Алексей Глушановский - Надежда пустошей.
- Могу - безразлично пожал плечами Кай Геаро. - Воздушник испробовал уже около дюжины различных боевых заклятий на упорно карабкающихся по холму врагах, и сейчас пребывал во все усиливающейся депрессии от осознания их полнейшей бесполезности.
- Могу даже и больше. А что толку? Вихрь способный унести их всех мне не сделать, а через остальное они пройдут, даже и не заметив...
- Это как сказать, как сказать...- Зло улыбнулся спецназовец, довольно поглаживая гладкий бок баллона, и повернулся в сторону Лекса Карского. - Можно ли наложить на наше укрытие какую-нибудь защиту, способную с гарантией продержаться против этих тварей хотя бы минут пять, а лучше десяток-другой?
Этот вопрос вызвал глубокую задумчивость боевого мага. Наморщив лоб, Карский, медленно огляделся вокруг, и зашевелил губами, словно производя какие-то подсчеты. Его размышления были прерваны тонким голоском, донесшимся от входного люка, ведущего в избушку.
- Семь минут. - Растрепанная голова взбирающейся по крутой лестнице Тайаны возникла над уровнем пола.
- Что? - Непонимающе переспросил Шестаков.
- Семь минут. Будь я не так вымотана, то могла бы и час, и два, и даже больше, но сейчас, к сожалению, максимум - семь минут. Именно столько времени я в своем теперешнем состоянии могу продержать базовый щит порядка. И видя устремленные на неё недоверчивые взгляды, коротко усмехнулась.
- Вы не смотрите на мое состояние. Щиты и защиты разного рода - моя основная специальность. Я тренируюсь в их составлении и поддержке с самого детства. Да и школа порядка, очень удобна именно для всякого рода защитных чар. Именно защитные заклятья требуют наименьшего количества сил и энергии при использовании моей магии. Так что семь минут я могу вам гарантировать. Может быть, выдержу и дольше. Но семь - это то, что могу обещать уверенно. Никто живой, в течение этого срока не сможет пересечь линии защиты.
- Десять. - Карский закончил свои подсчеты и повернулся к озадаченно трущему висок командиру спецназа. - Максимальный срок в течении которого я смогу удерживать Ледяную Скорлупу над этим зданием - десять минут. Все же чересчур большой объем... Так что к окончанию этого срока меня можно будет выжимать и использовать в качестве половой тряпки. Но в течении десяти минут, в случае отсутствия активного магического взлома и чересчур интенсивного физического воздействия за надежность защиты я могу ручаться. Правда, не уверен, хватит ли нам на этот срок воздуха. Скорлупа - абсолютно герметична. Я ведь правильно понимаю, что именно это вам и требуется?
- Отлично! - услышав слова боевого мага, буквально расцвел капитан. Надеюсь, ваши щиты могут совмещаться? Это именно то, что и требуется! А теперь, делаем так...
Преодолевая тяжелую, тянущую боль в пробитом неизвестным оружием пришельцев бедре, Морн упорно карабкался вверх по холму, яростно проклиная бездарность своих сыновей, из-за которой ему приходилось подвергаться таким опасностям и терпеть столь жуткие лишения.
Нога отчаянно болела, наложенное им впопыхах слабое кровеостанавливающее заклятие то и дело спадало, вынуждая старого мага делать очередную остановку, и не прерывая Песни, используя исключительно жестовые методы, возобновлять капризное заклинание.
Впрочем, несмотря на все это, Морн яростно ковылял вперед, старательно пытаясь как можно менее задерживать наступление своих рабов. Конечно, можно было бы призвать пару - тройку драконидов и приказать им нести себя, что не составило бы для одержимых практически никакого труда, но сейчас Морн отчаянно боялся выдать свое присутствие.
Собственно, в самом начале атаки, именно так он и поступил, пытаясь максимально ускорить и обезопасить свое наступление, прикрываясь от выстрелов и магии телами практически неуязвимых рабов. Именно тогда то он и заработал эту рану. Как оказалось, несмотря на всю невероятную прочность тел одержимых, этой прочности совершенно недостаточно для того чтобы надежно укрыть его от странного оружия пришельцев.
Осколок метала, засевший в его бедре, служил очень хорошим напоминанием о том, что нахождение в плотной группе это смерть для незащищенного Песней мага. Да и страшная гибель всего центра отряда под неведомым заклинанием, только подтвердила правильность его рассуждений. Страшно подумать, что и он мог, подобно попавшим под удар рабам, просто рассыпаться пылью, так и не достигнув своей цели.
К счастью, этот удар оказался единственным и более не повторялся. Скорее всего, столь могучее заклинание исчерпала последние остатки магических сил обороняющихся, и сейчас все, что противостояло неуклонно наступающим одержимым, был лишь постоянный, сильный и холодный ветер, дующий с холма и лишь немного задерживающий неуклонное наступление его рабов.
Этот ветер невероятно злил менталиста, вынуждая прикладывать отчаянные усилия для того, чтобы издаваемая им Песня оставалась слышимой его рабами, несмотря на шум и рев бушующих воздушных потоков. Хорошо еще, что в предназначенном для войны заклинании этот вопрос был учтен, и заглушить звуки Песни было отнюдь не так просто. Какой бы грохот не стоял на поле битвы, изменившийся слух одержимых все равно позволял им выхватывать строки подчинившей их песни, если конечно это было хотя бы теоретически возможным.
Но разыгравшийся буран, не столько глушил, сколько сносил магические звуки, и магу приходилось изо всех сил напрягать уставшие связки, дабы его пение все же было слышимым атакующим холм рабам.
Впрочем, постепенно и этот, так раздражающий мага ветер, начал стихать и лишь гигантский снежный вихрь, крутящийся вокруг вершины холма, заслонял от взглядов цель их атаки.
Несмотря на то, что вихрь этот казался вполне безобидным, а время песни было строго лимитировано, входить в него Морн отнюдь не спешил, направив туда вначале одного их своих рабов.
Выждав полминуты после возвращения раба - невысокого ушана в обтрепанной робе и с большими, печальными глазами на пол-лица, вооруженного длинным разделочным тесаком и слабым охотничьим луком и убедившись, что с ним все в порядке, Морн скомандовал атаку.
Один за другим, воины скрывались в снежной круговерти, откуда немедленно донеслись звуки тяжелых ударов, - одержимые старательно взламывали прикрывающую хижину тонкую, прозрачную, словно ледяную броню, сейчас являющейся единственной преградой отделяющей его от решительной победы.
Он видел, как яростно стучат по этой скорлупе мечи, топоры и палицы его бойцов, как под их ударами появляются вначале маленькие и тонкие, а потом все более и более разрастающиеся трещины на отделяющей его от окончательной победы, такой слабой и ненадежной преграде. Глубоко вдохнув свежий, холодный воздух приятно и необычно пахнущий свежескошенным сеном, он шагнул к ним, дабы не упустить ни одного мгновения после того, как эта, последняя, отделяющая его от ненавистных врагов преграда наконец-то падет.
