Neil Gaiman - Американские боги (пер. А.А.Комаринец)
– В такое непросто поверить.
– Я, – отрезала она, – могу поверить во все, что угодно. Ты понятия не имеешь, во что я могу поверить.
– Правда?
– Я могу поверить в то, что правда, и в то, что неправда, и в то, о чем вообще никто не знает, правда это или нет. Я верю в Санта Клауса и в Пасхального Зайца, и в Мэрилин Монро, и в «Битлз», в Элвиса и в мистера Эда. Послушай, я верю, что люди могут измениться и стать совершенными, что познание бесконечно, что миром управляют тайные банковские картели, что к нам регулярно наведываются инопланетяне, как добрые, похожие на сморщенных лемуров, так и злые, которые увечат скот и желают захватить нашу воду и наших женщин. Я верю, что будущего нет и что оно рок-н-ролл, я верю, что настанет день и вернется Белая Женщина Бизон, чтобы наподдать всем под зад. Я верю, что взрослые мужчины на самом деле мальчишки-переростки с проблемами в общении и что упадок хорошего секса в Америке от штата к штату совпадает с сокращением числа кинотеатров под открытым небом. Я верю, что все политики – беспринципные мошенники, и тем не менее верю, что альтернатива еще хуже. Я верю, что однажды Калифорния с большим «бум» затонет, а Флориду затопят химические отходы, безумие и аллигаторы. Я верю, что антибактериальное мыло уничтожает наш естественный иммунитет к грязи и болезням, и поэтому рано или поздно всех нас прикончит простая простуда, как марсиан в «Войне миров». Я верю, что великими поэтами прошлого века были Эдит Ситуэлл и Дон Маркис, что малахит – это высохшая сперма драконов и что тысячу лет назад в прошлой жизни я была однорукой сибирской шаманкой. Я верю, что будущее человечества лежит среди звезд. Я верю, что леденцы и впрямь были вкуснее, когда я была ребенком, и что майский жук по законам аэродинамики не может летать, что свет – это волна и частица, что где-то есть кошка в коробке, которая одновременно жива и мертва (хотя если они никогда не откроют коробку, чтобы покормить животное, у них рано или поздно будет две по-разному мертвых кошки), что во Вселенной есть звезды на миллиарды лет старше самой Вселенной. Я верю в личного бога, который заботится и тревожится обо мне и присматривает за всем, что я делаю. Я верю в безликого бога, который запустил Вселенную, пошел тусоваться со своей телкой и знать не знает о моем существовании. Я верю в пустую и безбожную Вселенную случайного хаоса, фоновые шумы и слепой случай. Я верю, что всякий, кто говорит, что похвалы сексу преувеличены, просто никогда не имел настоящего секса. Я верю, что всякий, кто утверждает, будто знает, что происходит, солжет и в малом. Я верю в абсолютную честность и в разумную ложь во спасение. Я верю в право женщины выбирать и в праве ребенка на жизнь, что хотя всякая жизнь священна, нет ничего дурного в смертном приговоре, если внутренне доверяешь юридической системе, и что никто, кроме идиота, не станет ей доверять. Я верю, что жизнь – игра, что жизнь – это жестокая шутка, что жизнь – это то, что происходит, пока жив, и что вполне возможно просто ей радоваться.
Тут ей пришлось остановиться, чтобы набрать в грудь воздуху.
Тень едва не снял руки с рулевого колеса, чтобы ей поаплодировать, но сдержался и только сказал:
– Ну ладно. Значит, если я расскажу, что узнал, ты не станешь думать, что я тронулся?
– Может быть, – сказала она. – Попытай счастья.
– Ты мне поверишь, если я скажу, что все боги, кого только напридумывали люди, и сегодня ходят среди нас?
– …может быть.
– И что есть новые боги – боги компьютеров и телефонов и всего такого, – и что все они, похоже, решили, что места в нашем мире для всех не хватит. И, что вполне вероятно, надвигается война.
– Выходит, боги убили этих двоих?
– Нет, их убила моя жена.
– Я думал, ты говорил, она умерла.
– Умерла.
– Так она убила их до того?
– После. Лучше не спрашивай.
Она откинула челку со лба.
Вскоре они уже въехали на главную улицу и затормозили у «Здесь останавливается Бак». На вывеске в витрине удивленный олень стоял на задних ногах с бокалом пива в передней. Взяв пакет с книгой, Тень вышел.
– Зачем им воевать? – спросила Сэм. – Это уж чересчур! Ради чего им сражаться?
– Не знаю, – признался Тень.
– Проще верить в инопланетян, чем в богов. Может, мистер Город и мистер Как-его-там были «люди в черном», только инопланетные?
Они стояли на тротуаре перед баром, Сэм тянула время. Ее дыхание вырывалось на холоде слабым облачком пара.
– Просто скажи мне, что ты из хороших парней.
– Не могу, – отозвался Тень. – С радостью бы, да не могу. Но я делаю, что в моих силах.
Сэм прикусила нижнюю губу, потом кивнула:
– Сойдет. Я тебя не сдам. Можешь купить мне пива.
Тень толкнул перед ней дверь, и с порога в них ударила волна жара и музыки. Они вошли внутрь.
Сэм помахала каким-то знакомым. Тень кивнул дюжине людей, чьи лица – пусть и не имена – он запомнил в тот день, когда принимал участие в поисках Элисон Макговерн или кого по утрам встречал в закусочной Мейбл. У стойки стоял Чад Муллиган, обнимая за плечи хрупкую рыжеволосую женщину – поцелуйную кузину, решил Тень. Интересно, хорошенькая она? Но женщина стояла к нему спиной. Увидев Тень, Чад поднял руку в шутливом салюте. Тень ухмыльнулся и помахал в ответ. Он огляделся по сторонам в поисках Хинцельмана, но старика сегодня здесь как будто не было. Однако Тень заметил свободный столик и двинулся в том направлении.
Кто-то завопил.
Гадкий крик, во все горло, истеричный, как при виде привидения – и все разговоры разом смолкли. Тень огляделся, уверенный, что тут кого-то убивают, а потом сообразил, что все лица в зале поворачиваются к нему. Даже черная кошка, которая обыкновенно спала на подоконнике днем, теперь стояла на музыкальном автомате, задрав хвост трубой и выгнув спину, и во все глаза пялилась на Тень. Время замедлилось.
– Держите его! – кричал женский голос, владелица которого, казалось, вот-вот ударится в истерику. – Во имя Господа, кто-нибудь остановите его! Не дайте ему сбежать! Пожалуйста! – Голос был знакомый.
Никто не двинулся с места. Все смотрели на Тень. А он в ответ тоже только смотрел.
Раздвигая толпу, вперед вышел Чад Муллиган. Хрупкая женщина опасливо шла за ним следом, глаза у нее расширились, словно она вот-вот закричит снова. Тень ее знал. Разумеется, он ее знал.
Чад все еще держал в руках стакан пива, который теперь поставил на ближайший столик.
– Майк.
– Чад, – отозвался Тень.
Одри Бертон дернула Чада за рукав. Лицо у нее было совсем белым, а в глазах стояли слезы.
– Тень, – сказала она. – Какая же ты сволочь. Грязный убийца.
– Ты уверена, что знаешь этого человека, милая? – спросил Чад. Ему явно было не по себе.
Одри Бертон поглядела на него недоверчиво.
– Ты что, с ума сошел? Да он много лет работал у Робби. Его потаскушка-жена была моей лучшей подругой. Его же разыскивают за убийство. Мне пришлось отвечать на вопросы. Он беглый преступник.
Она явно перебарщивала: голос у нее дрожал от едва подавляемой истерики, и она с рыданиями выплевывала слова, будто актриса мыльной оперы, метящая на «Эмили» за дневную программу. «Вот тебе и поцелуйная кузина», – подумал Тень, на которого этот спектакль не произвел особого впечатления.
Никто в баре не произнес ни слова. Чад Муллиган поднял глаза на Тень.
– Вероятно, здесь какая-то ошибка. Уверен, мы во всем разберемся, – рассудительно сказал он, а потом обратился к собравшимся: – Все в порядке. Волноваться не о чем. Мы во всем разберемся. Все в порядке. – Затем снова повернулся к Тени: – Выйдем на минутку, Майк.
Спокойствие и компетентность произвели на Тень должное впечатление.
– Конечно, – согласился он.
Тут он почувствовал, как кто-то трогает его за локоть, и, обернувшись, увидел Сэм. Тень улыбнулся ей, насколько мог, ободрительно.
Сэм же поглядела сначала на Тень, потом на уставившихся на них завсегдатаев бара и сказала Одри Бертон:
– Не знаю, кто ты. Но. Ты. Такая. Сука.
А потом поднялась на цыпочки, притянула к себе Тень и крепко поцеловала его в губы, притиснула свой рот к его – как показалось Тени, на несколько минут, но учитывая, что время, казалось, внезапно замедлилось, это вполне могли быть и несколько секунд.
Странный вышел поцелуй, подумалось Тени, когда ее губы прижались к его: он предназначался не ему. Он предназначался жителям города, так Сэм давала понять, на чьей она стороне. Это было как размахивать флагом. Она еще не успела отстраниться, а Тень уже понял, что он ей даже не нравится – ну, во всяком случае, не настолько.
И все же, давным-давно, еще маленьким мальчиком, он читал одну историю: историю о путнике, который, поскользнувшись, упал в пропасть, на тропе его ждали тигры-людоеды, внизу – острые скалы; но ему удалось уцепиться за выступ и держаться за него изо всех сил. Возле него на выступе рос кустик земляники, а внизу и вверху ждала верная смерть. «Что ему делать теперь?» – спрашивалось в истории.