Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно
— И все-таки, пожалуй, это победа! — воскликнул хоббит, потирая ушибленную голову. — Надо же, какая это грустная штука — победа…
Вдруг он заметил человека, который карабкался вверх, направляясь прямо к нему.
— Привет! — крикнул Бильбо дрожащим голосом. — Эй! Какие новости?
— Чей это голос тут в камнях? — спросил человек, остановившись и с удивлением глядя примерно туда, где находился Бильбо.
Только тут Бильбо вспомнил о кольце!
«Вот голова садовая! — подумал он. — Ну и морока с этой невидимостью! Кабы не она, я вполне мог бы провести эту ночь в теплой постели!»
— Это я, Бильбо Бэггинс, товарищ Торина! — крикнул он, поспешно снимая кольцо с пальца.
— Хорошо, что я тебя нашел! — воскликнул человек, спеша к нему. — Мы давно уже не можем тебя доискаться! Тебя считали погибшим, а погибло в этой битве немало, но Гэндальф сказал, что в последний раз твой голос слышали где-то здесь. Правда, я уже отчаялся отыскать тебя. Ты ранен?
— Шишка на голове, пожалуй, приличная, — откликнулся Бильбо. — Но шлем оказался крепким, да и голова тоже. Правда, самочувствие у меня ужасное — ноги подгибаются, словно соломенные.
— Я отнесу тебя в лагерь, — сказал человек и легко поднял хоббита на руки.
Он шел быстро и уверенно. Путь был недолгим, и вскоре Бильбо был опущен на землю перед одним из шатров. Из шатра вышел Гэндальф, рука у него была на перевязи. Как видите, даже волшебнику досталось! Что же говорить об остальных? Во всем войске едва ли нашелся бы хоть один воин, избежавший ранения.
Увидев Бильбо, Гэндальф очень обрадовался.
— Бэггинс! — воскликнул он. — Да не может этого быть! Цел! Вот радость-то! А я уже начал сомневаться — неужели удача покинула тебя на полпути? Да, битва была ужасная… Все могло кончиться очень и очень плохо. Впрочем, новости после. Идем! Тебя давно ждут! — добавил он, стерев с лица улыбку, и ввел хоббита в шатер.
— Приветствую тебя, Торин! — сказал, входя, Гэндальф. — Я привел его!
Действительно, в шатре лежал Торин — он был весь изранен. Подле него на полу были сложены пробитая кольчуга и зазубренный боевой топор. Когда Бильбо подошел поближе, Торин поднял голову.
— Прощай, добрый вор, — промолвил он. — Я ухожу в чертоги ожидания, к своим предкам, и пребуду там, покуда не обновится мир. Оставляя все золото и серебро, я ухожу туда, где они не в цене, и хочу помириться с тобой. Я беру назад слова, сказанные у Ворот, и раскаиваюсь в своих поступках.
Опечаленный Бильбо преклонил колено.
— Прощай, Король-Под-Горой! — вымолвил он, — Невеселое у нас вышло приключение, коли так оно завершается! Никакие горы золота не заменят нам тебя! И все-таки я рад, что мне довелось делить с тобой опасности и невзгоды, ведь не всякому Бэггинсу предоставляется такая честь…
— Не говори так! — остановил его Торин. — В тебе куда больше хорошего, чем ты думаешь, о дитя ласкового Запада! В тебе есть и мудрость, и мужество — того и другого в меру. Если бы гномы ценили доброе застолье, веселых друзей и песни больше, чем золотые горы, — мир был бы куда радостнее. Но каким бы он ни был, радостным или печальным, мне пора покинуть его. Прощай!
Тут Бильбо отвернулся, отошел в сторонку, сел, завернулся в одеяло и, хотите — верьте, хотите — нет, горько заплакал, и плакал до тех пор, пока глаза его совсем не покраснели и он не охрип окончательно. Добрая у него была душа… Долго еще хоббит не мог заставить себя рассмеяться.
«Какое счастье, что я очнулся именно тогда, когда очнулся! — сказал он себе. — Жаль, что Торин умирает, но я рад, что мы простились по-хорошему. Все-таки дурень ты, Бильбо Бэггинс! И зачем было тебе заваривать всю эту кашу с Аркенстоном? Тщетно пытался ты купить мир и спокойствие — битва все равно состоялась. Но тут уж не ты виноват».
Обо всем, что произошло без него, Бильбо узнал позже, и печального в тех новостях было куда больше, нежели радостного.
Хоббиту смертельно надоели приключения — до ломоты в суставах ему хотелось отправиться в обратный путь, домой! Но с этим пришлось повременить, поэтому я вполне успеваю рассказать кое-что о том, как закончилась битва. Оказывается, орлы давно уже следили за гоблинами, и от их зорких очей не могли, конечно, ускользнуть подозрительные приготовления и передвижения в горах. Поэтому орлы собрали могучее орлиное воинство под началом Большого Орла из Туманных Гор. Битву они почуяли издалека и вслед за ураганом быстро прибыли на место сражения. Именно орлы выбили гоблинов с горных склонов — они сбрасывали их в пропасть и гнали, обезумевших и вопящих, вниз, прямо на копья противника. Через некоторое время на Одинокой Горе не осталось ни одного гоблина. Тогда люди и эльфы, спустившись с отрогов, смогли наконец вмешаться в схватку, кипевшую в долине.
И все-таки даже с орлами войско людей, эльфов и гномов уступало войску гоблинов. Но в этот решающий час, неведомо как и откуда, явился Беорн. Он пришел один, но зато в медвежьем обличье! В гневе он казался еще более громадным.
Рев его был подобен грохоту барабана или пушечной канонаде. Гоблинов и волков он сметал со своего пути, словно то были не гоблины и волки, а набитые соломой детские игрушки. Он напал на них с тыла и, подобно удару молнии, прорвал кольцо окружения. В то время гномы, прикрывая своих владык, держали последнюю оборону на невысоком бугре. Пробившись туда, Беорн подхватил израненного вражескими копьями Торина и вынес его из схватки.
Вскоре он вернулся еще более разъяренным; никто не мог устоять перед ним, и, казалось, никакое оружие не способно остановить его. Беорн разметал отряд телохранителей Болга и, добравшись до него самого, поверг наземь и растоптал. Ужас охватил гоблинов, и они бросились врассыпную. Но для остальных забрезжила надежда; забыв про усталость, они пустились в погоню, так что почти никому из гоблинов не удалось уйти. Многие были сброшены в реку Бегучую, а тех, что побежали на юг и на запад, загнали в болота, примыкающие к реке Лесной, — в этих болотах почти все они и погибли. А те гоблины, которым всетаки удалось добраться до владений Лесных эльфов, были перебиты или нашли свой конец в бессветных чащобах Чернолесья. В песнях поется, что в тот день было уничтожено три четверти всех гоблинов Севера — и на многие годы в горах воцарились мир и покой.
Еще до наступления ночи никто уже не сомневался в победе, но, когда Бильбо принесли в лагерь, преследование все еще продолжалось. В самой же долине уже почти никого не оставалось, кроме тяжелораненых.
— А где орлы? — спросил Бильбо Гэндальфа, когда лежал вечером в шатре, завернувшись в несколько теплых одеял.
