Пол Кемп - Маска полуночи
Волны бились о песок. Кейл и Ривен молча глядели друг на друга. Молчание затягивалось.
Эревис попытался заговорить, но его сухое горло не смогло издать ни звука. У него получился лишь храп, прежде чем его окутала боль и в глазах потемнело. Он заставил себя не терять сознание. Он будет смотреть Ривену в глаза, когда умрет.
Когда зрение сфокусировалось, Кейл увидел, что Ривен достал клинок. Ассасин жестоко улыбнулся и ударил.
Не по Эревису, по останкам мантии Странника.
— Ему солнце тоже не особенно понравилось, как я погляжу.
Ривен засмеялся, присел и взял несколько предметов из груды праха, которая когда–то была Странником. Вставая, он спрятал их в карман. Кейл решил, что это были камни, окружавшие когда–то голову мага.
Ривен снова подошел к нему, с обнаженной саблей. Он наклонил голову к плечу, размышляя. Наконец, он вздохнул и сказал:
— Посмотри, где мы теперь, Кейл. Посмотри, во что мы превратились.
Ривен обошел Кейла так, что его тень закрывала Эревиса от солнца.
Тьмы придала шейду сил. В тени Ривена его тело начало регенерировать. Кости и органы постепенно срастались и заживали. Ужасающие вспышки боли пронзали все тело. Не сдержавшись, он застонал. Ривен молча стоял и глядел на происходящее, как сембийская Стена — телохранитель — древности. Ривен был Стеной Кейла, его правой рукой.
Когда раны Кейла зажили достаточно, чтобы позволить ему встать, он поднялся на ноги. Они с Ривеном на мгновение встретились взглядами.
Кейл благодарно кивнул. Ривен кивнул в ответ. Не было необходимости в словах.
— Пойдем найдем Магза, — сказал Кейл. — И потом останется еще одно.
— Флит, — кивнул Ривен. Кейл удивился, когда выражение Ривена смягчилось при произношении имени Джака.
— Да, — согласился Эревис.
— Он этого не сделает, — сказал Ривен.
Убийце не нужно было пояснять, кого и что он имеет ввиду.
— Сделает, — ответил Кейл. — Я его заставлю.
Кейл, Ривен и Магадон вместе вошли в башню Странника. Когда они шли по залам, Кейл впервые обратил внимание на разрушенные фрески. Он заметил и изображение черепа на дверных ручках.
— Это был храм Цирика, — сказал он. — Или, по крайней мере, часть храма.
Ривен кивнул и потер черный диск, который носил на шее.
— Вот зачем он устроил все это, Кейл. Он сделал это назло Цирику. Украл один из храмов Темного Солнца для себя.
Кейл не думал, что Маск столь искушен в интригах. Он сказал:
— Может быть, ему просто повезло. Так или иначе, это сделал не он, а мы. Он в долгу перед нами.
Ривен ничего на это не ответил.
Они прошли через изгибающийся коридор к телу Джака. Ривен и Магадон уложили Джака на полу в небольшой, неиспользовавшейся комнате в стороне от центрального коридора на втором этаже. Было похоже, что здесь не проводились ритуалы Цирика.
Шерстяное одеяло укрывало Джака до подбородка, казалось, что он просто спит. Вид мертвого друга разбредил раны Эревиса. Он надел маску, чтобы скрыть слезы.
Кейл присел на пол рядом с телом. Он потянулся под одеяло и взялся за руку друга. Полурослик был холодным, окоченевшим. Кейла затопил поток эмоций.
— Ты мне задолжал, — сказал он сводчатому потолку, имея ввиду Маска. — Ты мне задолжал!
Повелитель Теней снова и снова просил от него жертв, и снова и снова он их приносил — свою семью, свою кровь, свою человечность, и своего лучшего друга. Это было слишком. Он хотел расплаты.
— Ты слышишь меня? — его голос зазвенел, эхом отражаясь от потолка. — Ты мне должен. И сейчас ты вернёшь долг.
Полночь еще не наступила, но Кейл все равно склонил голову, закрыл глаза и принялся молиться. Он просил не о множестве заклинаний, как обычно, а об одном. О заклинании, которое вернёт Джака из мертвых. Он знал, что такое возможно. Он слышал истории.
Он отправил свои мысли, свою нужду спасти друга, через все уровни бытия прямо к Маску. Он знал, что бог услышит его. Должен услышать.
Ответа не было.
Злость Эревиса возрастала. Он требовал, чтобы Маск услышал его, требовал ответа.
Ничего. Рядом лежал Джак, холодный и неподвижный.
На плечо легла рука — Магадон.
— Эревис… — начал проводник.
Кейл сбросил его ладонь.
— Нет. Нет, Магз, чтоб тебя. Он мне ответит.
Кейл поднял голову и закричал:
— Ты дашь мне это, или я навсегда от тебя отвернусь! И если выйдет так, я поклянусь душой своего друга, что буду выслеживать и убивать каждого твоего жреца, что смогу найти. Каждого проклятого жреца! А я найду многих. Ты сделал меня слишком сильным. Слишком хорошо обучил. Никто не сможет остановить меня, никто.
Эревис оглянулся через плечо на Ривена. Тот посмотрел на него, кивнул.
— Никто не остановит нас.
Он стал ждать.
Ничего.
Он ждал, становясь все злее и злее.
— Как хочешь, — наконец тихо сказал Эревис, поднимаясь на ноги. Он начнет в Сембии, потом отправится в Кормир, потом займется остальным Сердцеземьем, потом…
Его мозг наполнило знание, заставив снова упасть на колени — слова молитвы, что творила величайшее из чудес. Возвращала к жизни мертвых.
Кейл ощутил моральный подъем и не сдержал жестокой улыбки.
— Я могу это сделать. Он ответил.
Эревис положил руки на грудь Джака и начал читать молитву.
Джак сидел за столом в доме своей матери, слушая болтовню родичей и вдыхая теплый запах материнской стряпни. С его лица не сходила улыбка.
— Что ты так мало берёшь? Набирай полную миску, Джакерт Флит, — сказала мать, намазывая масло на хлеб. — Посмотри на себя, одна кожа да кости! Кушай. Кушай.
— Да, мама, — ответил Джак. Он знал, что за столом с матерью лучше не спорить.
Отец, как всегда, сочувственно улыбнулся, но промолчал.
— Передай мед, — попросил Джак брата.
Коб сделал вид, что хочет бросить медовые соты в Джака, но вмешалась мать:
— Кобдон Флит, если хоть капля меда попадет на мою новую скатерть, тебя не спасет даже Иоланда Вормхарс.
Коб застыл и боязливо ответил:
— Мам, я просто хотел подшутить над Джаком.
— Ну конечно, дорогой, — ответила мать, откусив небольшой кусочек от хлеба с маслом. — А теперь положи соты обратно на блюдце и передай брату.
Коб молча подчинился, и Джак, наблюдавший за поражением брата, ухмыльнулся. Он выдавил мед из сот на кусок хлеба и откусил. Вкус в точности, как в его детских воспоминаниях. Отец — он был пчеловодом — наверное, взял соты из улья сегодня утром. Когда Джак был мальчишкой, пасека Мэла Флита обеспечивала всю семью. Конечно, в результате Джака с братом пчелы кусали куда чаще, чем других детей. И все же он очень соскучился по отцовскому меду и материнскому супу за обеденным столом. Хорошо было вернуться домой.
