Керстин Гир - Изумрудная книга
— Если мы уже решились на кражу, может, прихватим с собой ещё и вакцину против оспы?
— Да не волнуйся ты, у тебя есть уже прививки почти ото всех болезней, которые могут попасться на пути путешественника во времени, — возразил Гидеон. — И, конечно же, против вируса оспы тоже.
— Это не для меня, а для одного друга, — сказала я. — Пожалуйста! Я тебе потом объясню.
Гидеон приподнял бровь, но всё-таки открыл без лишних рассуждений шкаф с препаратами доктора Уайта, и, немного пошарив там, достал оттуда какую-то красную коробочку.
За то, что он ни о чём не спросил, я любила его ещё сильнее.
— У тебя такой вид, будто у тебя сейчас изо рта слюна потечёт, — вернул меня обратно в реальность Химериус.
Я вытащила из жестяной коробки ключ от чердака.
— Сколько времени мама уже в ванной? — поинтересовалась я у Кэролайн и Ника.
— Не больше четверти часа, — вид у Ника стал куда более расслабленным. — Сегодня вечером она вела себя как-то странно. Всё целовала нас и вздыхала. И прекратила она только после того, как мистер Бернхард принёс ей бутылочку виски.
— Всего четверть часа? Тогда у нас ещё достаточно времени. Но если она появится здесь раньше положенного, пожалуйста, не признавайтесь, что мы полезли на крышу.
— По рукам, — сказал Ник, а Химериус тем временем напевал свою дурацкую песенку «Гиди и Гвендолин залезли под балдахин».
Я насмешливо поглядела на Гидеона.
— Если ты в состоянии оторваться от «Тинкербель», мы можем начинать.
— К счастью, я уже знаю, чем всё закончится, — Гидеон взял свой рюкзак и поднялся.
— До скорого, — прошептала нам вслед Кэролайн.
— Да, до скорого. Только увижу, как вы снова тискаетесь, улечу обратно, смотреть как работают феи, — сказал Химериус. — У нас, у демонов, есть гордость, о нас не скажешь, что мы подглядываем и врываемся в частную жизнь.
Не обращая на него никакого внимания, я полезла вверх по узкой печной трубе и открыла люк. На дворе стояла тёплая весенняя ночь — замечательное время для того, чтобы сидеть здесь на крыше, ну, и для того, чтобы пообниматься. С этой стороны открывался замечательный вид на несколько соседних домов, а на западе над домами висела луна.
— Ну, куда ты запропастился? — крикнула я вниз.
Из люка вынырнула кудрявая голова Гидеона, и вот он тоже вылез на крышу.
— Теперь я понимаю, почему ты так любишь это место, — сказал он, бросил рюкзак и осторожно присел рядом.
Никогда раньше мне и в голову не приходило, что ночью эта крыша может быть такой романтичной. Море горящих огней, проходящих под украшенными резными карнизами и простирающихся в бесконечность. В следующий раз стоит, наверное, устроить здесь маленький пикник со свечами и поцелуями… А Гидеон мог бы принести с собой скрипку… А Химериус, надеюсь, освободит меня на этот вечер от своего общества.
— Ты чему улыбаешься? — спросил Гидеон.
— Да так, ничего особенного, просто в голову лезут самые странные мысли.
Гидеон скорчил смешную рожу.
— Ах, вот как, — он внимательно огляделся по сторонам. — Ну что ж, я бы сказал, что пора начинать представление.
Я кивнула и осторожно полезла к каминной трубе. На этом участке крыша была гладкой, но уже через полметра после труб начинался крутой спуск. Отделённый лишь совсем низким металлическим заборчиком (и не важно, была я бессмертной или не была, но падение с четырёхэтажного дома как-то не входило в мои представления об удачных выходных).
Я открыла вентиляционный клапан первого самого большого камина.
— Но почему именно здесь наверху, Гвенни? — раздался снизу голос Гидеона.
— Шарлотта боится высоты, — объяснила я. — Она никогда не решится на то, чтобы залезть на крышу.
Я вытащила тяжёлый свёрток и стала осторожно продвигаться с ним вниз.
Гидеон вскочил на ноги.
— Только не вырони его! — нервно сказал он. — Прошу тебя!
— Не волнуйся! — я не могла не рассмеяться, такой озадаченный у него был вид. — Погляди, я вот могу даже стоять на одной ноге…
Гидеон издал что-то вроде короткого стона.
— С такими вещами не шутят, Гвенни, — прошептал он. Наверное, эти их уроки тайноведенья повлияли на него гораздо сильнее, чем я считала. Он взял свёрток из моих рук и покачал его, словно ребёнка.
— Это действительно… — начал он.
За спиной я почувствовала порыв холодного ветра.
— Нет, ты, дурачина, — прокаркали Химериус, высунув голову из люка. — Это всего лишь кусок старого сыра, который Гвендолин хранит тут на верхотуре, на случай, если ночью вдруг приспичит пожрать.
Я скорчила недовольную рожу, приказывая ему убраться восвояси, что он, как ни странно, и сделал. Наверное, в фильме про Тинкербель как раз происходило что-то интересное.
Гидеон между тем поставил хронограф на крышу и принялся осторожно его разворачивать.
— Известно ли тебе, что Шарлотта трезвонила в штаб примерно каждые десять минут, чтобы убедить нас, будто хронограф находится у тебя? В конце концов ей удалось вывести из себя даже Марли.
— Как жаль, — сказала я. — Ведь эта парочка будто создана, чтобы быть вместе.
Гидеон кивнул. Затем он убрал последний кусок ткани и глубоко вздохнул.
Я осторожно погладила полированный деревянный бок хронографа.
— Вот и он.
Гидеон на миг замолчал. Это был довольно-таки долгий миг, если быть честной.
— Гидеон? — неуверенно спросила я. Лесли предупреждала меня, что стоит подождать ещё пару дней, чтобы наверняка убедиться, насколько можно ему доверять, но я её не послушала.
— Я ни на секунду ей не поверил, — прошептал наконец Гидеон. — Ни на одну секунду, — он поглядел на меня, в этом свете его глаза казались совсем тёмными. — Ясно ли тебе, что случится, если кто-то узнает о том, что здесь спрятано?
Я решила опустить тот факт, что уже целая толпа народу была в курсе того, что здесь спрятано. Гидеон был так взволнован, и, наверное, поэтому мне вдруг тоже стало страшно.
— Мы точно хотим это совершить? — спросила я и почувствовала, что в животе у меня всё сжалось, но теперь не от предстоящего прыжка во времени, а от чего-то совсем другого, неизведанного.
Одно дело, когда мою кровь в хронограф считал дедушка. И совсем другое — то, что мы собирались провернуть сейчас. Потому что мы собирались замкнуть Круг крови, и последствия этого предугадать было нельзя. Это ещё мягко сказано.
В моей голове закружили страшные пророчества, которые заканчивались на «благодать» и «умирать», затем воображение услужливо пририсовало пару деталей, которые рифмовали «творец» и «конец». И тот факт, что я, вроде как, была бессмертной, не успокаивал меня ни капли.
