M. Nemo - Кровь Ардана
— А-а-а, ма-ма, я птица! У меня крылья!
Публика ещё продолжала похлопывать, но уже как-то сдержанно.
А новообращённый в лебеди продолжал орать на весь театр. На сцену выбежали актёры. Спотыкаюсь и ругаясь на чём свет стоит, кинулся защищать ведущее дитяти усатый режиссер. Понабежали костюмеры. Что там тогда началось!
— Мист, прекрати фантазировать! — только и выдал Ксандер и шустро прополз дальше.
— Но я… — в который раз попытался объясниться последний.
Они выскочили через чёрный ход из театра как раз тогда, когда там поднялась полная неразбериха. Пусть теперь арды попробуют взять след. В театре ещё час проколупаются, пока распутают клубок всего, что там и заклубилось.
— Сделай телепорт, — крикнул по пути кот.
— И гадай, куда тот нас занесет?
Ксандер продолжал нестись по улице. На этот раз широкой и с горгульями с каждого встречного дома. Телепорты делают долго, сосредоточенно, с силами собравшись, что самое главное, с мыслями. А так, в последний момент, это их могло и…
— На главную залу Двора шлёпнуть. Аккурат к ногам королевы, — закончил Ксандер.
Кот промолчал. Хотя мог заметить что-то о магах-недоучках и недостаточной практике.
Они побежали дальше.
Мелькнуло Министерство Святых.
И тут на радость переговаривающимся магам да наряженным дамам, когда Ксандер, кот и Мист молнией неслись вперёд поскорее скрыться — перед ними расцвёл золотой жезл с набалдашником на конце. Набалдашник был чёрным. А стоящие на нём туфли — золотыми.
Ксандер поднял взгляд выше.
Чёрная фигура с короной приветственно ему поклонилась.
— Да ты издеваешься? — на духу выпалил Ксандер.
Глава 16. В облаках
— И всё бы хорошо, если б не необходимость жить дальше.
О Пути. Трактат.
Тинас.
Со скалы видны были и угрюмые разводы туч, и топорщащаяся степь. Она вздрагивала как не приглаженная шерсть волка. Из травы выныривали каменные огрызки некогда разрушенной крепости.
— До Гнездовья пять дней.
— И кости обогреем в кои то веки, — отозвался Укус.
Я обернулся, чтобы проверить, что гостья сидит на месте.
— Слушай, — предложил Укус, — а может, развяжем.
— Нет.
— Ладно, как знаешь. Но ведь… я хочу сказать. Она ведь к нам без оружия вышла. Там, где ей и полагалось быть.
— На две поляны дальше.
— Так волки ночью в лесу напали, всех же перебили.
— Неизвестно кто ещё их перебил.
— Но у неё же татуировка.
— Я заметил сбившуюся линию на пятом переплетении.
— Творец всемогущий, Тинас, нельзя же так, честное слово! Нам сказали найти Пророчицу. Найти на поляне в Синем лесу. Мы её там и нашли. А что всё её сопровождение погибло, так там ещё попробуй проберись. И теперь нужно доставить её целой и невредимой в Гнездовье. Пророчица расскажет. — Тут голос Укуса стал тише. — Как… — Вкрадчивее. — Высоту переворачивать.
Я убедился, что «пророчица» слушает. Смотрит прямо на нас и запоминает. Лицо как вода с воздухом, брови тонкие.
— Но ты знаешь о её даре.
— Ерунда. Сначала нужно убедиться, а потом уже тащить неизвестно кого домой. А если это воплощение. То самое, от которого теперь разрушается Гнездовье?
Укус смущённый притих.
— Или любое другое воплощение. Коварство? Брезгливость? Что мы можем привести в Гнездовье? Нет, сначала я удостоверюсь, что это на самом деле пророчица.
Нас слушала не только та, о ком держали разговор, но и весь остальной отряд. Четверо смертокрылов стояли, сложив за спинами кожистые крылья и внимали творившимся речам.
А она всё это время сидела молча, подобрав под себя колени. Крылья у пророчицы тоже были, только светлее и меньше.
Заночевали там же. Солнце окунулось за горизонт и вспыхнуло алым перед ночными сумерками. Кругом затихло, улеглись ветра. Степь выпрямилась и редко когда в траве рыскал хищный зверь. Далеко на северо-востоке громоздились горы с заснеженными шапками.
— Развяжи меня, — попросила пророчица лёжа у костра. Лицо её так и подрагивало пляшущими тенями.
— Ты всё слышала, — отрезал я проходя мимо.
Она всё так же лёжа проследила за моими ботинками. Краем глаза я продолжал следить за ней, хоть выход из пещеры охраняли Бфуд и Око.
Руки хорошо связаны. Но если это воплощение — оно может вытворить любой трюк. На всякий случай я вернулся к пророчице и опустился перед ней на колени.
Она улыбнулась. А когда я достал из напоясной сумки другую верёвку, только внимательно следила как я перехватываю ей ноги.
— Я никуда не убегу.
Я молчал.
— Обещаю.
Откинулся назад и упёрся спиной в гранёную стенку пещеры и следил за костром. Поели разделанной и натёртой травами дичи. С собой у меня был флакон гуравого масла. Им тоже капнули для вкуса. Теперь по пещере ещё витал его тягучий запах.
— У тебя очень необычные глаза.
— Я гипнотизёр, знаешь, что это значит?
Она помолчала.
— Да. — Снова пауза. — Но меня нельзя заставлять, я священна.
— Знаю, предупредили.
— Хотя заставлять вообще никого нельзя.
Я одарил её долгим взглядом.
— Даже нужно, если боится или трусит.
— Лучше убедить верным советом.
— Лучше совета помогает хорошая затрещина.
— Принуждение не всегда поможет тебе.
— А давай я лучше тебе расскажу, что знаю.
Она кивнула. Тогда я завёл ровным голосом. Смотря через костёр прямо в глаза «пророчице».
— Гнездовье давно гибнет. Это началось семь лет назад, когда к нам со стороны леса пришёл чёрный лев. Лев был проклят или же в него вселилось крайне скверное воплощение, а может он сам им был — как бы там ни было — льва забрали наши целители и попытались вылечить. Но время шло, а ему лучше не становилось. Ещё в первый день лев стонал, что жизнь окончена и он не видит смысла жить дальше. Что раны его кровоточат, а глаза застилает тьма. Льва все утешали, лелеяли. Приносили понюхать кусочки облаков и травы с поля. Давали самой чистой воды. Подставляли морду солнцу. Но чёрный лев ничему не радовался и только стонал и стонал, а то и молчал часами. Целители печалились, но мы их утешили, сказали, что раз льву не поможешь — зато похороним славно.
А лев не умирал. Хотя ему и плохо было, хуже всех. И целители принялись чахнуть на глазах. Им тоже становилось плохо. Сначала они решили, что раз не могут вылечить льва — то и сами плохие целители. Потом погрустнели, затосковали. И начали ворчать, что жизнь у них не удалась, да и дальше ничего хорошего не предвидится.
Пророчица меня слушала с виду почтительно и ни разу не перебила. Все остальные кроме дозорных крепко спали, на мир-Ардан опустилась звёздная ночь.
