Оксана Демченко - Королевский маскарад
Ночные гости дворца одолели вторую стену, обошли несколько караулов, аккуратно миновали заклинания поиска чужаков, опоясывающие дворец. Вход в северное крыло они выбрали заранее, еще днем. Огромный стеклянный витраж главного зала обоим показался подходящим. Достаточно бережно и осторожно извлечь один фрагмент – и ты внутри.
На это самое «достаточно» ушло более часа. Маги постарались обезопасить дворец от непрошеных гостей. Хрупкая мозаика цветных стекол сидела на прочнейшем смоляном клее и столь же въедливом заклятии. Но мастер тоже был упрям и въедлив, он действовал так спокойно и методично, что Лэйли оставалось только вздыхать, молча признавая себя глупым ребенком. Ей еще многие века усмирять свой бешеный норов, неспособный пока к столь совершенному и важному для воина свойству – терпению. А пока остается следовать указаниям и радоваться возможности хоть недолго побыть самой собой. Серебряные волосы Кошки Ли мягкие, как пух. Ее зеленые глаза видят в ночи куда лучше без маскировки, да и двигаться, не ограничивая себя возможностями среднего человека, наслаждение.
Ли скользнула в прямоугольник витражного проема первой, перехватила стекло у самой кромки рамы. Кэльвиль оказался внутри столь же легко, принял стекло и бережно закрепил его, восстанавливая прочность витража и монолитность охранного заклятия.
В огромном пустом зале было тихо и пыльно. Сюда не заходили несметное число лет. Лэйли вздохнула, на миг представив его полным людей и света. Еще раз сказала себе: эфрит был настоящим мастером, и спасти его надо непременно. Кэльвиль мягко вернул девушку к практической части этой высокой задачи: сперва следует разыскать зал зеркал, который должен находиться ближе к середине дворца. То есть левее этого помещения, если исходить из нынешнего положения мастера, изучающего западную – витражную – стену.
Фэриз рассказал о дворце все, что сумел узнать. Он полагал, что зал зеркал находится в центральной и высочайшей из семи башен, увенчанных лазурными куполами, именуемой «небом полудня». Витраж главного зала северного крыла называется «вратами заката», и от него до башни добраться нетрудно, туда ведет открытый переход, поднятый над землей на ажурных опорах. Кэльвиль указал на колоннаду, видимую отсюда за высоким сводом арки на противоположной стороне зала. Эльфы пошли по мрамору плит, не оставляя следов на старой пыли – так умеют только они. «Надо всего лишь не смещать поставленную ногу ни на волос, это легко», – чуть лукаво учил Лэйли отец. У него получалось не только ходить по пыли, но и бегать. Как можно не поднимать ее в воздух – об этом принцесса не желала задумываться в ближайшие века…
Кэльвиль шел след в след за девушкой и сыпал по крупице особый порошок, восстанавливая пушистость старой пыли. Он справедливо полагал: эта пыль – еще один сторож дворца, и охрана при обходах внимательно приглядывается, нет ли свежих следов.
В коридоре оказалось пусто: ни людей, ни пыли. Лэйли облегченно вздохнула и, повинуясь указанию мастера, прыгнула вверх, разбежавшись в два шага и оттолкнувшись от его сложенных в стремя рук. Вцепилась в рельефный край ажурной дорожки второго этажа, спустила веревку. Кэльвиль оказался рядом почти мгновенно, и они поползли, придерживаясь тени, к башне «небо полудня».
Зал зеркал тоже не охранялся людьми – только заклятиями и пылью. Здесь сохранять ее невредимой не имело смысла: изменения в самих изображениях неизбежно заметят. Лэйли достала ленточку гномьего заклятия под названием «купола тишины», незнакомого магам и не ощутимого их даром. Развязала узелок, переждала пару минут и заговорила, не опасаясь быть услышанной.
– Фэриз полагал, есть смысл в старых словах одного из первых магов востока. Мол, каждое отражение в зеркале не уходит вместе с покинувшим зал, но оставляет след – эмоции, взгляд, отсвет души. Опытный маг может найти память об однажды отраженном.
– И украсть ее, – мрачно добавил Кэльвиль. – Гнусно они перекроили магию. Я очень зол на себя, Кошка, я не стал усердно преследовать отступников три сотни лет назад. И вот результат… Ладно, покаюсь перед пленниками, когда мы их спасем. Полагаю, это именно тот зал, где они заколдовали отражения эфрита, духа дня. Окна высоки, и света тут обычно было много, и позже все окна закрыли черными полотнищами, лишая его возможности увидеть солнце. Если будем действовать верно, мы рассмотрим его отражения. Как искать, ведьма?
– Проще простого, – презрительно фыркнула Лэйли, радуясь, что снова умна и полезна, не то что при входе через витраж. – Ему нужен свет. Точнее, живой огонь.
Она достала крошечный масляный светильник, и мастер торопливо поджег фитилек, используя гномьи спички вместо едва не слетевшего с уст девушки простейшего заклинания. Виновато вздохнув, Лэйли взяла светильник и пошла к ближнему зеркалу. Оно было темным, как холодный провал пещеры – ни отражения, ни блика. Зато в спину тотчас подул едва различимый кожей ветерок, колыхнувший сознание в глубь зазеркального сумрака. Древнее заклятие и теперь стремилось захватить часть души смотрящего. Ведьма возмущенно фыркнула и плеснула на стекло масло из запасной емкости, поднесла огонь – и зеркало отразило крошечный пожар на своей поверхности и потянуло его, дробя и многократно повторяя, все глубже и глубже. Огонь сжался в точку, погас, а потом заклятие сдалось и стекло постепенно утратило темную бархатистую глубину. Кэльвиль кивнул и зажег второй светильник. Вдвоем они пошли по кругу зеркал в разные стороны, расходясь все дальше, а потом стали снова сближаться, пока не сошлись у последнего темного стекла.
– Холодное! – возмутилась Лэйли.
– Сопротивляется, – довольно кивнул Кэльвиль. – Но из последних сил. Хоть в этом мы рассмотрим эфрита?
– Не знаю, – жалобно вздохнула Лэйли. – Странно действуем, как-то на ощупь, словно мы не обученные маги, а дети. Между тем ты вышел из пятого круга, а я из третьего. Создатели этого стекла – вообще никто, недоучки. Не понимаю!
– Навредить порой куда легче, чем изжить беду, – кивнул Кэльвиль. – Можно отравить, даже не зная рецепта яда. А вот спасти умирающего – это задача, нерешаемая для многих мудрых лекарей. Итак, пробуем, насколько мы с тобой верно поняли их злую игру.
Из темного коридора отражений последнего зеркала к самой его поверхности буквально поднялся, вынырнул человек. Рванулся, ломая лед стекла, потянулся к слабому язычку пламени обеими руками – и исчез. Зеркало осыпалось крупным крошевом, волна холода прокатилась по залу. Потом шорох стих. Лэйли недовольно развела руками.
– А почему у него глаза обычные, с кругленьким зрачком? Кажется, синие, я прям, мяу… в недоумении, не такого ожидала.
