Царь девяти драконов (СИ) - Марков Павел Сергеевич

«Богиня-мать, помоги нам…».

В отчаянии девушка устремила взор в небо. Глаза увлажнились от слез. И сквозь намокшие ресницы оранжевые облака казались бурыми пятнами крови на темнеющем полотне небосвода.

***

Танцзин пребывал в мрачном расположении духа. Несмотря на то, что он должным образом исполнил приказ почтенного Фу и покарал оборванца, посмевшего нарушить священный запрет, его оставили сторожить опустевшие казармы. Таково было веление гуна. Воротник и его воины должны охранять место постоя до возвращения войска из славного похода. А между тем там, на площади, проходит интереснейшее событие. Язычников приносят в жертву Шанди. И Танцзин справедливо рассчитывал, что за служебное рвение его наградят местом в первых рядах. Такое зрелище случается нечасто, чтобы его пропускать! Но нет. Вместо этого приходится торчать здесь, возле унылых безлюдных бараков и пустой ямы для узников.

«К-как в-всегда м-меня к-крайним делают» — тяжко и с досадой вздохнул он.

Его немногочисленные люди разбрелись по местности и дежурили по дальним углам широкого пятачка возле казарм. Вокруг стояла тишина, однако даже досюда долетал гул голосов с главной площади Хучена.

«Опять в-все п-п-пропускаю» — продолжал сетовать на судьбу Танцзин, как вдруг услышал стон. Сдавленный и протяжный.

Воротник вздрогнул и обернулся на звук. Стон повторился. Словно рядом кого-то медленно и жестоко пытали. Танцзин почувствовал, как мурашки побежали по телу. Звуки шли из ямы для узников.

— Э-э-эт-то что еще т-такое? К-кого-то п-посадили?

Он огляделся, но его люди находились слишком далеко, рассредоточившись по казармам. По этому воротник решил проверить сам. Он медленно стал приближаться к яме, прикрытой тростниковой решеткой.

Когда до нее оставалось всего пара шагов, стон раздался вновь. Но теперь вместе с ним Танцзин отчетливо услышал и детский плач. Мурашки по телу побежали сильнее.

«Т-ттам ч-что? Ещ-ещ-еще и ребенок с-сидит?».

Он подошел вплотную и посмотрел в яму. Солнце уже склонилось к горизонту, его лучи не падали на эту сторону двора, посему внутри царил густой мрак. Воротник никого не увидел. Однако через секунду стон повторился. И снова к нему примешался детский плач. Волосы на голове Танцзина встали дыбом.

— К-кто там? — прохрипел он.

— Помоги… мне… — раздался из ямы сиплый шепот.

Воротник громко сглотнул, руки его затряслись.

«Н-надо п-проверить…».

Дрожащими пальцами он откинул тростниковую решетку. С тихим стуком та ударилась о землю. Танцзин наклонился и, напрягая глаза, уставился во тьму.

***

Крики становились все громче. Они били по ушам, словно кузнечные молоты. Временами Абхе различала среди непонятного гомона одно слово. Люди призывали свое божество. Божество, ставшее для нее ненавистным.

— Шанди! Шанди! Шанди! Шанди!

Девушка приподняла голову и увидела впереди нечто, напоминавшее священную рощу. Она располагалась на небольшом возвышении, к которому вела каменная лестница. У ее подножия выстроились несколько стражников. Подобно тем воинам, что Абхе видела раньше, они тоже гордо смотрели перед собой, а лица оставались непроницаемыми. Только плечи их не прикрывали звериные шкуры. В руках стражи держали длинные копья. Сама же роща состояла из высоких хвойных деревьев. Толстые стволы с пушистыми ветвями неподвижно возвышались над площадью и наблюдали за действом в полном безмолвии. Немые свидетели будущих кровавых жертв. Но не само святилище привлекло внимание девушки. Взор ее был направлен на сооружение, напоминавшее небольшой глиняный алтарь, и на крупного воина, стоявшего подле него. В руках детина сжимал оружие с длинным древком, увенчанное острым и заточенным лезвием. Оно угрожающе сверкало в лучах заходящего солнца. В свете багрового заката казалось, что оно уже испачкано кровью.

Абхе задрожала сильнее. С уст сорвался стон, но он потонул в шуме беснующейся толпы.

Караульные доставили носилки к подножию лестницы и начали неспешный подъем. С каждой пройденной ими ступенькой девушка чувствовала, как надежда на спасение стремительно улетучивается. Она не хотела верить, что все для них скоро закончится. Закончится вот так… После всего, что им пришлось пережить. Нет, она заслуживала лучшего… они заслуживали лучшего! Стоило ли тогда покидать Мохенджо-Даро и долину Синдху, чтобы потом окончить свои дни на жертвенном алтаре под улюлюкание толпы? Быть может, проще было остаться на растерзание тому страшному демону, чье шипение до сих пор временами преследовало в кошмарах?

С-и-и-рр-у-ш-ш-ш-ш…

«Нет, — внезапно подумала Абхе, — не стоило. Ибо те дни, что я провела вместе с Шанкаром, были лучшими в моей жизни… Жаль, что они продлились недолго…».

Теперь слезы соленым водопадом текли по изможденному и израненному лицу. И когда носилки достигли вершины, взор девушки затуманился окончательно.

Один из стражников рявкнул что-то в ухо, но Абхе не расслышала. Ей в тот миг было все равно. Окрик повторился. Она не среагировала. Тогда воин схватил ее за волосы и резко поднял. Страшная боль пронзила бедро. Абхе не выдержала и закричала, но ее крик потонул в радостном гуле. В этот раз девушку не стали бить по лицу, дабы пресечь вопль. Ведь страдания жертвы должны умаслить публику. Порадовать Шанди. Абхе с силой швырнули об глиняный алтарь. Палач, державший гэ наготове, кровожадно ухмыльнулся, но она этого не видела. Оперевшись дрожащими руками о кладку, девушка закрыла глаза и молилась, чтобы все это побыстрее закончилось. И лишь сердце обливалось кровью из-за того, что она никак не помогла Карану…

«Богиня-мать, Прародительница жизни, пусть это все закончится быстро… пусть это все закончится быстро…».

Она шумно выдохнула. Тело пробил озноб. Абхе стала замерзать. Девушка не видела, что палач перехватил гэ поудобнее, приготовившись нанести удар. Лишь почувствовала, как затихла в предвкушении толпа. В предвкушении долгожданного представления и жертвоприношения.

«Каран… прости меня…».

[1] Что?!

[2] Закрой рот!

Глава 19

Абхе зажмурилась в ожидании неизбежного. Она чувствовала колебание воздуха. Осязала, как палач, ухмыляясь, прготовился опустить страшное лезвие вниз. Но нет, не на голову. Ведь это будет слишком легко. Слишком быстро. А люди, собравшиеся на площади, пришли не за коротким представлением.

«Я постараюсь не кричать… Богиня-мать, дай мне сил… я постараюсь не кричать...».

Вокруг повисла мертвая тишина. Все ждали начала. Начала жертвоприношения. Но даже среди этого безмолвия можно было различить колыхание толпы.

Кривая усмешка слетела с уст палача. Лицо его стало непроницаемым и торжественным. Перехватив гэ поудобнее, он взял древко обеими руками и приготовился нанести первый удар, строго помня наказ — не убивать сразу. Ладони язычницы, коими та упиралась в глиняный алтарь -- превосходная мишень. С них он и начнет.

«Во славу Шанди» — подумал палач и замахнулся, как внезапно раздался грозный окрик.

— Стой!

В наступившей тишине он прозвучал подобно раскату грома. Толпа слабо охнула. Палач замер и удивленно оглянулся через плечо. Туда, где начиналась священная роща, и еловые ветви свисали, едва не касаясь головы.

Абхе вздрогнула и резко подняла веки, широко раскрыв глаза. Сердце в груди подскочило. У девушки перехватило дыхание.

— Шанкар? — прохрипела она, не веря своим ушам.

***

Когда черная псина столкнула его в пропасть, он выронил кинжал. Тот тихо брякнул о мостовую, но охотнику в тот момент было не до того. В последний миг он умудрился схватиться руками за край, сильно отбив пальцы. Зверь вцепился в тигриную шкуру на спине и продолжал, тихо рыча, неистово рвать ее, стремясь добраться до кожи. Шанкар не мог ничего сделать, ибо если отпустит руки, то полетит вниз — в бездонную пропасть. Взобраться наверх с крепкой и тяжелой тушей на горбу, которая еще и пытается разодрать тебя в клочья — тоже невозможно. В какую-то секунду охотнику почудилось, что это все — печальный, бесславный конец. Еще немного, и клыки доберутся до шеи… Как вдруг почувствовал, что шкура начинает стремительно рваться и сползать с плеч. Еще мгновение — остатки некогда красивого трофея полностью разошлись и полетели во тьму бездны, увлекая за собой беснующуюся тварь. Лишь спустя миг до Шанкара долетел ее испуганный визг. Тяжело дыша, охотник уткнулся лицом в край пропасти. Закрыл глаза. Пот ручьями стекал по лбу и щекам. Сердце отчаянно колотилось.