Александр Данковский - Папа волшебницы
Опираясь на сие дивное географическое сооружение, стоял хозяин. Точнее, Хозяин. Почему-то вопросов, кто здесь главный, у меня не возникло. Худой смуглый дядя лет 50 по нашим меркам, с пронзительными серыми глазами, ежиком седых волос (обычно здесь так коротко не стриглись), одетый в бесформенную и бесцветную (серо-буро-зелено-пятнистую, как хороший маскхалат) хламиду до колен, из-под которой виднелись штаны того же фасона и раскраски, заправленные в высокие ботинки. Явный вояка, хотя никакого оружия при нем я не видел. Зато обратил внимание на его крупные, длинные и сильные кисти, которыми он опирался на стол. Мелькнула мысль, что после рукопожатия с ним придется обращаться к хирургу. Вообще, весь он словно сочился силой — не злой, но серьезной, мрачной и абсолютно бесстрастной. Нет, не так. У ее владельца явно наличествовали и эмоции, и своя логика, и свои понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо. При этом он ни на минуту не засомневался бы, пуская силу в ход против другого человека, если бы посчитал, что так будет нужно. Я вообще не отличаюсь особой чувствительностью, но в своих оценках, мелькнувших в голове за пару секунд, был почему-то абсолютно уверен.
— Повторяю вопрос: кто ты такой? — в хрипловатом голосе никаких эмоций. — Я вижу, что ты понял мой вопрос, поэтому лучше отвечай сразу. Иначе у нас найдутся способы развязать тебе язык.
— Кто-кто? Человек, — буркнул я в ответ. Все равно ничего хорошего мне здесь не светит. А вообще — каков вопрос, таков ответ.
— Вижу, что не медведь и не суслик, — кажется, у моего собеседника все же есть чувство юмора. — А что делал на реке?
— На лодке плыл.
— Князь, позвольте применить, — голос прозвучал откуда-то справа. Я попытался повернуться на звук, но мою голову бесцеремонно развернули в прежнем направлении, сопроводив сие действо указанием "смотреть на князя". Князь так князь. Куда больше меня озадачило то, что я таки успел рассмотреть, повернувшись. У стены стоял здоровенный угловатый сундук — как раз с обычный стол высотой — на крышке которого были разложены раковины, весьма напоминавшие те, с помощью которых полжизни назад Лиина учила меня языку. Бли-ин, это может означать ковыряние в мозгах. Даже после тех памятных сеансов, когда мне хотели только добра и руководствовались принципом "не навреди", чувствовал я себя хреново. А здесь до моей тушки дела никому нет, вывернут и наизнанку, если понадобиться. И даже дорого продать свою жизнь не выйдет: тело по-прежнему непослушней дохлого компьютера, а вокруг амбалы и мордовороты.
Я скис. Ибо вообще не являюсь храбрецом, но сумасшествие страшило меня всегда даже больше, чем физическое увечье. А тут явно недалеко и до того, и до другого. Во рту сразу пересохло, в коленках появилась противная слабость, и пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы сохранить штаны сухими и чистыми. Хорошо хоть челюсти уже двигались нормально — была возможность их сжать, чтобы хоть как-то взять себя в руки.
— Погоди. Сильнодействующие средства мы применить всегда успеем. Но даже они не дают гарантированного результата, зато могут испортить изучаемый образец. Я же предпочитаю неразрушающее исследование.
Елки-березки, что за профессор Мориарти тут обосновался? И какого рожна ему от меня надо? Научное любопытство удовлетворяет или считает меня разведчиком из конкурирующего клана? Что ему о нашей экспедиции рассказывать можно, а что — нельзя? Информация, информация — ее мне чертовски не хватает, чтобы выстроить хоть какую-то линию поведения.
Говорит он на языке Криимэ без акцента, как на родном, но это может ничего не значить.
— И куда ты плыл по реке?
— Вниз по течению.
— Да он же над нами издевается! — возмутился тот же голос, что предложил применить ко мне меры психического воздействия.
— Возможно, но не обязательно. Он ведь ответил на все вопросы, причем совершенно правдиво. Эти ответы, конечно, не те, что я хотел услышать, но, возможно, он меня просто плохо понял, — сочувствия в голосе Князя не было ни на грош, он просто анализировал ситуацию вслух, излагая доводы собеседнику, которого считал достойным. — Ведь наш язык для него не родной.
Далее последовала фраза, которой я не понял совершенно. О чем тут же сообщил.
— Интересно. Чужак, значит, — Князь выглядел действительно заинтересованным, как зоолог, наткнувшийся на незнакомого жука. — Расскажите-ка мне поподробнее, как вы его взяли.
— Наткнулись случайно в четырех лимах ниже по течению, во второй левой от главного русла протоке, — это уже заговорил кто-то за моей спиной, наверное, тот, кто хватал за голову. Говорил четко, без подобострастия, но почтительно и явно с опытом докладов коротко и по сути. — Услышали плеск весел, пошли следом, стараясь не приближаться. Он пристал к берегу, тут мы его и взяли. При задержании пытался оказать сопротивление, нанес веслом удар по голове моему загребному. Сломал нос.
— Нос лодки или загребного? — кажется, это была шутка.
— Загребного.
— Неважный у тебя загребной, если ему всякий встречный нос ломает.
— Князь, его явно учили бою на шестах. Удар поставлен. А загребной в это время управлял лодкой и не успел отреагировать.
— Все равно взыскание ему и тому, кто не обеспечил его защиту. На чем плыл этот человек? И был ли он один?
— В том-то и дело, Князь, что плыл он на совершенно необычной лодке. Из тростника.
— Лодка из тростника?! А веревки из песка у него не было?
Видать, это гибкое изделие из оксида кремния — распространенное здесь присловье.
— Никак нет, Князь, — кажется, докладчик оценил шутку, но не счел себя вправе шутить в ответ. — Только лодка. Точнее, плот, связанный в форме лодки из тростниковых снопов. На нем также находился упакованный в особые сумки багаж, а также незнакомое мне транспортное средство, предназначенное для передвижение по твердой земле.
— Что значит "незнакомое"? И почему ты решил, что по земле? — кажется, любопытство разбирало Князя все сильнее.
— Там было четыре колеса. Мне представляется, что это транспортное средство находилось в разобранном состоянии. Считаю также необходимым добавить, что в движение лодка приводилась веслом с лопастями на обоих концах. При этом часть снаряжения, скорее всего, изготовлена в Криимэ. Я бы предположил, что и описанное колесное средство передвижения сделано в кузницах Юго-западного университета. Возможно, с участием Бержи.
— Очень интересно. Очень. Где плот и его груз?
— Должны сюда вот-вот пригнать. Я не был уверен, что мои люди справятся с управлением незнакомым судном, не повредив его. Поэтому оставил вторую лодку из двойки с приказом отбуксировать плот.
