Владимир Ильин - Повелитель миражей
Обещанный звонок не заставил себя ждать.
— Приве-ет! — чуть не оглох от крика восторга, но вовремя убрал трубку от головы.
— Привет, дорогая, — в груди потеплело, — Как там Юко, как вас кормят, с вами все хорошо?
— Юко рядом, пытается вырвать трубку, но кто ж ей даст, — весело ответила Ай, — Кормят так себе, тут совершенно не умеют готовить традиционные блюда, — возмутилась подруга.
— Ай, милая, я серьезно, — попытался я унять улыбку и сменить тон на строгий.
— Да вы у нас нормально, ты когда нас заберешь? Тут скучно!
А я не знал, что ответить. Хотелось ругать за глупость, безответственность, и одновременно — простить, прижать к груди и никуда не отпускать.
— Я обязательно приеду и вас заберу, — я проглотил ком в горле и смог ответить, — Не злите охрану, дождитесь меня.
— А Юко охраннику нос сломала! — наябедничала она на сестренку, — Но они все равно боятся отвечать, хоть комната закрыта блокиратором. Ну знаешь, золотистый такой, кубик из кучи шариков.
Послышался звук возни, недовольное вскрикивание и телефон отключили. Занятная информация, читал я о таких штуках, но в живую, к счастью, не видел. Обычно способности блокируют установками-новоделами, величиной с рефрижератор. А вот то, что описала Ай — весьма компактная штуковина, легко носимая собой. Наследие древних, что б им икалось. Дико дорогой артефакт, крайне опасный для наших планов, потому как способна блокировать силы учителей сопровождения. Единственный плюс — все остальные в радиусе действия тоже не смогут использовать бахир.
Следующим вечером долгожданная строчка о выделении свободного рода Березиных из клана Матвеевых появилась в ленте имперских новостей. Отмечали мы это событие, словно победу, хотя главный бой еще предстоял впереди.
Бравая команда из двух учителей, юриста и меня отправилась в первопрестольную. С Таней остался третий боец. Мы не рассчитывали отсутствовать долго, да и сопровождение требовалось не для боевых действий, а скорее в качестве демонстрации возможности применения силы.
Город встретил знойной жарой и громкой суетой заполненных людьми улиц. Когда-то мне казалось, что долгом сильного является обеспечение общего блага — например, приятная прохлада для всего города. Но довольно быстро меня научили, что под общим благом подразумевается только свой род. Потому и в Москве не было искусственных дождей и иного противодействия жаре.
В тесном многомиллионном городе особняки росли ввысь, а не вширь. Очень малое число родов могли позволить себе малоэтажную застройку на большой площади, остальные предпочитали высотки. Наша цель обитала в двадцатиэтажном здании из стекла и бетона — каждые четыре этажа которого были повернуты относительно предыдущих, словно небрежно расставленные кубики. Как я слышал, секции дома раньше очень медленно поворачивались по оси, но сейчас небоскреб выглядел нелепо замершим монолитом.
Естественно, мы не стали афишировать свое прибытие раньше времени и взяли себе несколько часов на составление личного впечатления о месте — карты и данные из сети все таки совсем не то. Договорились встретиться вечером в уютном кафе за квартал от точки назначения.
Бейсболка и молодежный балахон скрывали лицо и фигуру. Походу скрыть было сложнее, но помог каменный окатыш в одном из ботинок — легкое прихрамывание полностью изменило моторику.
Я неспешно гулял вместе с толпой прохожих вдоль высокой ограды у высотки Матвеевых и уже собирался возвращаться в точку встречи, как приметил очень удобную площадку у ресторана в здании чуть дальше по улице. Заведение находилось на последнем этаже еще одной высотки, занимало заодно широкий балкон на своем этаже и крышу под летние столики. Быть может, 'кубы' в здании главы клана оттого и перестали вращаться, чтобы начальственные кабинеты не попадали под любопытные взгляды посетителей? Кто их знает — через тонированные окна особо то и не разглядишь внутренние помещения.
Ради посещения ресторана пришлось сменить имидж — не та ценовая категория для молодежи. В центре довольно быстро нашелся магазин готовой одежды, а дальше пришлось пойти на некий риск — искажение хоть и скрывало меня, но люди так и норовили врезаться. Еще могли встретиться другие одаренные, что наверняка бы почувствовали силу техники рядом с собой, но обошлось.
Неожиданности последовали уже в ресторане, и дело было не в полностью забитом зале. Воистину — никогда не угадаешь, где повстречаешься вновь.
— У вас заказан столик? — деликатно поинтересовался администратор зала.
— Меня ждут, — я кивнул на знакомую фигуру за столиком возле окна.
— Позвольте вас проводить, — со здоровым подозрением тут все нормально — вдруг я хочу без спроса подсесть к одинокому старику.
— Добрый день, сенсей, — слегка поклонился я.
— Оставьте нас, — Макото махнул рукой официанту.
Я присел напротив.
— Улетай обратно, сегодня же, — выдохнул сенсей.
— Нет, — покачал головой в ответ, — завтра, вместе с Ай и Юко.
— Твое очередное безумство может их убить, ты это понимаешь?
— Не будет безумств, я их спасу, — со всей возможной уверенностью сказал я.
— Хочешь их спасти? Тогда улетай, — рука сенсея выровняла столовые приборы и поправила салфетку.
— Вы могли бы помочь мне — тогда я гарантирую успех.
— Я могу их вытащить в любой момент, — Макото перевел взгляд на окно.
— Простите? — не поверил я.
— Я пытался сделать все, чтобы они тебя забыли. Я приказал им о тебе не думать, но получил ежевечерние скандалы. Я придумал, что ты смертельно болен — они начали учиться целительству, как одержимые. Я сказал, что ты женился — им было наплевать. Потом я понял, как заставить их тебя забыть. Я вспомнил о твоих клановых проблемах и обмолвился, что женат ты только из-за угрозы от родичей.
— И они попытались убить Матвеева.
— И они поехали убивать главу твоего клана, — эхом ответил от старика.
— Но у них ничего не получилось, их поймали, — констатировал я.
— Да, все получилось идеально, — кивнул Макото, — скоро они поймут, что ты не приедешь. Это будет трудное знание, но необходимое для нормальной жизни. И за минуту до смерти от палача, когда в их душах прогорит надежда и любовь, я заберу внучек обратно домой.
— Вы безумны, — покачал я головой.
— Ты испортил мне внучек, превратив послушных и верных долгу, в одержимых глупой мечтой. Я вылечу эту болезнь, — с ожесточением проговорил Кавати.
— Эта болезнь называется любовь.
— Зачем ты приехал? — в бешенстве сенсей посмотрел на меня, — бередить их душу перед казнью? Ты ничего не сможешь противопоставить даже слабому клану!
