Сергей Радин - Стража
Уже у подножия лестницы Вадим почувствовал благодатную прохладу. Никакой затхлости. Сухой и лёгкий воздух с чуть ощутимым холодком от пола. И Вадим двинулся вперёд, совсем не представляя, где искать Кубок.
Шаг, другой…
Вадим вздрогнул и обернулся.
Звук негромкий, деловитый. Если бы не закрыл дверь, решил бы, что дверь-то и стукнула тихонько. Подождать? Послушать?
Долго ждать не пришлось. Звук раздался снова — короткий стук по сухому дереву. Плотной тишине подземелья отчётливо вздохнуло эхо… Вот как… Дёрнули дверь проверить, закрыта ли.
Вскоре Вадим начал дышать. Через рот — так тише. Восстановив дыхание, обнаружил, что застыл в неудобной позе — сильно сгорбившись и вытянув шею, на которую давят руки, инстинктивно рванувшие за наспинными мечами. "Ого… Ничего себе. Вот это я! Вот это реакция!"
Мечи так и не вынул: побоялся лишнего шума. Знать бы, какая здесь акустика, слышно ли его за дверью, вне храма? И кто там? Видевшие, что он зашёл, — те, что следили из тени, когда он переходил дорогу к кладбищу? Или так называемые праздношатающиеся? Правда, вечер для прогулок очень уж поздний…
Серая тень у ног шевельнулась и наплыла на первую ступеньку.
Пёс что-то учуял. Что-то угрожающее, поскольку его и так короткая шея совсем исчезла: голова вжалась в плечи, да и замер пёс на полусогнутых.
Дверь дёрнули ещё раз. Вадим успел подумать, что очень уж осторожно дёргают: боятся привлечь к себе внимание? И буквально секунды через две-три послышались странные удары в дверь. Их и ударами-то трудно назвать — едва слышные и мягкие, словно кто-то быстро-быстро бросал в дверь лёгкие тряпки. "Или какие-нибудь мелкие твари облепляют дверь, стараясь открыть её, — поёжился Вадим. — Если их будет много, если навалятся всем весом, могут и выбить". И внезапно обозлился. Какого чёрта! Сидеть здесь, гадая: ворвутся — не ворвутся, выдержит дверь — не выдержит?! Плевать на всё, пока не столкнулся с опасностью лоб в лоб! А пока… Как там, в считалке? Раз, два, три, четыре, пять! Кубок я иду искать!
Луч фонарика — вниз, под ноги, затем по сторонам. Повторить.
Монотонность выполняемых действий и сосредоточенность на поиске не только отвлекли Вадима от загадочного шороха за дверью, но и заставили забыть обо всём.
Внизу храм неплохо сохранился. Вещей, конечно, не осталось, но всё вокруг выглядит просто как заброшенное помещение. Если не обращать внимания на одну деталь. После погрома верхнего здания здесь, в подвальном помещении, в углу, рухнула часть свода. Вадим в нерешительности постоял перед огромной, как столб, балкой, скособоченной от плит на полу до потолка, и всё-таки стал её обходить. Лучше проверить сразу, что там, за обвалом.
Луч под ноги, вверх, по сторонам. Под ноги, вверх… Стоп!
Вадим нагнулся над балкой и, вытянув руку, нашарил что-то, похожее на изысканный металлический подсвечник. Сомнений нет. Перед ним Кубок. Хотя предмет в руках очень напоминал подсвечник, широкая, но плоская чаша имела крепко запертую крышку. В последнем Вадим убедился, немедленно попытавшись её открыть. Не смог — и невольно улыбнулся ребяческому нетерпению.
Он присел перед Ниро и сунул Кубок под собачий нос.
— Мы это искали?
Пёс тщательно обследовал предложенный предмет и потрусил к двери. Заключение специалиста яснее ясного гласило: "Мы искали это".
Вадим не спешил.
— Игрушка…
Он вспомнил линейку на своём столе. Да, высота Кубка сантиметров тридцать. Вадим покачал чашу и обнаружил, что она легко свинчивается с ножки. Кроме того, не считая резьбы, делящей предмет на две части, Кубок полностью разукрашен тончайшим узором. И этой маленькой изящной безделушки из какого-нибудь музея боится Шептун? Может, попробовать ещё поискать? Но Ниро стоял на лестнице, почти у двери. Значит, Кубок тот самый?..
Чашу Вадим засунул в карман, ножку перетянул ремнём у основания и пристегнул к ножнам набедренного меча… Ну, всё… Можно идти. Нет. Как быть с теми, кто за дверью?
Но пёс спокойно сидел и ждал. Ни насторожённости, ни усиленного внимания к происходящему за пределами подземелья — ни одного признака, что за дверью кто-то поджидает. Так что же — ушли? Или Вадим неправильно понял, кто дёргает дверь?
— И думать не хочу.
Пальцы всё-таки разок дрогнули, когда отодвигал засов.
Кусты слева, кусты справа, впереди потрескавшиеся каменные плиты и нахальные пучки трав между ними. Луч фонарика дёргано, нервно выхватывал из тьмы подробности тропы, и вроде, ничего опасного не предвиделось.
Прямо перед глазами тянулась кленовая ветка. Что-то не то с листьями. Вадим старался и сосредоточить взгляд на кленовом листке, и держать под контролем прилегающую к часовне территорию. Вскоре сообразил, что гонится за двумя зайцами, и положился на Ниро, на его наблюдательность и насторожённость. Вот теперь можно заняться и листом.
Несообразность — в положении листа. Он вытянулся на длинной ножке горизонтально земле, точно рвался лететь с ветром. Ветра-то нет. Более того, Вадим нерешительно отогнул лист на предполагаемое место, и тот послушно оцепенел, хотя должен хаотично закачаться вместе с веткой.
И — тишина. Когда он бежал через город к кладбищу, тоже было тихо. Ветер, шелестящий листвой и травой, словно уснул где-то. Однако Вадим постоянно чувствовал в воздухе движение, пусть и слишком ленивое, чтобы считать его ветром. Вадим вспомнил, как отгибал ветви, прячась в кустах, как бежал по кладбищенской тропке, — и везде его сопровождали шорохи… Он провёл ладонью по кленовым листьям, удивлённо отмечая неожиданную твёрдость. И — снова тишина. Он опять не услышал ни звука.
Потом он шёл по тропе и пытался расслышать шаги свои и Ниро. Тщетно. Коленями и бедром он то и дело раздвигал травы и кусты — в мёртвой тишине.
Вот теперь в нём начала расти паника. Если он сначала удивлялся себе, не удивлённому при виде различных "ужастиков" в течение двух дней, то сейчас изменение единственной характеристики окружающего мира — отсутствия звуков — вызвало в нём почему-то знакомую тошноту. Сглатывая слюну и вдыхая ртом короткие порции воздуха, больше похожие на подавляемые зевки, Вадим убеждал себя, что происходящее нормально, что нормальный человек так и должен реагировать на ненормальность ранее привычного мира — физической тошнотой.
Он выбежал к огромной клумбе, длинной полосой тянущейся от обелиска с вереницей скамеек по сторонам. Если сейчас пройти мимо скамейки, он потом долго себе не простит. Минутка отдыха. Всего лишь минутка. Виновато и сердито косясь на Ниро, Вадим присел на скамейку, вытянул ноги.
Пёс, пробежавший было дальше, вернулся.
