Della D. - Метаморфозы
— Если она так сильна, то зачем служит Волдеморту? – Дамблдор выглядел действительно озадаченным.
— Она сказала мне, что Лорд ей не соперник, что она может уничтожить его в любой момент, — Северус чуть не застонал, когда осознал, что это было не пустое бахвальство. – Альбус, я просто идиот! Долор – моя самая большая ошибка. Еще тогда, когда нас поженили, мне следовало искать в ней союзницу, а не делать из нее своего заклятого врага.
— А ты мог? – поинтересовался директор, посмотрев на зельевара поверх очков.
— Мог, — глухо ответил Снейп. – Мог, если бы потрудился немного изучить эту женщину. Но меня так разозлил тот факт, что ее мне навязали в жены, что я не желал знать ее. Вернее, я знал только ее внешнюю сторону. Отвратительную и безумную. И ни разу я не захотел заглянуть внутрь этого безумия.
— О чем ты, Северус?
— Она сошла с ума, когда магглы истребили ее семью. Для члена древнего чистокровного рода семья – это альфа и омега всего. Центр силы. Смысл жизни. Своеобразный якорь. Когда она лишилась этого якоря, она сошла с ума. То, что раньше было для нее искусством, стало ее оружием, — Снейп вскочил на ноги и заходил по комнате из стороны в сторону. – Когда нас только поженили, она сначала была довольно активна в… э–э–э… сексуальном плане, — он немного смутился. – Я должен был понять, что она просто хочет ребенка. Не потому, что это был приказ Лорда. Нет! Ребенок стал бы продолжателем рода. Членом семьи. Кровь от крови. Плоть от плоти. Но она быстро поняла, что я ребенка не хочу. И нашла отца на стороне. Проклятье! Я должен был понять, что ребенок не мой!
— Северус, но какая разница? – взгляд Дамблдора стал жестче, но метавшийся по комнате Снейп этого не заметил. – У нее был самопроизвольный выкидыш. Ребенок умер. В чем твоя вина?
Зельевар замер на месте, не осмеливаясь взглянуть на директора. Собрав всю свою волю, он тихо признался:
— Выкидыш не был самопроизвольным, Альбус. Я изготовил зелье и приказал домовому эльфу в мое отсутствие напоить этим зельем Долор. В результате произошел выкидыш. А Долор, как я выяснил недавно, стала бесплодной.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только треском огня в камине, тиканьем часов и тяжелым дыханием зельевара. Он все еще не решался посмотреть на директора, не знал, что сказать.
— Зачем? – наконец спросил Альбус.
— Я не хотел иметь ребенка – прирожденного Пожирателя Смерти. Эгоистично с моей стороны, я этого не отрицаю. Если бы я смог тогда понять, что Долор никогда не отдаст ребенка Лорду, что она скорее уничтожит последнего… Возможно, сейчас бы у нас не было войны. Поттеры были бы живы, а их мальчишке не пришлось бы быть спасителем волшебного мира. Но я ошибся, — Снейп медленно опустился в кресло. Ноги отказывались его держать.
— Ты не просто ошибся, Северус, — голос Дамблдора прозвучал очень резко. Сердце зельевара замерло. – Ты убил ребенка, еще не родившегося.
— Я и до этого убивал детей, и вы об этом знали, — вяло огрызнулся молодой волшебник. Он чувствовал, что директор разозлился, но пока не понимал почему. Северус никогда не пытался представить себя лучше, чем он был на самом деле, Дамблдор всегда знал о его самых тяжелых грехах, но с тех пор, как Снейп перешел на Светлую сторону, Альбус поддерживал его. Однако в этот раз старый волшебник, кажется, не собирался его прощать.
— Вы должны понимать разницу, профессор Снейп, — Северус вздрогнул, как будто его ударили. – Преступления, которые вы совершали на службе у Волдеморта, можно искупить, потому что вы делали это против своей воли. Но этого ребенка вы убили по собственной инициативе. Ребенка, которого – ради Мерлина! – вы считали своим! Я не думал, что вы способны на такое.
— Альбус, — почти прошептал зельевар, сжавшись в кресле, как будто на него взвалили неподъемный груз.
— Мне кажется, вам пора, — холодно проинформировал Дамблдор. Снейп поднялся на ноги, слегка пошатнувшись, и направился к двери. Слова директора настигли его уже у самого выхода: — Советую вам покончить с Нагини, как только появится возможность. Пока вы еще достаточно близки к Волдеморту.
— Да, сэр, — как Северусу удался такой же холодный и безразличный тон, он и сам не знал.
«Ну, вот и все, — подумал он, покинув кабинет. – Все кончено. Он был твоим единственным другом, и даже он разочаровался в тебе. И ничего не объяснить, не оправдаться. Да и зачем? По крайней мере, теперь не нужно придумывать, как вернуться живым после убийства Нагини. Куда возвращаться?»
***
Директор покинул Хогвартс следующим утром, а после занятий Снейпа посетили два нежданных гостя. После событий в Подземельях Северус и Гермиона пребывали в довольно странных отношениях. Это уже не была размолвка, но и прежней близости между ними не было. Она ни разу не приходила к нему за эти три дня, и они разговаривали только на занятиях. Поэтому зельевар был несколько удивлен, увидев ее в своем рабочем кабинете после ужина да еще в компании Поттера. На его вопросительный взгляд мальчишка неуверенно пробормотал:
— Мы подумали, что если придем вдвоем, это будет менее подозрительно, — он пожал плечами, словно извинялся за такое умозаключение.
— Нас встретил Малфой и решил, что мы идем на отработку, — тихо сообщила Гермиона. – Мы не стали его разубеждать. Тем более, он был так рад этому, — она усмехнулась.
Первым желанием Снейпа было выгнать их вон, потому что он примерно представлял, зачем они пришли. Ему сейчас совершенно не хотелось отвечать на их вопросы, а также смотреть на Гермиону и думать о том, что скоро оставит ее одну. Он знал, что хотя это принесет ей только пользу, сначала сердце девочки будет разбито. Он ненавидел мысль, что для нее он умрет в ореоле героической славы, но в то же время отчаянно желал, чтобы хотя бы она сохранила о нем светлые воспоминания. Если сейчас он поведет себя как ублюдок, ей, возможно, будет легче смириться с его смертью. Или наоборот, потому что она «потеряет его в середине глупой ссоры». В то же время он понимал, что, скорее всего, это его последний шанс побыть с ней. Снова почувствовать себя обычным человеком.
«Проклятье! Я все равно ходячий труп, так неужели я не заслужил немного счастья напоследок?» — в конце концов решил он, приглашая их пройти в его гостиную. Внутренний голос мерзко шептал ему на ухо: «Не заслужил, конечно, не заслужил», пока они пересекали его кабинет, пока устраивались на диване и в кресле, пока он наколдовывал чай. Но Снейп приказал ему заткнуться, и голос постепенно стих.
— Чем обязан? – недовольно буркнул зельевар, крутя в руках чашку с чаем и поглядывая то на Поттера, то на Гермиону.
— Мы просто хотели узнать про диадему, — Гермиона чувствовал себя ужасно неуютно на этом диване, где раньше они сидели, обнявшись, и, глядя на огонь в камине, говорили о разных вещах, порой о пустяках, иногда – об учебе, совсем редко – о войне. А сейчас она сидела рядом с Северусом и не знала, что и как ей говорить, что делать. Что можно, а что нельзя. Что‑то подсказывало ей, что можно гораздо меньше, чем хотелось бы, и в то же время ему нужно было гораздо больше, чем она могла дать. Неуловимое чувство потери уже маячило перед ней, но она все еще отмахивалась от него, твердя себе, что вот же он, здесь, рядом, никуда не гонит. Чуть более холоден, чем раньше, но это ведь Снейп! Его молчание и отчуждение может значить что угодно: от безнадежной смерти всех чувств до отчаянной нужды в ласке и понимании. Что означает его маска сегодня? Она надеялась, что сможет понять это, пока не станет слишком поздно.
