Анна Клименко - Лабиринт Сумерек
…Эристо-Вет поймала себя на том, что начинает попросту тянуть время. Все было готово: хозяйка приютившего ее домика выдворена к соседке, двери заперты. Даже окна Эристо-Вет закрыла изнутри досками; разумеется, они бы не спасли, пожелай кто попасть в бедняцкую лачугу, но куда лучше скрывали происходящее в доме, нежели истрепанные до дыр занавески.
А под рукой ждали прокаленный на огне нож, глиняная плошка, которая за неимением лучшего должна была заменить жертвенную чашу, и – загадочный кристалл Эльваан, якобы добытый глубоко в пещерах Сумеречного хребта. Было ли это так на самом деле? Ийлура не знала наверняка. Но в том, что маленький свинцовый кубик вещь не совсем обычная, сомневаться не приходилось.
Эристо-Вет вздохнула и взялась за нож. Жертва, всюду нужна жертва и в этом самая большая, самая страшная несправедливость Эртинойса, особенно когда необходимо испросить милости чужого Бога-Покровителя. Даже Фэнтар, День и Свет мира сего, склоняет слух свой к молитве элеана ли, кэльчу ли, только принимая горячую кровь. Может быть, именно поэтому другие народы не слишком-то часто обращаются к Фэнтару за силой битв? Элеаны довольствуются дарованной Санаулом быстротой полета, кэльчу хватает дара видеть драгоценности в толще Эртинойса. Ну а синхи – синхи с легкостью справляются с врагами, испрашивая у Претемной Матери свой особенный дар…
Впрочем, даже элеаны для проведения ритуала приносят жертву. Так что, наверное, все дело в ее размерах. Да еще в том, что элеан всегда знает: несколько капель крови – и Отец-Покровитель ответит. Эристо-Вет же вовсе не была уверена в успехе предприятия.
Засучив рукав, ийлура вдавила острие ножа в вену. Темные, словно спелые вишни, капли покатились в плошку. Невесть откуда потянуло сырым холодом, золотые огоньки свечей моргнули – и опять все успокоилось.
Эристо-Вет закрыла глаза. Темная каморка, горящие свечи, капли крови, торопливо шлепающиеся на глиняное дно посудины и собирающиеся в глянцевую лужицу – все это оставалось в Эртинойсе. Ей же, Хранительнице Границы, следовало обратиться к Санаулу, Сумеречному Отцу всех элеанов, испрашивая дозволения увидеть то, что свершилось. Самый обычный ритуал, который у детей Сумерек зовется взглядом в Темный кристалл. Только вместо горного хрусталя свинцовый куб Эльваан…
«Склони слух свой к моим молитвам, Бог Сумерек».
Она отложила нож и туго перевязала руку.
«Эту жертву я приношу тебе и прошу – позволь обернуться лицом к прошлому».
Ийлура попыталась представить себе Санаула: бледное лицо с широким лбом, острыми скулами и узким подбородком, глаза аметистовые, как у большинства элеанов, иссиня-черные волосы, волной спадающие на мускулистые плечи. А меж широких, словно углем нарисованных бровей – Око Сумерек, Темный алмаз, переливающийся тысячами граней, каждая из которых есть отражение былого и того, что еще только грядет.
«Позволь мне задать вопросы и получить ответы, Отец вечерних Сумерек, и позволь приблизиться к тебе, непознаваемому, и заглянуть в драгоценное Око».
Эристо-Вет протянула руку над жертвенной чашей. Ладони стало тепло; ийлура опустила глаза: лужица крови занялась призрачным голубоватым пламенем. Санаул принимал жертву, но пока не подпускал чужачку слишком близко.
«Благодарю тебя, Отец элеанов». – Эристо-Вет полностью открывалась навстречу полутьме-полусвету, позволяя жемчужному сиянию охватить себя. Она словно раздвоилась: была Эристо-Вет, сидящая в центре семилучевой звезды, составленной из дешевых свечей, и была ийлура, воспаряющая над Эртинойсом, летящая сквозь дымку к Богу Сумерек.
И та Эристо-Вет, что оставалась в подлунном мире, вдруг ощутила зов свинцового куба Эльваан. Как и раньше, это было желание обладать сокровищем, но теперь она не стала противиться. Накрыла ладонями кристалл, ощутила мимолетный жар прикосновения к могущественному, но неживому и неразумному существу, а затем начала медленно сползать в бездонный колодец.
Эристо-Вет улыбнулась. Пол прогибался под ногами, таял, словно оставленное на солнцепеке масло. Где-то далеко, наверху, горели свечи, а вокруг струился приятный сумеречный свет.
«Яви свою милость, Отец всех элеанов. Из полутьмы взываю к тебе…»
Свинцовый куб, чувствуя взгляд Бога, запел в руках.
Эристо-Вет тоже ощутила присутствие Санаула.
«Я хочу найти жрицу Нитар-Лисс и ее спутника, – подумала она, – помоги мне, Отец Сумерек».
Несколько мгновений – или часов? – ничего не происходило. Она по-прежнему висела в дымке, не видя ничего вокруг себя. А затем словно кто-то резко дернул в сторону серое покрывало, и Эристо-Вет понеслась головой вниз навстречу прошлому. Только перед тем как погрузиться в омут событий, ийлура сообразила, что странный свинцовый куб показывает ей вовсе не то, о чем она просила у Бога.
Или же Санаул пожелал, чтобы Эристо-Вет получила ответы на вопросы, которые не осмеливалась задать.
* * *…В узкое окно кельи заглядывала ночь. Повсюду было темно и тихо; спали послушники и посвященные, видел десятый сон Настоятель Храма, ворочался в углу на циновке ийлур по имени Лан-Ар так, точно пытался избавиться от навязчивого кошмара.
Ин-Шатур, поглаживая бородку, щурился на тонкий язычок огня в лампе. Если смотреть на него сквозь ресницы, получалось, будто багряная звезда сошла с неба и поселилась в душном сумраке.
Посвященный сидел за столом, сложив пальцы домиком. Перед ним в чернильнице отдыхало истертое перо, а рядом приютилась маленькая книжка в коричневом переплете. Этой глухой ночью работа наконец была окончена; Ин-Шатур отдыхал, но мысли без устали крутились в голове, словно стая оголодалых волков вокруг загнанного в угол, однако еще полного сил оленя.
«Итак, моя дорогая Нитар-Лисс, время настало. Мы ведь оба знаем, что Сад Бога – не для смертных. И к Оку Сумерек может прикоснуться только Санаул. Но ты нашла ключ и теперь не успокоишься, пока не достигнешь Лабиринта; тебе хочется быть выше Эртинойса – или уж хотя бы выше твоего учителя Элхаджа. Наверное, для тебя это будет означать свободу, но для элеанов это окажется страшным святотатством, коего не должно случиться никогда. И поэтому мой долг, остановить тебя, впрочем, как и любого, кто нашел бы ключ. Я еще не знаю как – но без карты ты и близко не подберешься к Лабиринту, а значит, есть еще способ тебя остановить, и Темный кристалл по-прежнему будет служить только лишь Сумеречному Отцу…»
На сердце было неспокойно. Ин-Шатур встал, прошелся по келье. Он старался ступать тихо, чтобы не разбудить раба, но циновки похрустывали под ногами – и Лан-Ар вдруг резко сел на своем подобии постели, уставился на посвященного своими темными и недобрыми глазами.
