Иар Эльтеррус - Вечер черных звезд
— Вот этот? — неожиданно сказал Фэб, и запах накатил волной, от которой у Ита на секунду остановилось дыхание, а по телу пробежала горячая дрожь. — Это не запах, Ит. Это — я. И, отчасти, это то, с помощью чего ты прошел развязку. Это феромоны, на самом деле никакого запаха нет, твой мозг сам "достраивает" эту картинку. Ты для меня тоже пахнешь. Но ни один человек или другой рауф почувствовать это не сможет. По крайней мере, без разрешения.
— Ах, вот оно что… — прошептал Ит. — А я всё никак не мог понять… Фэб, слушай, а он мне нравится.
— Охотно верю. Я же сказал, что вчера слукавил про дорожку. Знаешь, у меня странное ощущение, что нам всем для чего-то дается второй шанс. Не знаю, для чего именно. Но вот мы сидим сейчас здесь, через час я буду хоронить своих… а я почему-то счастлив. В какой-то части души — я счастлив. Так не должно быть, но так есть. Словно у меня кончается одна жизнь, и начинается вторая.
Ит сидел неподвижно, тесно прижавшись к Фэбу, и ощущая, как мягкая ладонь осторожно прикасается к его спине. "А ведь меня никто до этого и не обнимал толком, — вдруг дошло него. — Разве что Скрипач". Ведь действительно. Дома, очень изредка, обнимала только мама. Да и то как-то воровато, быстро, словно стыдясь чего-то непонятного. Отец — никогда. Братья — тем более. Девушка, с которой он встречался, максимум, что позволяла — это невесомое объятие и короткий поцелуй в щёку. И всё. Вот так, с таким безграничным доверием — никто и никогда.
Рука Фэба на секунду замерла, а потом снова прижалась к спине. Ит застонал сквозь стиснутые зубы, всхлипнул.
— Ты чего? — с тревогой спросил Фэб, отстраняясь.
— Меня обворовали, — горько ответил Ит. — Всю мою жизнь меня обворовывали, а я, идиот, этого даже не замечал. Думал, что так и надо. Что так правильно. Что только так и возможно.
— Ты о чем?
— О том, что ты и Скрипач… Правильно Атон сказал — настоящая любовь, эта та, которая в душе. А когда в душе ничего нет, невозможно ни обнимать вот так, ни чувствовать то, что сейчас чувствую я. Знаешь, мы когда шли сюда… проходили мимо одного из миров Рауф. И я посмотрел ознакомительный курс, про семьи, про любовь… я тогда не понял, только сейчас… Фэб, они улыбались, понимаешь? Они улыбались, а я не понимал, почему… думал, они врут. Потому что просто не знал, что так вообще бывает…
— Как бывает? — осторожно спросил Фэб.
— Тепло, — ответил Ит. — И только сейчас я стал понимать, о чем говорила Даша. И кто такие Аарн…
— Орден, — улыбнулся Фэб. — А как же… да, мы очень во многом разнимся, но не в этом, нет, не в этом. Орден — это любовь, Ит. Любовь в чистом виде — тот Орден, куда не аарн никогда не сумеет войти. И Контроль, по сути своей, это тоже любовь. И Сэфес, и Барды, они… понимаешь, они безгранично любят этот мир. Любят так, что отдают себя ему целиком, лишь бы ему было хорошо. Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас — это как проснуться. Долго-долго спать, и видеть кошмар… а потом проснуться.
— Наверное, — кивнул Ит. — Знаешь, я тоже только сейчас сообразил. Мы были в Мире Изначальном, в гостях у дьявола и… да, красиво, бесспорно… город огромный, белые башни, множество людей, все рады, вроде бы… счастливы… но любви там не было. Это единственное, чего там не было. А потом, когда Скрипач выдернул станцию оттуда… вот только тогда я, кажется, и понял, что я его люблю… так, что жить без него не сумею… это страшно было, Фэб, такой ужас… лужа крови на полу, и он так кричал… а у меня внутри словно всё разрывалось на части… это же я заставил всех, убедил, что станцию надо довести сюда… чтобы он… он же сам предложил Ордену снять ключ… прямо там… И это был еще больший ужас, когда я понял — что вот он сейчас живой, а через полчаса его не будет. Я был готов эту станцию в зубах сюда тащить, лишь бы он выжил… Что же меня колотит-то так… Я тупое животное, прав Атон… долго до меня доходит, неверное, а тут еще и это всё… — Ита уже трясло, как под током, Фэб смотрел на него расширившимися от ужаса глазами. — Я тебя слишком хорошо понимаю, Фэб… про Гиру, про экипаж… да про всё, наверное… потому что это невозможно — вот так любить, и так — терять…
Фэб прижал его к себе и снова принялся гладить по спине, по волосам.
— Ит, я до сих пор не смотрел отчет, — признался он. — Я не знал… прости, я действительно ничего не знал. Успокойся, пожалуйста. Успокойся. Ит, я тебя очень прошу, не надо, иначе мы этот день не выдержим… Атон же объяснил… Ну что ты… тихо, тихо, всё хорошо… да что ж такое-то!.. Подожди, сейчас будет легче…
Неожиданно изнутри накатила волна жара, Ит судорожно вздохнул, дернулся, но волна тут же исчезла, а вместе с ней канула в небытие омерзительная дрожь и идущие в разнос мысли. Он обессилено повис на руках удерживающего его Фэба, чувствуя, что все мышцы разом расслабились, полностью, совсем, до такой степени, что невозможно даже поднять руку, или удержать ровно голову.
— Посиди минуту спокойно, — попросил Фэб. — Тонус сейчас восстановится, это быстро. И я тебя очень прошу, постарайся больше не доводить себя до нервных срывов. С тобой такое раньше бывало?
— Один раз, — говорить оказалось трудновато, но терпимо. — Тогда, когда со Скрипачом…
— До этого ничего не было?
— Нет, никогда в жизни, — подвижность действительно начинала возвращаться. Ит глубоко вздохнул.
— Атон не сказал, сколько времени до выхода?
— Пять суток, максимум.
Фэб с сомнением покачал головой.
— Слишком мало. Он не объяснил, почему?
— Нет, но я сам догадался. Начинается война. Большая война. И было бы позорно остаться в стороне. Пойдут все… все, кто может хоть что-то сделать. И если нам позволят…
— Не позволить вам они не смогут, но пять дней всё-таки слишком мало, — возразил Фэб. — Вам нужно хоть немного придти в себя.
— Это можно сделать и по дороге, — твёрдо сказал Ит. Тело слушалось уже практически полностью. — Давай поедим, и надо… ну, надо…
Фэб кивнул.
— Да, ты прав. Действительно надо. Ты умеешь управлять флаером?
— Разберусь, — усмехнулся Ит. — Раз с катером разобрался, то и с этим сумею.
Фэб обернулся, и вдруг замер.
— Ит, только тихо. Ничего не говори. Поворачивайся медленно, спугнёшь.
Ит осторожно повернулся.
На подоконнике сидела и глядела на них одним глазком, смешно повернув головку, крошечная лазурная птичка.
* * *С управлением флаером он разобрался в считанные минуты, да и лететь оказалось совсем недолго — Ит про себя удивился, вспомнив, что дорога до дома Фэба показалась ему очень длинной. Лес, светло-зеленые кроны деревьев, река, потом — перелески, поля и, наконец, степь. Оказывается, он посадил катер не в центре степи, как ему почудилось, а неподалеку от ее края. Кстати, вот и он.
