Роберт Говард - ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов
— Она будет гореть до тех пор, пока существует этот мир, — отозвалась Антея. — Величайшие чародеи Атлантиды сотворили этот остров; они хотели найти здесь вечное убежище на тот случай, если бы весь континент завоевали враги. — Она горько улыбнулась. — Они не думали, что нам так легко удастся проникнуть в их святилище и занять их место. Но, с другой стороны, и мы — то есть мои предки — тоже не ожидали, что останемся здесь навечно в ловушке. — Девушка взглянула на кельта и шагнула к нему ближе, словно желая рассеять его мрачность. — Во дворце у нас есть светильники. На время нашего обеда мы завесим окна. А потом нам вообще не понадобится никакого света, если только ты его не пожелаешь.
При других обстоятельствах Вулфер непременно разворчался бы из-за того, что козочку приготовили плохо, и был бы прав — мясо им подали жесткое, полусырое. Но пиратский драккар боролся с непогодой почти двое суток, и за это время у викингов не было никакой возможности сносно поесть. Время от времени удавалось перехватить разве что просоленный черный морской сухарь да запить его глотком эля вперемешку с брызгами бушевавших морских волн.
Поэтому сейчас ют даже внимания не обратил на то, как отвратительно приготовлено мясо. Схватив с блюда большой кусок козлятины, он жадно впился в него крепкими зубами. Слуги принесли вино в кувшинах, и, хотя оно оказалось кислым, Вулфер залпом осушил предложенный ему большой кубок. Во время трапезы он не снимал доспехов, а свою секиру приставил к высокому столику за спиной, поцарапав крючком ее красивый узор из слоновой кости. Креон и Антея, казалось, не заметили этого.
Все четверо сидели на массивных бронзовых табуретах, покрытых пурпурной шерстяной тканью. Кормак огляделся. Внезапно его поразила такая мысль: древняя Атлантида достигла вершин цивилизации, а теперь, спустя тысячелетия после катастрофы, то, что от нее осталось, пришло в упадок и могущественные некогда атланты превратились в обыкновенных дикарей. Разве не то же самое случилось и в его мире, где после падения Рима появились люди дикого и необузданного нрава, подобные ему самому, Кормаку Мак Арту?
Он даже рассмеялся. Не он придумал и создал этот мир. Если человечество время от времени должно возвращаться к первобытному состоянию, что ж, пусть так оно и будет. Тем хуже для людей. Но он, Кормак, силен, ловок и бесстрашен и вовсе не собирается приближать свой последний день и час.
Креон и его дочь с удивлением посмотрели на гостя. Его смех показался им странным. Вулфер остался невозмутим. Он показал смуглому слуге на пустой кубок, и тот вновь наполнил его вином. Ют подцепил острием кинжала второй кусок жесткого мяса.
— Я думаю о том, как мы будем выбираться отсюда, — солгал Кормак, глядя на греков.
— Обязательно будем, — пробормотал Вулфер между двумя глотками вина, сбросив с кинжала мясо в свою тарелку. — Но сначала нам надо хоть немного поесть.
Стены зала, в котором они сидели, были покрыты медью и украшены гравюрами с изображением атлантов, мирно работающих в садах и полях, убирающих урожай. В тяжелых бронзовых светильниках, стоявших вдоль стен, горело масло; колеблющийся свет подчеркивал красоту древнего убранства зала. На потолке можно было различить остатки старинной росписи — и ее время не пощадило.
Кормак протянул руку к своему широкому кубку из горного хрусталя, богато украшенному серебром. Антея, опередив слугу, сама взяла кувшин и налила Кормаку неразбавленного вина. Оно показалось кельту гораздо крепче, чем те вина, которые ему приходилось пить до сих пор. Наверное, это был очень древний напиток.
— Ну, теперь ты хоть немножко доволен? — кокетливо спросила Антея, не обращая внимания на то, что рядом сидит ее отец. На время обеда она сняла покрывало и осталась в белой прозрачной тунике, сквозь которую можно было видеть ее отлично сложенное тело с маленькой, но крепкой грудью и крутыми бедрами.
Рубиновая брошь, закреплявшая тунику на плече, словно светилась изнутри. Оправа камня была сделана в виде змеи, кусающей собственный хвост. Глядя на этот огромный рубин, Кормак раздумывал, какими магическими силами могут владеть Креон и его дочь.
Антея, казалось, была разочарована тем, что Кормак так пристально разглядывает ее брошь и не уделяет внимания ей самой.
— Так тебя интересуют только мои украшения? — капризно спросила она, отодвигаясь от Кормака. — А я думала, что ты мужчина!
В этот момент Вулфер швырнул под стол кости и опустошил свой кубок. Пол в зале был выложен такими же мраморными шестиугольниками, как и в храме, только здесь он был не черно-белым, а желтым с красноватыми прожилками. Каменщики расположили мраморные плиты так искусно, что только металлические соединения по краям нарушали узор.
Креон не смог сдержать улыбки над поведением юта. Сам он ел только фрукты. Если он и заметил, какие призывные взгляды бросала на Кормака его дочь, то ничем не выразил своего неудовольствия. Вообще греки как будто решили исполнять любые прихоти своих неожиданных гостей.
Кормак взглянул на Антею; она улыбнулась ему.
Ее волосы перехватывала золотистая лента, из-под которой черные локоны струились по спине до пояса.
По телу Кормака разлилось приятное тепло.
Он чувствовал себя сытым и отдохнувшим, здесь его не тревожил омерзительный свет искусственного багряно-зеленого солнца. Антея ему нравилась, а впрочем, она могла бы понравиться и монаху, принесшему обет безбрачия и чистоты. Кельт поднялся из-за стола и тут почувствовал, что старое вино ударило ему в голову. Он никогда не напивался до отупения и теперь сразу решил, что ему на сегодня достаточно.
Антея тоже выскользнула из-за стола и взяла в руки один из факелов. Ее улыбка показалась Кормаку очаровательной.
— Пойдем со мной, — нараспев произнесла она. — Я покажу тебе кое-что из древней магии, тебе это должно быть интересно.
Вулфер стукнул по столу пустым кубком, над которым тут же склонился слуга с кувшином. Ют свирепо взглянул на него, и маленький атлант в ужасе отшатнулся.
— Будь умницей, моя девочка, — сказал Креон. — А я пока постараюсь занять нашего второго гостя, чтобы он не скучал.
Кормак вышел вслед за девушкой, и они оказались в другом зале, отделанном слоновой костью и редкими породами дерева. Многое здесь за долгие века рассыпалось в прах, и теперь видны были камни кладки и какие-то металлические части.
Пройдя еще ярдов двадцать по коридору, Антея остановилась и жестом пригласила Кормака войти в комнату. Деревянная дверь была обита кожей, головки медных гвоздей образовывали на ней замысловатый узор. Кельт легко мог бы проломить эту дверь ударом кулака.
