Андрей Валентинов - Рубеж
— Зачем… зачем ты его? — вместо ответа на откровенную угрозу женщина кивает в сторону притихшего, сжавшегося в комок Хосты. — Зачем?!
— Я? — вожак местного Ковена пожимает плечами. — Та ваш приятель я без Панька готовый опыряка был, когда я пришел. Ну, пособил трошки, не без того…
— А… второй? Лекарь? — герою все с большим трудом удается держать себя в руках.
— А, той парубок, что Крамольником кличут? Той помер совсем. Як честные люди. Покрестить его успели, вот и помер, як всяка християнська душа. Ликар, говоришь, был? Если добрый ликар — теперь в раю вареники ест!
— Ухо ему отрубить, что ли? — скучным голосом интересуется Рио у женщины. — Или язык отрезать, чтоб не болтал глупостей? Как думаешь, Сале?
Кажется, на этот раз Панька проняло. Понял: этот убить не убьет, а вот язык и впрямь отрежет — Глазом не моргнет.
— Ты, хлопче, думай, що балабонишь, — глядя в сторону, бормочет он. — А то как бы не пришлось тебе завидовать тому бурсаку, что панночку мертвую три ночи у церкви отчитывал…
— А ты думай, что делаешь, когда покойников поднимаешь! Говори: чем теперь Хосте помочь можно?
— А чем опыряке допоможешь?! — пасичник искренне изумлен. — Разве что отнести до кого, чтоб кровушки посмоктал? Так я и отнес!
— А покой дать ему можешь?
— Ну…
— Не «ну», а делай, что сказано!
— Больно ты прыткий, хлопче! Добрый опыряка всегда в хозяйстве пригодится! Покой ему… Може, и упокою, если вы драпанете отсюда без разговоров, та болтать лишнего не станете. А приятелю вашему и так непогано! Був катом, заризяк всяких на той свет отправлял — а теперь что? Да то же самое! Ему не привыкать… Ладно, ладно, иду, — Панько явно заметил, как изменилось лицо Рио. — По рукам? Вы отсель выметаетесь за неделю — а я тогда его, може, и упокою!
Ведьмач присел, ловко взвалил потянувшегося к нему мертвеца на плечи и поковылял к выходу.
Я вылетел следом.
Я знал, чего добивался старый ведьмач, приглашая меня в свидетели. Местный Ковен вынес приговор несговорчивому пану-чернокнижнику, начав с первого, самого простого, — предупреждения его пассии, — и бывший каф-Малах должен был это знать.
Зачем?
Неужели чтобы передать сыну?!
Старый, очень старый человек ругается.
…Ну вот, и так вечно: едва больной еврей, которому давно пора на тот свет, собирается вздремнуть, как являешься ты! И гонишь сон прочь своей дурацкой болтовней. Что тебя беспокоит на этот раз, позор мироздания? Может быть, ты хочешь, чтобы я открыл тебе все сокровенные замыслы и стремления Святого, благословен Он? Тогда я должен сразу разочаровать тебя: я не знаю, каковы Его сокровенные замыслы и стремления! — надтреснутый кувшин старческого бормотания течет каплями язвительной надежды. — Если да, то можешь сразу уходить, а мне таки удастся урвать клочок сна…
Он так и разговаривает со мной: лежа на кипарисовом топчане, покрытом циновкой и поверх нее — одеялом из верблюжьей шерсти. Ему не хочется вставать, и я его понимаю. Я выхожу из колонны портика; я присаживаюсь рядом у изголовья, чтобы не возвышаться над стариком Вавилонским Столпом.
Восковые веки смыкаются еще теснее — но он не спит, конечно, он не спит. Все-таки ему тоже интересно: зачем я пришел сегодня?
— Поздравь меня, рав Элиша. У меня скоро родится сын!
— Я всегда подозревал, что ты не очень умный каф-Малах, — один глаз приоткрывается и с влажной печалью смотрит на меня. — Но сегодня ты оправдал мои подозрения с лихвой! Кто же, не боясь сглаза, хвастается вслух еще не рожденным ребенком?! Всякое слово имеет свой отзвук, а когда речь идет о том, что еще не случилось, особенно о таинстве рождения… Глупый, глупый каф-Малах!.. кстати, кто она?
Я не сразу понимаю суть вопроса. Так всегда: вот почтенный рав Элиша только что говорил о понятном — а вот он уже молчит, позволяя собеседнику тупо моргать в недоумении.
— Женщина. Смертная. Не отсюда.
— Ясно, ясно, — с удовлетворением кивает старик, вновь занавесив оба глаза мятыми шторками век.
— Что — ясно?
— Что женщина. Смертная. И не отсюда. Таких, как ты, всегда тянуло к дочерям человеческим.
— Ты прав, рав Элиша. Но почему? Я видел тех, которых называли богинями, — и они были действительно прекрасны! Я встречался с теми, кого называли демоницами, — и они были чувственны и сладострастны, и искушены, как никто, в плотских утехах. Я видел тех, кому еще не придумали имен на известных людям языках, и облик их завораживал. Но едва вблизи появлялись смертные дочери человеков…
— И с этим вопросом ты пришел к старому человеку, доверху полному добродетели?! Уйди, бесстыжий выкидыш неизвестно чьей утробы! Отыди от меня! Я-то думал, что ты пришел спрашивать о замыслах Святого, благословен Он! — и надеялся быстро от тебя отделаться! А ты… — старик наконец соизволяет открыть оба глаза, и оба этих хитрых глаза смеются. — Ладно, разве что ради твоего будущего первенца, трижды тьфу-тьфу-тьфу в его сторону и сторону его бедной матери!.. но увы, болтливый отец! — начать придется все же с замыслов!..
Сказано в толковании каббалистов Цфата, чьи имена не называют вслух, к Книге Берешит, иначе Бытие:
"В час, когда приступил Святой, благословен Он, к сотворению первого Адама, увидел Он праведников и нечестивцев, что произойдут от него. Сказал: «Если Я сотворю его, то выйдут из него нечестивцы. А если не сотворю, то как появятся из него праведники?» Что сделал Святой, благословен Он? Убрал он от своего лица дорогу нечестивцев. И призвал к участию в нем Свойство Милосердия, и сотворил его. Об этом написано в Тегилиме, иначе в Псалтыре: «…ибо знает Господь путь праведных, а дорога нечестивцев исчезнет…»— И в час, когда приступил Он к сотворению первого Адама, советовался он с бейт-Малахами, иначе Ангелами Служения. Сказал ул; «Сделаем человека в образе Нашем, по подобию Нашему». Сказали Ему:
«Адам? а каковы его свойства?» И еще сказали Ему: «Что человек, коль ты вспоминаешь о нем?» Сказал им: «Человек, которого я собираюсь сотворить, более мудр, чем вы.» И еще сказал им: «Восстанут из него праведники» — Это то, о чем сказано: ибо знает Господь путь праведных. Ибо показал Господь путь праведников бейт-Малахам, иначе Ангелам Служения. А "дорога нечестивцев исчезнет… " значит, что не открыл им Святой, благословен Он, что восстанут из Адама нечестивцы. Ведь если бы открыл Он бейт-Малахам, что восстанут нечестивцы из него, сотворенного по образу и подобию, то не позволило бы Свойство Суда сотворить Адама…
Когда же Адам согрешил, покинув вместе с Хавой эдемские сады, и начали расти на земле колена Адамовы, являя праведников и грешников, — увидев это, сказали двое из Существ Суда, имена которым Аза и Азель:
