Е. Кочешкова - Шут
— Тебе нехорошо, Пат?
— Ну, не хуже, чем вам, — попытался съязвить он, а потом вдруг улыбнулся — через силу, с трудом, будто прося взглядом поддержать эту улыбку. — Слушайте, Ваше Величество, а давайте-ка мы сейчас закажем винца с кумином, а?
Королева подумала и махнула рукой.
— Давай…
— А правда, что у вас тут кумин курят? — спросил шут, когда кувшин со знаменитым ферестрийским опустел более, чем наполовину.
Элее к этому моменту стало уже вполне хорошо. Она с интересом прислушивалась к новым ощущениям. Вино не затуманило сознание, но восприятие мира и последних событий стало как-то проще. У королевы изрядно кружилась голова, ей так и хотелось положить ее на стол и прикрыть глаза. Пат же как будто и не пил, а язык у него всегда что помело — болтать он мог без остановки. Вот и теперь шут рассказывал одну байку за другой, в лицах, в красках… будто нарочно не оставлял времени думать про Руальда. Откуда только у него доставало сил на это?.. Но последний вопрос удивил Элею.
— Да, курят. Ты разве не знал?
— Нет! Откуда? В Золотой никто этого не делает. Я только у Руальда кумин и пробовал. Он меня научил в вино его добавлять. Но курить?! Это же целое состояние…
Элея лишь рукой махнула.
— Какое там! У нас эта трава продается на любом рынке. Дорого, конечно, но не так запредельно, как в Закатном Крае. Это ваши купцы цену завышают сверх меры, у нас кумин — не такая уж роскошь.
— Мне нужно остаться у вас навсегда, — хихикнул шут, он уже больше походил на себя обычного, щеки порозовели от вина. Элее хотелось бы поверить в его слова, но она прекрасно понимала, что Патрик всего лишь шутит. Как же, останется он… Сбежит вместе со своим драгоценным королем, едва только Руальд придет в себя настолько, чтобы вернуться домой. Члены Совета уже послали сообщение в Золотую с требованием выслать корабль за своим монархом. Корабль, груженый теми ценностями, которые на суде Руальд обязался выплатить Островам. Элея очень надеялась, что Тодрику достанет ума не оспаривать этот выкуп. Конечно, казна Золотой порядком истощится, но отказ принца означал бы открытый заговор против его правящего брата.
Патрик с хрустом потянулся и встал из-за стола. Он по-прежнему носил свой изысканный черный костюм, что так ладно пошила ему мадам Сирень, но теперь ворот с одного края был надорван, а дорогая ткань уже порядком испачкалась и требовала немедленной стирки. Особенно белые некогда манжеты рубашки, приобретшие темно-серый оттенок.
— Пат, какой же ты грязнуля… — вздохнула Элея. Он смущенно фыркнул и отвесил королеве исполненный этой его удивительной грации поклон.
— Уж какой есть, — шут вдруг опустился перед ней на ковер и, будто ласковый ребенок, положил голову на колени: — А я скучал, — сказал он тихо. — Без вас Солнечный Чертог такой пустой…
Элея как сидела, так и застыла с бокалом в одной руке, потеряв дар речи от изумления. Вторая же рука сама собой опустилась, коснувшись его удивительных светлых волос. Сердце королевы застучало так часто, что она испугалась, как бы Патрик не услышал этот ужасный грохот. Она прикрыла на миг глаза, пытаясь успокоить себя, но поняла, что не в силах поделать что-либо. Поэтому сердце продолжало стучать, пальцы перебирали солнечно-серебряные пряди, а мысли метались точно птицы в клетке.
— Мне тоже не хватало твоих шуток, Пат, — промолвила она наконец.
Подняв голову, он заглянул ей в глаза и улыбнулся. А потом вскочил, бесшабашный демон, и щедро плеснул себе еще из высокого кувшина.
— Ах, как я люблю вино с кумином!
Когда поздно вечером в покои Элеи пожаловал отец, он с изумлением застал дочь сидящей на подоконнике бок о бок с шутом и азартно играющей в кости…
11
Встала Элея поздно. Девочки-служанки не посмели будить ее — королева всегда просыпалась сама и, как правило, рано. Наверное, они были очень удивлены, но виду не подали. Пока Саэль возилась со шнуровкой синего платья Элеи, а Рия заботливо расчесывала ее волосы, королева вновь и вновь вспоминала события вчерашнего дня. Искаженное болью лицо Руальда и ужасный стон мужа, кровь на площадных камнях… ласковую улыбку Патрика, его мягкие волосы под ее пальцами… и взгляд отца, который ей так и не удалось понять. Был ли он рассержен? Растерян? Или возмущен? Что он подумал о ней? Вино, кости… шут… Элея вздохнула — большого стыда она не испытывала. Как будто прото наблюдала за собой со стороны и все больше приходила к выводу, что прежняя Элея канула в прошлое… События минувших месяцев изменили все, и она сама себя не узнавала. Что уж говорить про отца… Наверное, он сильно переживал, глядя не нее. И совсем не помешало бы извиниться за вчерашнее поведение. Но извиняться не хотелось. Хотелось научить Патрика курить кумин и заявить дорогому родителю, что она, наконец, действительно стала взрослой… сколь бы глупо это ни прозвучало.
Когда служанки оставили ее, Элея подошла к окну и долго смотрела, как метель засыпает снегом весь мир, укрывая его сплошной белой пеленой. Она любила такую погоду, любила наблюдать, как бушует природа, не скованная никакими правилами. Обычно из окон королевы была видна половина города, а за ним — море, но в этот час Элея ничего не смогла бы разглядеть за снежной завесой.
С самого утра гости оставляли Брингалин. Представление было окончено и кареты одна за другой покидали замковый двор. Элея знала, что Иния уехала с мужем еще вечером: у графа Лоима было много неотложных дел в своем именьи.
«Я не попрощалась с ней», — печально подумала королева. Ей было совестно, но даже поворотись время вспять, Элея не променяла бы вчерашнего хмельного вечера на сестрины утешения.
Завтракать она не пожелала, лишь выпила горячего чаю с мятой и попросила подать экипаж.
— О! — только и сказала Ваэлья, увидев свою воспитанницу. Она затащила Элею в дом и моментально смешала какую-то настойку. Ужасная горечь судорогой свела скулы королевы, но сознание мгновенно прояснилось до кристальной звонкости. Она бессильно опустилась на мягкую софу с витыми ножками и безучастно остановила взгляд на каминной решетке. Наставница села рядом, подав королеве серебряный кубок с чистой водой.
— Ты выглядишь так, будто всю ночь общалась с демонами, — промолвила ведунья, в то время, как ее гостья, стараясь избавиться от ужасного вкуса во рту, опустошала чашу.
— Почти так и было… — Элея содрогнулась, вспомнив кошмары, которые снились ей до утра, пока она не провалилась в сон слишком глубокий, чтобы видеть хоть что-то. — Это был ужасный день… Да и ночь не лучше.
