мыслях и она, не желая его обманывать, тщательно прятала свои чувства.
