Лорел Гамильтон - Ласка сумрака
С чего это король так упорно хотел увидеть меня до Йоля? Это как-то связано с Мэви? Или с чем-то еще? Почему он хочет со мной встретиться? Раньше-то ему до меня дела не было.
– Леди Розмерта, – сказала я, пытаясь не выдавать усталости. – Мне придется нарушить правила вежливости, но я должна задать несколько вопросов, прежде чем решу, ответить вам согласием или же нет.
– Разумеется, принцесса, – слегка поклонилась она.
– Почему мое присутствие настолько важно для короля, что он дает пир в мою честь за несколько дней до Йоля? Весь двор месяцами бывает занят приготовлениями к балу. Слуги и все ответственные за церемонии должны на уши встать от мысли о еще одном пире всего за несколько дней перед грандиозным праздником. Почему королю так нужно увидеть меня до Йоля?
Ее улыбка не изменилась ни на йоту.
– Об этом следует спрашивать самого короля.
– Прекрасная мысль, – согласилась я. – Не окажешь ли ты мне любезность устроить наш разговор?
Это выбило ее из равновесия: на красивом лице появилась растерянность. Обычно люди осознают, что с королями не пообщаешься напрямую. Но сейчас на карту было поставлено слишком многое, чтобы проявлять тактичность.
Розмерта пришла в себя не так быстро, как можно было ожидать, но наконец она сказала:
– Я спрошу его величество, есть ли у него время на разговор. Обещать не могу – у него очень, очень плотное расписание.
– Я не прошу тебя давать обещания за Тараниса, леди Розмерта. И я не сомневаюсь, что у него очень плотное расписание; но мне действительно нужны ответы. Я не смогу согласиться на этот пир, не получив их, и думаю, самым быстрым и простым путем будет попросить ответов у самого короля.
При этих словах я улыбнулась, копируя ее собственную отработанную улыбку.
– Я передам ему твое пожелание. Возможно, он свяжется с тобой в ближайшее время... Не могу ли я дать тебе скромный совет предстать перед ним в одежде и окружении, более соответствующем твоему положению? – Она говорила это с улыбкой, но в глазах отражалось напряжение, словно она колебалась, стоит ли это говорить. А может, она прочитала на моем лице, что я думаю по поводу ее совета?
– Полагаю, я предстану перед королем в том виде, который сочту удобным, Розмерта. – Титул "леди" я опустила намеренно. Я превосхожу ее по рангу, и обращаться к ней по титулу было с моей стороны любезностью. Я вовсе не обязана была это делать.
– Я никоим образом не хотела проявить неуважение, принцесса Мередит. – Она уже не улыбалась. Ее лицо стало отчужденным и холодным в той ледяной красоте, которая столь свойственна сидхе.
Я предпочла не придавать значения ее реплике, потому что поступить иначе – значило обвинить ее во лжи. Может, она и не хотела проявить бестактность, а может, просто не смогла справиться с собой.
– Не спорю, леди Розмерта, не спорю. Я буду ждать ответа короля. Ты полагаешь, он откликнется прежде, чем мы успеем начать утро?
– Я не поняла, что разбудила вас, принцесса, нижайше прошу прощения. – Она действительно выглядела виновато. – Конечно же, я прослежу, чтобы у вас хватило времени на ваши... утренние процедуры. – Тут она слегка покраснела, и я подумала: какие же это "утренние процедуры" она имеет в виду?
До меня наконец дошло: Розмерта считала, что мы занимались сексом, а не только что проснулись. Андаис отвечала на вызовы благих in flagrante delicto[17] чаще, чем в одиночестве. Может, они и от меня ожидали такого же.
– Благодарю тебя, леди Розмерта. На редкость неловко говорить с королем, еще не успев толком проснуться.
Она улыбнулась и присела передо мной в очень вежливом реверансе, почти скрывшись за рамой зеркала. Розмерта всегда была сама респектабельность. Глубокий реверанс с ее стороны был очень ценен: значит, она понимает, что я – всего в шаге от трона. Приятно знать, что кто-то при Благом Дворе это понимает.
Она не поднималась, и я поздновато сообразила почему.
– Поднимись, леди Розмерта, я благодарю тебя.
Она выпрямилась, чуть покачнувшись – это была моя вина, я продержала ее в глубоком реверансе слишком долго. Но у меня просто из головы вылетело, что Благой Двор здорово напоминает в этом отношении двор английский: там нельзя выпрямиться из поклона, пока монарх вам этого не позволит. Я слишком давно не бывала среди благих. Мои познания в этикете слегка запылились. Неблагой Двор был гораздо менее официозен.
– Я поговорю о тебе с его величеством, принцесса Мередит. Желаю тебе удачного дня.
– И тебе хорошего дня, леди Розмерта.
Зеркало опустело. Мы все ощутимо расслабились, перевели дух.
Рис закинул за голову обе руки, положил ногу на ногу и сказал:
– Ну как? Может, парочка-другая драгоценностей придаст нам более соответствующий нашему положению вид?
Я пробежала взглядом по его телу, припомнив, как я вела языком по упругому животу, спускаясь все ниже... Мне пришлось зажмуриться и отбросить наваждение, чтобы суметь ответить:
– Нет, Рис. Первым делом – одежда. Об аксессуарах позаботимся потом.
Он ухмыльнулся:
– Не знаю, не знаю, Мерри. Разве у тебя не возникло искушения появиться перед ним в постели со всеми нами вместе? Задрапированной в тела?
Я открыла рот, чтобы сказать "нет", – и поняла, что это было бы ложью.
– Возникло. Небольшое. Но мы будем вести себя как положено, Рис.
Он ухмыльнулся еще шире.
– Ну, если ты настаиваешь...
– Ты же сам все время ахал и охал насчет Короля Света и Иллюзий! Что это с тобой?
– Он очень опасен, Мерри, но он такой надутый зануда! Он не всегда был таким, это постепенно, за столетия его жизни, он стал более... человеком в самом худшем смысле этого слова. – Ухмылка Риса вдруг исчезла.
– Ты почему загрустил? – спросила я.
– Просто подумал о том, как все могло бы сложиться иначе. Таранис в свое время любил посмеяться, да и подраться после пары бутылок был не дурак.
У меня брови полезли на лоб.
– Таранис? Устраивал веселые пьяные дебоши? Представить не могу.
– Ты его знаешь лет тридцать. Ты не застала его, когда он был в ударе. – Он сел и спустил ноги на пол. – Чур, я в душ первый.
– Тогда завтра первый – я, – сказал Никка.
– Если успеешь, – бросил Рис, направляясь к ванной.
Никка обвил мою талию руками и развернул меня к себе.
– Пусть себе идет в душ.
Тонкой рукой он провел по моим волосам. Потом откинулся на спину, потянув меня за собой. Простыня соскользнула вниз, и я увидела, что он снова тверд и готов.
Я почти засмеялась:
– Ты когда-нибудь угомонишься?
– Никогда. – Его лицо посерьезнело и немного утратило нежность. – Ты – первая женщина, с которой я могу быть близок и не бояться при этом.
