Константин Павлов - Король драконов
— Эт мар агни, — сказал за спиной Воротник.
Да будет огонь. В этот раз я его более чем поняла. Черный Повар ни о чем не догадался. Правая рука была сплошным куском льда, но на левой остался огонь. И этим огнем я ударила по завалу деревьев за моей спиной.
Пламя побежало по сырому дереву быстрее ветра и уже через миг встало ревущей стеной. Черные вновь попятились, все, кроме главного.
— Вы рассердили меня своими выходками, глупцы, — прошипел Королевский Повар и поднял руку, в которой родилось что-то черное, ледяное и нехорошее.
— Эт мар агни, верь мне, Х'иссин, — сказал Воротник и бросился в огонь, раскрывая крылья.
— Куда?! — завизжал Повар, швырнул в пожар свой нехороший черный волшебный комок, и пламя тут же начало сникать и гаснуть, — Ты не сгоришь, не уйдешь от меня, дракончик!
А он и не собирался. На теплом воздухе сгорающих десятков деревьев, раскрыв пламенеющие крылья, он взвился высоко-высоко над огнем.
— Сейчас пламя угаснет, и ты упадешь на своих слабых маленьких крыльях, дракончик, ты еще не умеешь летать, ты слишком мал!
— Умеет! — возразила я.
Деревья погасли. Воротник начал падать.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Повар неприятным, меняющимся смехом.
А Воротник отчаянно хлопал крыльями, причудливо кружился и упал. Но оставил в небе пламенеющий след. Руну Агни. Знак огня.
— Ай! — успел сказать Черный Повар. В этот миг он пересмотрел свои взгляды на мир. В список тех, кого он не только презирал, но и боялся, он добавил еще молодых вкусных драконов. Но об этом никто не узнал. Потому что мигом позже руна в небе вспыхнула. И затопила все огнем.
Я осторожно открыла глаза. Я была цела и невредима, без малейшего пятнышка копоти на одежде, а вокруг меня расстилалась ровненькая, покрытая пеплом поляна шагов тридцать в ширину. И невозможно было различить, что в этом слое пепла недавно было деревьями, что — травой и камнями, а что — зловещим Черным Отрядом с ужасным Поваром во главе.
— Кхе-кхе… — Откашливаясь, я заспешила к единственному холмику на этой поляне.
На Воротнике не осталось ни одного пера, ногтя или тряпки — как в день нашей встречи. Он был невредим. И холоден как лед.
— Ну что ты, не умирай! — Я держала его голову на коленях. Костер горел, но никак не мог нагреть тело дракончика. — Я потащу тебя, понесу, повезу, только держись, — плакала я над Воротником.
— Не надо никуда везти, — вдруг ясно сказал дракончик, — Теперь меня скоро найдут. Они видели знак.
Я держала его голову на коленях до вечера. Пока с неба и правда не упали два огромных стремительных чудовища, легли перед Воротником на брюхо и склонили головы. Я плохо понимаю Истинную Речь. Но по-моему, они извинялись, что не смогли догнать легкого маленького повелителя на своих дозорных ветрах и долго не могли его найти, а примчались, как только увидели знак. Воротник что-то им ответил, и тогда на меня оказались устремлены их бездонные, чарующие глаза, причем все четыре на двоих сразу, а не как у Воротника — либо правый, либо левый. Похоже, это меняется у драконов с возрастом.
— Х'иссин, — пророкотали они разом и склонили головы.
— Я не захватил с собой сокровищ, — сказал мне маленький драконий король. — И нет их у меня еще, честно говоря. Не скопил. Но ты все равно получишь награду, Хиссина.
И дракончик, нет, Его Величество резко что-то дернул у себя в пасти и протянул мне зуб.
— Бери, бери, у меня новый вырастет, а этот все равно зашатался, когда я упал, — успокоил он меня. — А отданный драконом по доброй воле зуб — это огромная ценность! Не то что собранные на месте семейной ссоры или драки с троллем! А еще один подарок будет всегда с тобой, и это от меня уже не зависит. Ты выбрала его сама.
— Агни валоарэ эа. Истинное пламя меняет мир. И если кого-то дракон называет старшей матерью, то это не просто слова. Я уже поняла, — подтвердила я, и дракон довольно кивнул. — Ну и что же будет со мной дальше? Когда я отращу гребень с крыльями, задышу огнем и начну утаскивать детишек с лужаек?
— Не раньше, чем я полечу без дозорного ветра, — ответил Воротник, ах да, король, который уже и не думал умирать. — Но вот об ожогах тебе придется вообще забыть. И мало ли что еще проявится.
— Умение убеждать, предвидеть, повелевать взглядом… Слушай, а что это у тебя за цепочка на шее?
На шее дракончика блестели, как новенькие, звенья цепи, очень похожей на снятую с пышкуновской телеги. Свободные от малейших следов ржавчины. Как она уцелела в огне и недавних передрягах? Железной цепочке такое не под силу. Боюсь, с этой цепью Пышкун потерял гораздо больше пяти золотых.
— А чуять клады и драгоценности и тащить их без зазрения совести я тоже научусь?
— Ой, нам пора, — как-то быстро нашелся маленький король.
Налетел холодный пронзительный ветер, гоняющий белоснежные облака вокруг сияющих пиков. Развеял пепел, надул крылья трех драконов.
— Мы еще встретимся? — крикнула я вслед трем исчезающим в звездном небе фигуркам.
Ветер скомкал ответ. Воротник сказал либо «да», либо «никогда». Небольшая разница, что тут говорить. А я вздохнула и зашагала к деревеньке, в которой вовсю лопал овес и нежился в стойле Мышак и ничего знать не знал о великих подвигах и боях своей хозяйки.
Нет, а все-таки почему он коров боится? Так ведь и не признался, ящерица крылатая! И как он первым полетел, если летать не умеет? Нет, правильно говорят: никогда не заговаривай с драконом. Хотя это правило я и не нарушила. Ведь я-то думала сначала, что говорю с рябиной.
Но ничего, мы еще встретимся!
