Саймон Браун - Государь
«Ему следовало бы родиться одним из нас, а не одним из этих мягкотелых жителей востока».
Он принялся обходить усеявшие землю тела, перерезая глотки раненым, забирая у них любые драгоценности или шикарное оружие. Он совершенно не представлял, сколько уже добычи собрал его военный отряд, но ее хватало для уверенности, что он обеспечил свою семью на два поколения, а то и больше. И так уже бывший некоронованным королем своего народа, Декелон даже подумывал о строительстве чего-то более постоянного, чем та расширенная хибара, в которой он жил сейчас. Наверное, что-то из камня, завезенного из Амана. А коль скоро у него будет дворец, неважно, насколько маленький по сравнению с чертогами в Пилле или Кендре, то в скором времени его будут и НАЗЫВАТЬ королём, и господство его рода в Саранахе будет полным.
Но только если он и его отряд вернутся в пустыню.
Он снова подумал о спасшихся четтах. Да, пора убираться домой. В скором времени кланы в этой части степи соединятся для обороны, а может, даже попытаются устроить охоту на его военный отряд.
С востока донеслись крики. Он поднял голову и удивленно хмыкнул. Некоторые из четтов решили не бежать, а предпринять последнюю героическую атаку. Амемун будет доволен.
Декелон опустился на колени – подобрать интересную с виду застежку, повертел ее в руках, ловя свет от горящего поблизости фургона. Хорошая работа. Вероятно, сделана в Верхнем Суаке. Отец много чего рассказывал ему о Верхнем Суаке, наверняка со временем все больше преувеличивая. Он хотел бы в один прекрасный день повидать это селение; может, и повидает, когда все закончится. Король Декелон, с дипломатической миссией от саранахов к четтам, от союзников победоносной королевы Аривы к потерпевшим поражение сторонникам убитого принца Линана. С предложением мира. Он улыбнулся про себя. За определенную цену. Он положил застежку в поясную сумку.
Новые крики с востока. Он снова взглянул в ту сторону и увидел, кто атаковал его военный отряд.
Эйнон сам себя удивил, оставаясь настолько спокойным, что возникало чуть ли не ощущение, словно он летел над Океанами Травы и управлял событиями, как один из богов. Когда они находились еще в двух лигах от лагеря четтов, мимо них пронеслись первые разрозненные группы беглецов, проскакав чуть дальше, развернулись и присоединились к хвосту колонны. Он дождался, пока до лагеря не осталась всего лига, и дал уланам занять место в авангарде и выровнять строй. В полулиге от лагеря он подал сигнал воинам своего клана собраться на противоположных флангах; они разделились, словно воды в дельте, и потекли на север и юг. В четверти лиги от лагеря он кивнул Макону, который сделал знак Красноруким выстроиться с саблями наголо позади улан. И только когда до врага оставалось меньше ста шагов, Эйнон пришпорил свою кобылу, пустив ее галопом, занял место во главе и взмахнул саблей. Уланы опустили копья и атаковали, земля и небо внезапно затряслись от топота их копыт. Краснорукие издали клич белого волка, и он эхом разнесся по степи, заставляя кровь врагов стыть в жилах.
Они пронеслись через лагерь, словно дикий ветер; ничто не могло устоять против этой атаки. Длинные кавалерийские копья протыкали бегущих саранахов, которые никогда не сталкивались ни с чем, похожим на атакующую кавалерию, пронзая им сердца, почки и легкие. А затем в толпу бегущих врубились Краснорукие, описывая большие дуги взмахами сабель, отсекающих головы с той же легкостью, что и руки. Проскакав через лагерь, уланы развернулись кругом и атаковали вновь. Строй их сделался менее ровным, а их цели теперь бросались наземь и поднимались только для того, чтобы нацелить удар мечом в брюхо лошади, но следом за уланами неслись спешившиеся теперь Краснорукие, настигали и убивали саранахов. Ни на востоке, ни на западе спасения не было, и поэтому саранахи, у которых осталась хоть капля сообразительности, бежали на север и на юг, прямо на поджидающие их стрелы лучников клана Лошади.
А затем битва закончилась, так же быстро, как и началась. Уланы проехали лагерь насквозь, высматривая, нет ли где еще врагов; Краснорукие проверили всех раненых, дабы спасти тех четтов, каких только смогут, и убить всех остальных, а верховые лучники постепенно сомкнули кольцо. В конце сражения Эйнон с Маконом оказались в центре лагеря, испытывая такое ощущение, словно в этом бою должно было быть что-то еще, что-то большее – больше резни и крови, больше отплаты за все смерти и уничтожение, причиненные саранахами их народу. Некоторые из воинов плакали оттого, что сами не нашли ни одного врага, которого смогли бы убить.
Все это время Эйнон казался отстраненным от происходящего и чувствовал себя обманутым. Его жгучая ненависть пряталась под ужасающим спокойствием и оставалась неутоленной. Она настолько переполняла его, что он думал, будто вот-вот лопнет.
– Вот, – сказал вдруг Макон, переворачивая ногой один из вражеских трупов.
– Что ты нашел? – невыразительно спросил Эйнон.
– Это не саранах.
Эйнон наклонился над телом.
– Я знаю эту одежду. Видел ее мальчишкой в Суаке Странников. Это аманит.
– Богатая одежда, – отметил Макон, обшаривая ее. – Кое-какие драгоценности. Четтская сабля. Он снял что-то с пояса и поднял, показывая Эйнону. – И вот этот маленький красавчик.
Эйнон взял кинжал, вынул его из ножен и коснулся языком клинка.
– Это был знатный человек или кто-то, связанный со знатной семьей. Сталь эта хорошая, не кованная. Радужная сталь. Инкрустированная золотом рукоять.
Макон хмыкнул.
– Теперь мы знаем, кто финансировал военный отряд такого масштаба.
Эйнон вдруг почувствовал, как мускулы его расслабились. Вот и отлично. Будут и еще.
– Теперь мы знаем, куда распространить нашу месть, – произнес он с чем-то, похожим на радость.
Утром, пока Эйнон толковал с уцелевшими четтами из спасенного ими клана, Макон отправился отыскивать Веннему. Он нашел ее сидящей рядом с трупом аманита. Она смотрела ему в лицо так пристально, словно пыталась там что-то найти. Макон опустился на колени рядом с ней и нерешительно, мягко положил руку ей на плечо.
– С тобой все в порядке?
– Он спас мне жизнь, – сказала она.
Макон моргнул, глядя на нее.
– Этот человек?
– Когда они напали на клан Лошади, этот человек убил саранаха, собиравшегося меня зарезать, а затем велел мне бежать.
Она взяла аманита за челюсть и подвигала ею вверх-вниз. Высохшая кровь потрескалась у него на губах.
– Почему? – спросила она у трупа. – Неужели ты мне не скажешь? – Она сильнее задвигала челюстью, и Макон услышал, как трещат от трупного окоченения мускулы.
